Черновик. Чистовик - Лукьяненко Сергей (бесплатные полные книги .TXT) 📗
– Что-то мне это не нравится, – признался я.
Котя захохотал.
– Будь я Чудов, – Мельников прищурился, – то были бы вы мачо. Интеллигент с тонким знанием психологии окружающих, но с манерами армейского сержанта. И злая девица облила бы вас дерьмом из ночного горшка, а менты бы долго били дубинками. До кровавых соплей. Но ваша сила духа все превозмогла бы.
Котя прыснул.
– Будь я супругами Иноченко, – Мельников на миг задумался, – то подобные гадости творились бы со многими людьми, регулярно, все бы их ждали и к ним готовились. Но вы, пожалуй, изначально были бы девочкой или юной девушкой. Кончилось бы все грустно, но оптимистично.
Котя ржал в полный голос. Я невольно улыбнулся.
– Будь я молодой и честолюбивый автор Вася Пупкин, то я бы поиграл с религией, – продолжил Мельников. – К примеру – сделал бы вас современным Иовом, которого Господь испытывает и осыпает бедами. Я бы еще ждал у вас проблем со здоровьем, милицией и преступным миром.
– Совсем не нравится, – сказал я.
– Будь я Дромов, то эпидемия стирания людей из реальности началась бы внезапно и во всем мире. Вы бы работали в спецслужбе и расследовали это дело – пока с вами самим не началось подобное. Объяснения я бы все-таки предложил, но не слишком убедительные – не в них дело.
– Скажите, а если бы вы были Мельниковым? – не удержался я.
Мельников вздохнул.
– Будь я Мельников… а я и есть Мельников… то я смело написал бы роман с любым подобным сюжетом. Вы поймите, я ведь и сейчас фантазирую, предлагаю различные варианты… а для смеха провожу параллели…
– Но все-таки? Что, по вашему мнению, более реально?
– Да ничего! – Мельников залпом выпил коньяк. – Да не верю я в этих дурацких пришельцев, в этих богов и героев, в таинственные законы мироздания, страдания и прочую ерунду! И Велесов, и Дромов, и Иноченко – никто не верит. Все писатели-фантасты – очень здравомыслящие люди. Они просто развлекают людей. Ну… еще немного экстраполируют реальные житейские проблемы на фантастическую ситуацию – чтобы читать было интереснее. Так что все варианты возможны – и все нереальны.
– Но со мной же что-то происходит, – сказал я. – Понимаю, вы не хотите мне поверить. Не можете. Думаете, что это розыгрыш… бред больного… Но допустите хоть на миг! Что мне делать?
Мельников задумался.
– Ну, для начала… В милицию вам идти поздно. Вас арестуют на всякий случай, и все… Держитесь тех, кто вас помнит. Близких друзей. – Он посмотрел на Котю. – Родителей. Подруг. Не давайте им забывать. Тяните время – все может измениться… Что еще? Постарайтесь найти какие-то документы. Свидетельство о рождении, а? Какие-нибудь справки в совсем уж случайных конторах… В кино не снимались? На телевидении не выступали? Домашние видеозаписи, фотографии… Сходите к врачу, заведите на себя медицинскую карту. Платные поликлиники паспорт требовать не станут… В церковь сходите! Помолитесь!
– Пожалуй, мне только последнее и осталось, – сказал я. – Молиться.
– Кирилл, – начал Мельников. – Я готов вам поверить. И скажу честно – мне страшновато при мысли о том, что вы не шутите. Ведь если такое случилось с вами, то может случиться и со мной. Но я не знаю ответа. Я не оракул. Я всего лишь писатель-фантаст. Могу посочувствовать, выпить с вами, дать пару дурацких советов. И все!
– Вы извините, что мы так вторглись, – сказал Котя. Похоже, нутром почувствовал, что аудиенция окончена.
Мельников встал, разлил остатки коньяка. Сказал:
– На посошок?
Я выпил без всякого удовольствия. Странное дело – вроде и не ждал никаких чудес, а все равно расстроился.
– Вы меня держите в курсе, – сказал Мельников. – И я, если что-нибудь придумается, позвоню… э… Коте.
– У меня мобильник есть, – зачем-то сказал я. – Запишите…
– Да, да, конечно. – Мельников засуетился, взял со стола какой-то клочок бумаги и нацарапал на нем мой номер. Надо полагать, через полчаса этот клочок уже отправится в мусорное ведро.
Попрощались мы как-то скованно. Возможно, при других обстоятельствах Мельников оказался бы интересным собеседником и просидели бы мы с ним не час, а весь вечер. Виноваты, конечно, были мы с Котей: пришли к человеку, который давным-давно в чудесах разуверился, и требуем в эти чудеса поверить.
Многократно повторяя, что «будем держать друг друга в курсе», мы потоптались у дверей, потом Мельников как-то ловко и незаметно отпер замки, и ничего не оставалось, кроме как выйти на лестницу. Из глубины квартиры явственно пахли свежепожаренные котлеты, и писатель слегка нервничал.
– Так мы еще позвоним! – бодро сказал Котя в закрывающуюся дверь, услышал в ответ неопределенное «угу» и виновато посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
– Он вообще-то ничего мужик, – пробормотал Котя. – Очень даже компанейский. Я думал, дольше пообщаемся.
– Проститутки верят в любовь, – сказал я.
– Чего? – Котя вызвал лифт. – Какие проститутки? Нет, я не против…
– Фантасты в чудеса верят еще меньше, чем проститутки в любовь. Это я так подумал, когда пришли к Мельникову. Вот только проститутки – они в любовь верят. Тихонечко, никому не говоря, но верят. Мечтают, что есть что-то, кроме потных толстых мужиков, которым требуется секс за деньги. Мечтают и боятся в это поверить. Так и Мельников твой… ему на самом-то деле хочется, чтобы все это было – чудеса, инопланетяне, параллельные миры. Чтобы это было не только оберткой для конфеты, а самой конфетой… разноцветным монпансье в коробочке. Но он боится поверить! Ему куда проще себя убедить, что я – аферист или псих. Тяпнет водочки под котлеты, почешет в затылке и пойдет писать про коварных пришельцев.
– Ну загнул! – с восхищением сказал Котя. Побарабанил пальцами по кнопке лифта. – Про проституток – это здорово!
– Вставь в рассказ, – предложил я. – Пошли пешком, не работает лифт.
– Да как же не работает, трос движется!
Я махнул рукой и стал спускаться.
– С двенадцатого этажа пехом? – возмутился вслед Котя. – Ну-ну, посмотрим, кто быстрее!
Я дошел только до седьмого, когда вверх прошел лифт. Потом – второй. Я ускорил шаг, но где-то на четвертом спускающийся лифт меня обогнал.
Все-таки целесообразно быть ленивым…
Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил в подъезд. Котя уже открывал дверь подъезда.
– Подожди! – крикнул я. – Ты куда разбежался?
Котя застыл в дверях и покосился на читающего газету вахтера. Я сделал еще несколько шагов – и остановился.
Котя смотрел на меня пустым, чужим взглядом.
– Котя? – спросил я.
Котя откашлялся и спросил:
– Да?
– Ты что, меня не узнаешь?
– Э… – промямлил Котя. Снова посмотрел на вахтера. Тот подозрительно спросил:
– Какие-то проблемы, молодые люди?
– Нет, никаких проблем, – протискиваясь мимо Коти на улицу, ответил я. – Все в порядке!
– Вы откуда идете? – крикнул вахтер вслед.
Я не ответил. Стоял и ждал, пока Котя неуверенно выйдет из подъезда. Не то чтобы он запаниковал, но явно насторожился.
– Котя? – повторил я. – Костя?
– Не припомню, – искренне ответил Котя, слегка расслабляясь. – Вы… знакомый Мельникова?
– Ну да, – сказал я. – Знакомый. Неужели не помнишь?
Котя помотал головой. Спросил:
– Что-то случилось?
– Ты… вы от Мельникова идете? – выдавил я.
Котя кивнул.
– Он дома?
– Да, конечно. – Котя потоптался на месте. – Так вы к Мельникову? Извините, лицо знакомое, но никак не припомню…
– Все в порядке, – сказал я. – Это внешность у меня такая, не запоминающаяся.
– Ну, я пошел… – Котя сделал шаг, покосился на меня, что-то собрался сказать, но мотнул головой и отвернулся.
Я достал сигареты, закурил. Дым был сладок и горек одновременно. За стеклянным окошечком в двери мелькнуло лицо вахтера – бравый дедок был настороже. Не вызвал бы ментов…
Снова запустив руку в карман, я достал паспорт. Открыл. Хрупкие страницы рассыпались в руках, фотография со щелчком отскочила и упала на асфальт. Я поднял ее – на сером квадратике уже нельзя было различить лица.
