Погоня - Михановский Владимир Наумович (книга регистрации .TXT) 📗
«Добрый день», – говорит.
Отвечаю, а сама пальцы с клавиш не снимаю, – пусть видит, мол, что я занята, и не отнимает время пустым разговором. Знаете, я ведь ненавижу комплименты.
«Вы не могли бы сделать мне сейчас небольшое одолжение?» – говорит Арбен.
«Не могла бы», – отвечаю.
«Понимаете, нужно сходить в лабораторию низких температур, – продолжает он, будто не слышит моих слов. – Нужно взять у Алана Жантильи новый журнал, он получил сегодня бандероль с континента».
«Вот и ступайте», – говорю.
«Не могу, – отвечает. – Я с ним крепко повздорил как-то с месяц назад, а теперь из принципа не пойду».
Тут я подняла голову, а он как посмотрит на меня… Словно кипятком ошпарил. Чувствую, поднимаюсь со стула – против своей воли.
«А если Алан не даст журнал?» – спрашиваю, как дурочка.
«Даст», – самоуверенно улыбается Арбен.
Поворачиваюсь и иду в нулёвку, будто кто меня тащит туда, – представляете? А он ещё кричит мне вслед:
«Журнал называется „Ядро и космос“, не забудьте. Жду вас здесь через десять минут».
И что вы думаете? Все произошло в точности так, как сказал Арбен, – этой фразой, округляя красивые глаза, мисс Шелла закончила свой рассказ.
Но большинство слушателей сбивчивое повествование мисс Шеллы воспринимало скептически. Физики, да и не только они, знали, что в лаборатории низких температур, проще сказать в нулёвке, с недавнего времени работает молодой программист Чарли Макгроун, которому мисс Шелла отдаёт явное предпочтение перед прочими. Так что таинственная магнетическая сила, заставившая её отложить в сторону срочное задание шефа, могла быть объяснена довольно просто. Но при чём же здесь Арбен?
Работа у Арбена спорилась. Он сумел – без чьей бы то ни было помощи – проделать тонкие расчёты, которые оказались не по зубам ионному «Универсалу», и слепить затем в своём отделе аналоговое устройство, которого заказчик – военное ведомство – тщетно дожидалось больше года.
О подвигах отдела Арбена прочувствованно говорил в субботу сам шеф. Старик Вальнертон настолько разошёлся, что наградил Арбена премией, равной трехмесячному окладу.
И никто не знал, что Арбена ещё одолевают приступы страха, что он ведёт жизнь затворника (впрочем, он и раньше не отличался общительным характером), а стены комнаты неизвестно зачем тщательно обклеил дешёвым пластиком…
В тот вечер, расставшись с Линдой после концерта электронного штурмана, Арбен пришёл домой озадаченным. По всей вероятности, Линда не ошиблась. Ей повстречался Альва. Значит, Ньюмор завершил свой труд и выпустил Альву на волю. Что же дальше? Как избежать встречи со своим отрицательным полюсом? Отсиживаться в комнате? Обклеить ионизированным пластиком лаборатории отдела? А как объяснишь, в чём дело? Немало толков вызвал его отказ переехать на новую квартиру, приличествующую должности начальника отдела. «Нечего мне торопиться», – рассудил Арбен.
На всякий случай Арбен, придя к себе после концерта, выключил видеофон и с тех пор не подходил к нему. Так спокойнее. А ведь именно спокойствие рекомендовал ему поддерживать Ньюмор…
Спал теперь Арбен превосходно – не то что прежде. На улице старался показываться как можно реже, лишь в случаях крайней необходимости. До сих пор Альва его не беспокоил, если не считать той встречи с Линдой.
Нет, не такой представлял себе Арбен «жизнь без нервов», безмятежное будущее. Как-то он, занятый своими мыслями, машинально вставил штепсель видеофона. Экран, похожий на огромное окно, внезапно засветился. Кто вызывает его? Через несколько мгновений из глубины всплыло взволнованное лицо Линды.
– Арби, я звоню тебе каждый день. Никто не отвечает. Что случилось?
– Занят, – спокойно ответил Арбен. Больше всего он теперь не хотел возмутить собственное спокойствие, как возмущают зеркальную поверхность пруда, швыряя в него камень.
– Ты не пришёл на следующий день.
– Не мог.
– Заболел?
Арбен покачал головой.
– Мы не виделись целую неделю…
В душе Арбена происходила борьба. В нём сражались два желания: одно – смело действовать, критиковать свою фирму, другое – забыть обо всём и снова жить, как раньше. В такие минуты ему казалось, что с того момента, как Альва вышел в город, прошло не семь дней, а бог знает сколько времени. И пусть он проживёт ещё долго – что толку в такой жизни?
– Прости, Линда. Так получилось…
– Ах, не в этом дело. Скажи, Арби: куда ты пошёл, когда мы расстались после концерта?
– Домой.
– Ты уверен, Арби? Это очень важно.
– Я пошёл к подземке, сел в вагон и поехал к себе.
– Ты болен, Арби.
– Ну вот ещё! С чего ты вдруг? – изумился Арбен.
– Ты серьёзно болен. И сам того не знаешь.
– Что же у меня, доктор Линда?
– У тебя… Ты лунатик!.. – выпалила Линда.
– Придумай что-нибудь получше. С тех пор, как на Луне сняли карантин, лунатики на Земле вывелись, – резко произнёс он.
– Оставь шутки. – Линда приблизила к нему лицо – оно, увеличившись, заняло почти весь экран, Арбену бросились в глаза дрожащие ресницы, старательно наведённые тушью.
– В тот вечер… Ты только думал, что уехал на подземке… А на самом деле… Ты вошёл в подъезд следом за мной… поднялся по лестнице…
– А потом?
– Ты ничего не соображал… Будто спал.
Арбен усмехнулся.
– Что же я сделал? – Вопрос прозвучал отрывисто и резко.
– Я остановилась на ступеньке. Ты догнал меня.
– Коснулся?
– Ты не видел ничего вокруг, хотя глаза были раскрыты. Двигался прямо на меня.
– Ну?
– Я посторонилась – ты прошёл мимо…
– И поднялся к тебе?
– Нет, – прошептала Линда.
– Куда же… Куда я делся?
– Не знаю.
– Не заметила?
– В этот момент я, наверно, потеряла сознание… На несколько мгновений. А когда очнулась – ты исчез. Словно сквозь стену прошёл. Наверно, успел быстро спуститься по лестнице и выйти.
– Чудный сон, – нагло улыбнулся Арбен.
– Если бы сон!.. Сначала я решила, что ты меня разыгрываешь. Потом поняла – это болезнь. Ночь почти не спала… Только под утро забылась… Звонила тебе – видеофон не отвечает… Назавтра ты не пришёл… А навестить тебя, сам знаешь, немыслимо, если заранее не заказан пропуск. Легче попасть в рай, чем на территорию Уэстерна, – процитировала она пословицу. – Столько дней мы не виделись… Я экран связи чуть не сожгла, пока вот… И ещё. Странная вещь. У тебя совсем притупился самоконтроль. Ты не видишь, что надеваешь. На концерт вырядился в магнитные башмаки, будто не на прогулку, а в межпланетный рейс собрался. Но самое смешное – я и сама не заметила сразу, а только потом, когда ты возвратился и догнал меня на лестнице. Гляжу – ты в ботинках невесомости. И вообще ты был такой странный… Собирайся, – заключила Линда.
