А.Беляев Собрание сочинений том 2 - Беляев Александр Романович (бесплатная регистрация книга .txt, .fb2) 📗
Ночь была тихая, душная, влажная. Ни один лист не дрожал на дереве. Природа словно замерла в ожидании. Волков сидел в своей палатке и при свете электрической лампы, питаемой все тем же аккумулятором, работал, склонившись над простым сосновым столом. Ванюшка на другом столе щелкал на счетах, одновременно слушая радиопередачу. Вдруг он приподнял голову и палец, которым считал, и посмотрел на Волкова.
Прядь тонких рыжеватых волос спустилась на лоб Волкова, голубые глаза при свете лампочки казались почти синими. Тень углубляла шрам на щеке. Губы были плотно сжаты, лоб изборожден легкими складками, говорившими о большом напряжении мысли. Ванюшка сидел не шелохнувшись, с приподнятым средним пальцем правой руки. Потом вдруг соскочил со стула и бросился к Волкову, позабыв снять с головы радионаушники. Он потянул за собой радиоприемник и едва не разбил лампы.
— Семен Алексеевич! Макар Иваныч правду сказал! — воскликнул Ванюшка взволнованным и несколько торжественным голосом.
— Не мешай, Иоганн, — отозвался Волков и зашевелил губами, собирая рассеянные мысли.
— Семен Алексеевич! — не отставал Ванюшка. — Складывайте манатки и айда в пещеру к Гузику! Тайфун идет! Сейчас зародился восточнее Филиппинских островов семнадцатого июня. Первые дни он шел довольно медленно и к двадцать второму июня дошел только до берегов Китая. Здесь он изменил северо-западное направление и, повернув на северо-восток, двинулся уже с очень большой скоростью. Двадцать третьего он пронесся над Кореей, вызвав очень сильные ливни, а завтра, двадцать четвертого, его ждут у наших берегов. Вот, фут возьми! Макар-то Иваныч? Ему и радио не надо! Нюхом чует, своим волосатым носом. — Ванюшка помолчал, и, когда заговорил вновь, его голос звучал еще тревожнее и торжественнее: — Семен Алексеевич! Идет тайфун. Слыфите? А? Фумит лес? Вот, фут возьми, как гудит!
Волков прислушался. У палатки ветра еще не было, но приближался странный гул, как будто где-то поблизости проходила градовая туча. Вошел Конобеев. Он был спокоен, как всегда. Сколько тайфунов он видел на своем веку, и на берегу и в открытом море, в утлом рыбачьем суденышке! Брови старика сдвинулись сурово, и больше обыкновенного топорщились усы.
— Однако собирайся, Семен Алексеевич! — просто сказал он. И, не ожидая ответа, начал быстро загребать огромными ручищами вещи и уносить их. Волков крякнул и принялся помогать.
Гул увеличивался. Океан тяжко вздыхал и издавал новые необычные звуки — «аах! аах!» — будто сердился, что его, старика, будит взбалмошный ветер. И все глубже и выше колебалась его поросшая пенистыми волнами грудь. Но старику-океану не суждено было заснуть в эту ночь. Небо еще сверкало звездами и молодым месяцем, как будто вымытым, — такой он был чистый и прозрачный. А Конобеев торопил.
— Может быть, пройдет стороной? — спросил Волков. Ему не хотелось разорять палатку.
— Однако поторапливайся! — вместо ответа проворчал Конобеев, нагружая себя двумя столами, четырьмя стульями и складной кроватью.
Когда Волков отнес вещи в пещеру и возвращался в палатку за другими, месяц уже не казался чисто вымытым. Он стал тусклым и как будто пожелтел. Рванул первый порыв ветра.
А старик-океан уже ворчал: «Ага! Ага!» Наконец-то ты явился, тайфун!
Да, он явился. Его ждали, и все же его появление было неожиданно. Он во мгновение ока смахнул звезды, разлил по небу, как спрут сепию, свинцовые тучи, забросил куда-то потускневший месяц, нажал воздушной лапой на землю, сплющил леса, хлестнул потоками воды, смешал границы неба и земли в круговороте водяных и воздушных столбов, свил сотни тысяч тонн воды, неба и океана в жгуты, связал узелком, в несколько минут ввергнул природу в первозданный хаос… Барометр пал до семисот сорока — «лежал в обмороке».
Волков стоял у входа в пещеру, когда мимо него пронеслось, как быстро мелькнувшее крыло чайки, вытянувшееся во всю длину полотнище палатки, которую так и не успели снять. Вместе с ним были унесены пальто, одеяло и землемерные инструменты Волкова. Треножник был найден много дней спустя закинутым на вершину высокой ели, в десятке километров от места стоянки. Зато осторожный Гузик торжествовал: он сохранил все инструменты.
Конобеев уютно устроился в уголке большой пещеры и крепко уснул под завывание ветра и шум дождя. А Ванюшка не мог спать. На него тайфун действовал возбуждающе, как гроза, как пожар, как все выходящее из ряда вон. Ему было жутко и весело. Хотелось петь, кричать, двигаться. Надо было что-нибудь придумать, дать разрядиться нервному напряжению. Наружу не выглянешь — унесет, как палатку. А что, если пойти осматривать пещеру? Ванюшка предложил Гузику. Но тот уже погрузился в свою созерцательную нирвану, долго отвечал невпопад, пока не понял, чего от него требуют, и достаточно вразумительно ответил:
— Не мешай, я обдумываю!
Волков также отказался. Конобеев спал. Ванюшка недовольно крякнул.
— В таком случае я пойду один.
Он надел на спину ранец с аккумулятором и привязал к голове фонарь. Подумав немного, надел и наносник с очками.
Фонарь ярко вспыхнул, осветив темные зеленоватые своды пещеры.
— Прощайте, иду! — сказал Ванюшка и зашагал в глубину.
Глава 8
ПЕЩЕРНОЕ ЭХО
Под сводами царила тишина. Уши были свободны от наушников, и Ванюшка слышал, как эхо перебрасывало шум шагов от стены к стене. Странное эхо! Как будто он не один шел в пещере, а несколько человек шагали впереди, сзади, с боков… Вот в такой обстановке зарождались легенды о духах, двойниках, привидениях. Ванюшка не верил всему этому и все же почувствовал холодок в спине, когда, крикнув, услышал многоголосое эхо: пещера играла звуками, перебрасывая их, как мяч.
— Ох! — крикнул Ванюшка.
«Ох! Ох! Ох! Ох! Ох! Ох!» — застонала пещера.
Ванюшка принужденно засмеялся, пещера подхватила его смех, унося раскаты его все дальше, пока они не замерли где-то далеко…
Хорошо, что у Ванюшки такая сильная лампа! При ярком свете не страшно.
Чем дальше Ванюшка подвигался вперед, тем наряднее, богаче, красивее становились стены пещеры. Фантастическими кружевами спускались с потолка сталактиты. Со дна пещеры навстречу им поднимались острия сталагмитов. Кое-где сталактиты встречались со сталагмитами, образуя вычурные колонны, напоминавшие китайскую резьбу по слоновой кости.
Пещера то суживалась, то расширялась. Ее своды иногда нависали так низко, что Ванюшке приходилось нагибать голову, и потом неожиданно поднимались высоко вверх, как в готическом храме. В обширных и высоких залах зияли темные входные провалы, расходящиеся в разные стороны коридоров. Ванюшка, чтобы не заблудиться, решил всегда поворачивать в крайний левый проход. Несколько раз он заходил в тупики, выбирался из них и снова поворачивал влево. Наконец дошел до большой пещеры, стены которой были покрыты зеленоватыми, розовыми и красными кристаллами. Кое-где эти кристаллы горели, как капли крови, в иных местах светились изумрудом молодой травы. Ванюшка залюбовался невиданным зрелищем.
«Может быть, все это — драгоценные камни. Вот богатство, фут возьми!» — думал Ванюшка, медленно направляя свет фонаря то в одну, то в другую сторону. Осветив почву под ногами, он увидал каменистый спуск, отлого бегущий вниз. В глубине, в стене было темное отверстие. «Подземный ход!» — подумал Ванюшка. Он смело двинулся вниз и вдруг вскрикнул от неожиданности. Ноги коснулись совершенно невидимой холодной воды или чего-то такого же холодного, как вода. Холодный газ? Ванюшка ударил ногой — и фонтаном взлетели сверкающие брызги. Да, это вода! Еще никогда в жизни Ванюшке не приходилось видеть такой чистой, прозрачной воды. Она была прозрачнее самого лучшего стекла. Дно подземного озера было видно на всем протяжении до малейшего камушка. Из этой пещеры был только один выход — назад, если не считать темного отверстия под водой, ведущего куда-то под землю. А что, если пойти вперед, в это темное отверстие?
