О жителях Луны и других достопримечательных открытиях (Фантастическая литература: Исследования - Локк Ричард Адамс (прочитать книгу txt) 📗
«Лунные животные и другие объекты». Литография, изданная газетой The Sun (1835).
Во всем предшедшем рассказе мы, свято сохраняя желание доктора Гранта, не сообщили читателям некоторых весьма странных описаний в его переписке, которые он просил нас выпустить, хотя мы не совсем понимаем причины, его к тому побудившей. Правда, что в выпущенных местах содержатся факты, которые бы показались совершенно невероятными тем читателям, кои тщательно не исследовали степени совершенства инструмента, посредством которого сделаны эти достопримечательные открытия; но может быть, то же будет и с теми фактами, которые доктор Грант позволил нам сообщить; потому-то мы и считали нужным дать сначала пояснительное описание телескопа. Мы уверены, что при сохранении помянутых и других выпущенных мест, которые будут доведены до всеобщего сведения, настоящие сочинения доктора Гершеля будут содержать в одно время все, что ни было возвышеннейшего в ученом отношении и вместе привлекательнейшего для всех вообще читателей, когда либо выходившего из печати, и что справедливость его описаний будет подкреплена свидетельством гражданских и воинских чинов колонии, а равно и духовных лиц, которым в прошедшем марте месяце дозволено было посещение обсерватории с условием сохранять до времени тайну, и которые, таким образом, были очевидцами чудес, о которых просили их засвидетельствовать.
«В ночи 14-го числа месяц представился нам в меньшем колебании, или полным; но, так как довольно темное состояние атмосферы на несколько часов было менее благоприятно для внимательного рассматривания, чем для всеобщего обозрения его поверхности, то мы и занялись преимущественно последним. Вскоре после полуночи исчезло последнее туманное покрывало и, так как воздух был столь же ясен, как и в предшествовавшие вечера, то внимание астрономов обратилось на примечательную наружную сторону вершины, означенной на блунтовой карте Луны №-м 18-м (Тихо), и в этом пространстве прибавили они к человеческим познаниям сокровища, в которых бы им позавидовали небожители. Многие из следующих извлечений останутся навсегда памятными в летописях нашего времени.
Если смотреть в телескопы даже самой умеренной силы, то на поверхности Луны, при среднем ее колебании, видны три океана значительной ширины и большой, окружности, независимо от семи обширных водохранилищ, которые можно назвать морями. Число меньших вод, видимых помощью сильнейших инструментов и обыкновенно называемых озерами, столь велико, что до сих пор не пытались их сосчитать. Действительно, это бы походило на намерение сосчитать кольцеобразные горы, находимые на всякой части лунной поверхности, из чего бы она ни состояла: земли или воды. Величайший из сих океанов занимает значительную часть полушария между северной частью оси и восточной частью экватора, и простирается даже на многие градусы к югу от последнего. Восточная его граница так близко находится от окружности Луны, что во многих местах остается только узкая полоса освещенных гор, которые составляют сильную противоположность с темным тенистым видом большой глубины. Однако ж здесь находятся полуострова, мысы, острова и тысячи других земных видов, для коих мы, по бедности нашей географической номенклатуры, не можем приискать имени; они, так сказать, выплывают из волнующейся необозримости сего великолепного океана и представляются или пламенеющими островами, или блестят отдельными точками. Здесь всего примечательнее мыс, не означенный еще, как я думаю, в картах Луны никаким именем, который выдается из внутренней части, наполненной разными чудесными произведениями природы. Этот мыс действительно чрезвычайно удивителен. Северный его конец имеет почти вид императорской короны и образует расширяющуюся дугу, вдвойне соединенную с ее основанием группой холмов.
Два открытых пространства, образованные этим разделением, суть озера, каждое в 80 миль ширины, за которыми следует другое озеро, разлученное с ними помянутыми группами холмов, почти совершенно четырехугольное и вдвое обширнее, чем они оба вместе. За сим озером следует отделенное новым гористым пространством озеро неправильной фигуры, а за ним еще два узкие, разделенные вдоль, которые на север к материку суживаются. Этот уродливый, скелетообразный мыс, усеянный хребтами гор, с шестью значительными озерами, заключенными в его каменистых ребрах, — выдается на 336 миль в океан. Это огромное произведение природы с удивительной верностью представлено на прекрасной блунтовой карте Луны и я думаю, вы бы доставили большее удовольствие читателям, приложив его изображение к моему описанию.
За этой достопримечательной формацией следует в том океане чрезвычайно блестящая кольцеобразная гора ужасной высоты и объема, стоящая на 330 градусов к востоко-юго-востоку, известная обыкновенно под названием Аристарха (№ 12) и показанная на карте как большая гора с таковой же пустотой посредине. Эта пустота есть теперь, как, вероятно, и в древние времена, вулканический кратер, соперничествующий с нашими горами Этной и Везувием в их ужаснейшие эпохи, и как состояние атмосферы было чрезвычайно благоприятно для внимательного наблюдения, то мы легко могли заметить, что он освещал воду в окружности на 60 миль. Если б мы сколько-нибудь до сих пор сомневались в том, что лунные вулканы могут бросать столь далеко за силу притяжения Луны, извержения своих кратеров, так что они по необходимости должны по силе тяготения падать на нашу Землю, чем объясняется множество массивных аэролитов, упавших и найденных на земной поверхности, то один вид Аристарха навсегда бы прекратил нашу недоверчивость. Впрочем, эта гора, хотя и выдается на 300 миль в океан, не совсем, однако, подобна острову, а соединена с сушей четырьмя цепями гор, простирающихся от нее, как от общего средоточия.
Следующий большой океан лежит у западной стороны меридиана, почти посередине разделен экватором, и почти на 900 миль простирается к северу и югу. Он означен в каталоге литерой С и назван морем Спокойствия (Mare tranquillitatis). Он скорее составляет два моря, чем один океан, ибо над самым экватором суживается и образует пролив не более 100 миль в ширину. В этом океане находятся три большие круглые острова, совершенно отделенные от его берегов; у северной его границы есть несколько довольно больших огнедышащих гор, из числа которых одна, самая значительная, находится в 120 милях от вышеупомянутого Нектарного моря (Mare Nectaris). Непосредственно гранича с сим вторым большим океаном и будучи отделен от него только полосой земли и несколькими островами, находится третий океан, означенный литерой D и известный под именем Mare serenitatis. Он почти четырехуголен, имеет около 380 миль в длину и столько же в ширину. Этот океан имеет чрезвычайно необыкновенную особенность: совершенно прямой хребет холмов, имеющий, наверное, только пять миль в поперечнике, простирающийся в прямой линии от южного берега к северному и разделяющий его ровно пополам. Этот странный хребет холмов совершенно sui generis и различен от всех цепей как подлунных, так и лунных. Он столь остер, что от сильного сосредоточивания солнечного света виден даже в небольшие телескопы; но вид его столь удивителен, что мы не могли воспротивиться искушению рассмотреть его в особенности и отступили от намерения нашего заняться только всеобщим обозрением. Наше выпуклое стекло G. X. приблизило его на оптическое расстояние в 800 ярдов и весь его поперечник в четыре или пять миль удобно поместился на нашем полотне. Ничто из всего виденного нами не приводило нас в большее удивление. Пусть верят или нет, но этот хребет есть не что иное, как один огромный кристалл! Верхняя его часть, во всей ее длине в 30 миль, образует острый угол из плотного кварцевого кристалла, блестящего, подобно куску гипсового шпата из Дербишира, который только что отделен от руды и едва имеет трещину или скважину от одного конца до другого. Какое удивительное влияние должен был иметь наш в тринадцать раз больший земной шар на этого спутника, когда этот еще был только зародышем в недрах времени, как бы страждущим предметом химического расплавливания! Мы невольно заметили, что удивление, производимое произведениями этого отдаленного мира, есть только признак нашего невежества, и что оно должно было бы уступить место возвышенному ожиданию и почтительному верованию в неограниченное могущество Творца!
