Война в небесах - Зинделл Дэвид (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— Это верно. — Данло понял вдруг, что этот Констанцио и есть Мехтар Хаджиме, — он знал это так же точно, как то, что на лице у него есть нос. Если уж Мехтар сумел превратить себя в алалоя, то потом ему, конечно, не составило труда переделаться в этого серолицего Констанцио. — Вы вот тоже носите маску — чужое имя.
— Меня зовут Констанцио с Алезара.
— А меня — Данло с Квейткеля.
Некоторое время они пили кофе и смотрели друг на друга. Молчание прервал Констанцио.
— Хорошая работа, — сказал он, подняв вверх статуэтку. — Где ты ее достал?
— Сам вырезал.
— Это правда? Ты сам ее сделал?
— Правда.
— Значит, ты режешь по кости не хуже, чем этот твой Мехтар — по живому телу.
— Мой?
— С тех пор, как Мехтар ваял своих алалоев, прошло лет двадцать.
— Я надеялся, что он, даже изменив имя и удалившись на покой, остался мастером своего дела.
Констанцио опустил глаза на свои длинные гибкие, хорошо вылепленные пальцы.
— Говорят, тело всегда помнит то, что мозг забывает. Человек может сто лет не бывать в Невернесе, но на коньках бегать все равно не разучится.
— Значит, вы думаете, что Мехтар по-прежнему способен изваять из человека алалоя?
— С таким же искусством, как ты изваял эту фигурку.
— Такая работа, должно быть, дорого стоит?
— Очень дорого. Мехтару пришлось бы приобрести новые лазеры, сверла, лекарства. И оборудовать новую мастерскую.
— Понятно. — Данло снова обвел взглядом комнату. В клариевом ящике серебрилось даргиннийское висячее гнездо — вещь практически бесценная. — Сколько же, например?
— Десять тысяч городских дисков.
— Десять тысяч?!
— Вот именно.
— Но такой суммой может располагать только очень богатый человек.
— А ты, стало быть, не богат, Данло с Квейткеля?
— Нет, не богат.
— Как же ты тогда надеялся изведать, что значит быть сильным и полным жизни, как алалой?
Данло вспомнил детство, проведенное среди приемных родичей. Копье он метал дальше и точнее, чем Чокло, да и любой другой из его молодых соплеменников, но в борьбе Чокло неизменно клал его на обе лопатки.
— Десять тысяч дисков — большая сумма, — сказал Констанцио, — но даже она недостаточно велика.
— То есть как?
Констанцио махнул рукой в сторону настенного фравашийского ковра.
— Ты видишь здесь много красивых вещей — но их уже меньше, чем было десять дней назад. Мне пришлось обменять три тондо и ковер на оскорбительно малое количество продуктов. Цены на все съестное, даже на курмаш, стремятся к бесконечности. В такие времена денег, сколько бы их ни было, всегда мало, всегда.
— Денег у меня нет, — сказал Данло, потрогав вделанные в стол кусочки бирюзы. — И никогда не было.
Констанцио, глядя на него с явным недоверием, сказал:
— Надо было бежать из этого города, пока еще можно было. Я давно боялся, что это рингистское безумие приведет к войне.
— Почему же вы тогда остались?
— Потому что думал, что в Невернесе будет безопаснее, чем где-либо еще.
— Но ведь вселенная повсюду одинакова, правда?
— Совершенно верно. Поэтому единственное, что обеспечивает безопасность, — это вещи, ценные вещи.
Данло посмотрел на свою чашку, сделанную из рубинового фосторского стекла.
— Вот у вас много вещей — чувствуете вы себя в безопасности?
— Я готовился к чему-то подобному всю свою жизнь и обезопасил себя больше, чем кто-либо другой в этом городе.
— У вас, наверно, много друзей?
— Когда-то меня предал Бог, потом близкие люди — теперь я ни во что такое больше не верю.
— Жаль, — сказал Данло. Свет излился из его глаз, но сочувствие гостя, казалось, только рассердило Констанцио.
— На что ты, собственно, надеялся, если у тебя нет денег? — снова спросил он.
— У меня есть нечто другое.
— Что именно?
— Вот. — Данло достал из кармана шубы шелковый мешочек, развязал его и вытряхнул на ладонь сверкающий алмазный шар.
— Бог мой! — ахнул Констанцио. — Уму непостижимо. Можно подержать?
Данло отдал ему сферу, и Констанцио принялся вертеть ее туда-сюда своими вспотевшими пальцами. Шар в его руках искрился разноцветными огоньками.
— Скраерская сфера. Откуда она у тебя?
— Не могу вам этого сказать.
Констанцио пристально посмотрел на него и сказал:
— Глаза у тебя тоже необычные. Очень редкого синего цвета. Известно тебе, что Мехтар однажды сделал пару таких же точно глаз?
— Правда? — сказал Данло, хотя хорошо знал историю о том, как Мехтар переделывал его мать в алалойку.
— Она тоже была скраером. Звали ее Катариной, и она приходилась сестрой Мэллори Рингессу.
И Констанцио стал рассказывать, как работал над членами экспедиции, которая затем отправилась к алалоям. Катарина ослепила себя, сказал он, как это делают все скраеры во время своего жуткого посвящения. И Мехтар Хаджиме вырастил для нее новые глаза, которые вставил потом в глазницы на ее новом лице.
— Странно, но у тебя ее глаза. Темно-синие, как жидкие сапфиры.
Данло потупился. Огненное копье вошло в его левый глаз и пронзило голову насквозь, а лицо вспыхнуло румянцем. Знает ли Констанцио. как влюбился Мэллори Рингесс в Катарину, не ведая, что женщина, с которой он спит, — его сестра?
— Я слышал, что Катарина умерла в экспедиции, — сказал Констанцио.
Да, подумал Данло. Умерла, рожая меня.
— Слышал я также, что сферу после кончины скраера полагается возвращать его коллегам.
— Да, так у них принято.
— Эту сферу, если она не поддельная, очевидно, так и не вернули.
— Она не поддельная, — по-прежнему глядя в стол, сказал Данло.
— Данло с Квейткеля. Странный человек со странными и красивыми глазами. Почему ты не снимешь маску, чтобы я мог разглядеть их получше?
— Я не могу.
— Если Мехтар будет ваять тебя, маску все равно придется снять.
Глаза Данло под маской ярко вспыхнули, и он спросил: — Значит, этот шар стоит десяти тысяч городских дисков?
— Это трудно определить, — осторожно сказал Констанцио. — Но если это настоящий скраерский алмаз, ваяние им оплатить можно.
— Меня не всякое ваяние устроит.
— Ну да — ты сказал, что хочешь стать алалоем.
