Соната моря - Ларионова Ольга Николаевна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Что же касается первенца планеты, то он, воспользовавшись тем, что родители переключили внимание с него на вечерние небеса, вцепился в скатерть и сдернул ее на землю со всем содержимым, сопровождая сей агрессивный акт победным воплем.
А с близкого небосвода, мерно покачиваясь, падали на землю гигантские медузы. Сейчас они не казались уже золотыми, а призрачно отдавали изжелта-розовым, как лепестки чайной розы. Пока об их размерах было трудно судить, к тому же создавалась иллюзия, будто они растут по мере приближения к земле. Правда, не совсем к земле — упасть они намеревались в море, и Сусанин рявкнул: «Биосектор, за мной!» — и первый помчался к пляжу. В первую секунду Варвара даже обрадовалась: вот ведь удача, сразу можно будет познакомиться со всем своим сектором, но не тут-то было — с места сорвались абсолютно все сто шестьдесят человек, населяющих Пресепторию, плюс три космолетчика, и впереди мчалась, подобрав кисейный подол, новобрачная, а где-то в арьергарде довольно похрюкивал на отцовском плече юный Пидопличко.
Все разом высыпали на пляж и остановились молча, даже галька не скрипела под ногами. Потому что в море, к неуемной радости аполин, падали никакие не медузы, а невиданной величины снежинки — двух, трех, пяти метров в поперечнике. Они шлепались в воду с хрустом, разламываясь на бесформенные ноздреватые куски, которые стремительно таяли, не давая аполинам наиграться вволю. Были они редки и бутафорски неправдоподобны, и только одна промазала и тяжко шлепнулась о гальку на самой черте прибоя, так что кибы, выхватывая и выдвигая всевозможные датчики из своих бурдюков, плотной цепью двинулись на нее, хищно подрагивая вибриссами хеморецепторов.
И это было все.
Небеса, если не считать кучевых облаков, опустели, море слизнуло последние капли талой воды, кибы безмолвствовали, не обнаружив никакой опасности, а аполины, наглотавшись снежной массы, недовольно пошли в глубину.
И только тогда кто-то прочувствованно произнес:
— Во наша Степуха дает!..
И все восторженно зашумели; жених скинул ботинки и полез в воду за последним кусочком льда и, выудив его, понес на протянутых руках невесте, а к мокрым до колен брюкам налипли водоросли и какая-то чешуя; и Степка Пидопличко, почувствовав себя обойденным вниманием, обиженно взревел и уже больше не успокаивался, пока его не понесли спать; и все потрусили обратно, весело перекидываясь репликами, так что стало ясно — вечер вступал в фазу дружеской непринужденности, шуток и экспромтов; и Варвара тоже повернулась, раздумывая, не пойти ли домой по примеру первенца планеты, и в этот миг на прежнем месте и в прежней позе увидела асфальтовую гориллу.
С той только разницей, что теперь на ней был классический вечерний костюм — что-то вроде смокинга и галстук бабочкой. И Кони на своих невероятных каблуках летела навстречу этому чудовищу, а когда приблизилась, то повисла у него на локте и похоже было, что принялась его с жаром уговаривать.
Варваре было крайне неудобно вот так стоять и глазеть на них, пришлось идти обратно за стол, тем более что ее подхватил под руку донельзя скромный гений, утверждавший (на весь парк), что именно он первым опознал в странном атмосферном явлении самый обычный снегопад, потому что однажды уже сталкивался с подобным феноменом, только никто ему не поверил, хотя в тот раз снежинки были не больше сорока сантиметров в диаметре, но тогда в амбах он был один, и без фотоаппаратуры, а кстати…
Варвара почувствовала, что разговор переходит в профессиональную область, где прекратить его будет просто невозможно, и завертела головой, беспомощно отыскивая глазами Теймураза, — тот на удивление все сразу же понял, бесцеремонно схватил Варвару за рукав и со словами «Так мы с тобой еще не обговорили одну деталь…» потащил к опустевшему было столу.
— Извини, — сказал он, когда дистанция между ними и говорливым гением достигла безопасной, — но у того, кто обращается на «ты», всегда имеется преимущество в свободе действий. К тому же, мне было бы проще и приятнее решить проблему наших взаимоотношений раз и навсегда.
Варвара сухо кивнула. Вообще-то она терпеть не могла подобных форсированных сближений, но сейчас она была благодарна Теймуразу за его мальчишескую естественность и еще за то, что он обошелся без такого традиционного и удручающе уместного здесь, за праздничным столом, предложения выпить на брудершафт.
— А ты, собственно, кто? — с той же степенью бесцеремонности спросила она, закрепляя обращение на «ты».
— Гелиотермист. Закончил КАТ — Кутаисский аккумуляторный техкурс. Здесь на двухлетней стажировке, но думаю, что задержусь подольше. Степуха на редкость привязывает к себе. Потом думаю подавать в университет.
Варвара ловила эти коротенькие, в ее собственном стиле, фразы и невольно косила глазом — искала Кони и того, с пляжа. Они подошли к столу последними — примолкшие, чопорные; мужчина подвел Кони к ее стулу, и все кругом засуетились, сдвигаясь и освобождая ему место, но он повернулся и пошел вкруг стола, пока не заметил рядом с Варварой единственный свободный табурет. Сел, так что его ножки со скрипом вдавились в землю, наполнил бокал соком и замер, глядя как-то сквозь толстенный ствол Дуба и больше ни к чему не прикасаясь. От него пахло прелыми водорослями, просоленной галькой и осенней травой.
И еще Варвара почувствовала — по его усталой оцепенелости, по безрадостному неприятию всей этой праздничной суеты, — как же он бесконечно стар.
Ей стало безотчетно жалко его, и она поискала глазами, что бы такое положить ему на тарелку, и даже обернулась к Теймуразу, но тот, не обращая на нее внимания, вытягивал шею, прислушиваясь к разгоравшемуся спору, какой обычно вот так мгновенно вспыхивает за столом, вокруг которого собрались люди, всего несколько минут назад оторвавшиеся от общей работы. Реплики уже летели слева и справа, подобно лазерным вспышкам, и сути дела Варвара за недостаточностью информации уловить не могла, и она не знала даже, на кого нападает Теймураз, когда тот крикнул: «Да это же худшая сторона аболиционизма!» — на что из-за Майского Дуба ему тут же отпарировали: «От консерватора слышим!»
Похоже было, что здесь уже сложились две какие-то непримиримые партии, потому что никто не спрашивал чужого мнения, а только утверждал собственное типа: «Я согласен получать с Большой Земли только зонды, только, и ни-ка-кой другой аппаратуры, и год, и два…» — «Можно два года варить крутое яйцо, и оно не станет всмятку!» — «Тогда нам грош цена, потому что мы вырождаемся в конвейеры для переброски на Землю допотопной биомассы!» — «Ну, да, автохтонов не спросили; не взяли, видишь ли, письменное согласие у стеллерова бычка Васьки». — «Тогда чем мы отличаемся от тех граждан Вселенной, которые энное число тысячелетий назад крали все это с нашей планеты и перетаскивали сюда?» — «Этот факт еще доказать надо, а вы рвете у нас время и людей, не говоря уже об оборудовании, вместо того чтобы обеспечить спокойную работу палеоэкологов!» — «Ага, договорились — палеоэкологам все коврижки, полная свобода действий… может, и право работать на „черной стороне“ тоже?» — «Но ведь это — действительно работа во имя самой Степухи, а не для Большой Земли…» — «А вам не кажется, что сама Степуха не очень-то довольна?» — «Значит, мы в чем-то были чересчур бесцеремонны для гостей…» — «Так вы, наконец, соглашаетесь с тем, что мы здесь не хозяева, а только гости? Да или нет?»
Похоже, что вопрос был традиционный и отнюдь не риторический. «Да, здесь не соскучишься», — подумала Варвара.
Но тут на той стороне, за стволом, кто-то мерно постучал ложечкой по хрустальному кувшину. Спорщики, против ожидания, стали послушно затихать.
— Друзья мои! — раздался властный и спокойный голос. — Несвоевременные споры отвлекли нас от приятного повода, по которому мы нынче собрались. Здесь нет хозяев, здесь только гости. Помните это. А теперь, Лерой, прошу вас, провозгласите тост, как вы один умеете это делать!
Варварин сосед поднялся, и тишина под «майским деревом» стала прямо-таки мертвой. Девушка догадывалась, что рядом с нею сидел виновник всех раздумий и тревог Сусанина, но разглядывать его снизу вверх было опять-таки неудобно. Она нарочито равнодушно отвернулась и невольно обратила внимание на то, с каким выражением все глядели на Лероя: как будто ожидали от него чего-то сверхъестественного.
