План Б - Стед Ребекка (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗

Ребекка Стед

План Б

Rebecca Stead

Plan B

Среда, 19 апреля

Уважаемый______________,

Оставляю пробел, потому что, кто бы это сейчас ни читал, я понятия не имею, к кому обращаюсь. Я ещё даже не решил, куда засунуть письмо, когда закончу его. Нужно какое-нибудь потайное место, укромное и труднодоступное. Наверняка пройдёт много времени, прежде чем вы до него доберётесь. Год. Или десять лет. Или, может, больше.

Невозможно написать эсэмэску или и-мейл и спрятать так, чтобы кто-нибудь когда-нибудь это нашёл. Нет, нужны именно карандаш и бумага. И ещё отстоящие большие пальцы. Кстати, о пальцах: наверное, надо было начать писать много часов назад, когда я услышал, как в дверях спальни лязгает ключ.

Я сижу и слушаю, не заскрежещет ли замок или вдруг повернётся ручка двери. Даже не знаю, на что я больше надеюсь: что дверь откроется или что нет. Кроме того, я не знаю, сколько ещё буду физически в состоянии держать этот карандаш.

Отстоящие большие пальцы, говорите… Ха! Вот что я вам скажу, кто бы вы там ни были: если у вас действительно есть отстоящие большие пальцы, вы, скорее всего, принимаете их как должное. Ну пальцы и пальцы, подумаешь. Да если бы вы только знали, как на самом деле обожаете свои большие пальцы, как привязаны к ним, вы бы самолично написали им серенаду, спели бы её в одних трусах на камеру и выложили на Ютьюб. Вы бы пошли на всё, на любое унижение ради этих прекрасных, удивительных пальцев.

А что, если их у вас нет? Ну, это сразу бы ответило на кучу вопросов, крутящихся у меня в голове в этот самый момент.

Давайте договоримся так: я очень надеюсь, что пальцы у вас есть.

Предполагалось, что я никому не стану о нас рассказывать. Нет, честно. Но в прошлом году я пошёл в шестой класс и неожиданно нашёл там настоящего друга. А ведь я хранил нашу тайну долго, очень долго — и мог бы хранить ещё дольше.

Мама говорит, у меня «сорок девять лучших друзей». Ну да, мы каждый месяц общаемся с ними по скайпу: с Калебом из Калифорнии, с Исааком из Индианы, с Тони из Техаса, с Коуди из Колорадо и так далее. Но когда на заднем плане постоянно маячат нервные родители, скайп — это полный отстой. Нет, дружба — это прежде всего возможность тусоваться без присмотра. А это, сами понимаете, нелегко, когда взрослые только что в уши тебе не заглядывают с увеличительным стеклом.

Юэн не похож на других. Он переехал в Нью-Йорк только в прошлом году, и он просто хороший друг, понимаете? Он всё время хохочет, даже когда шутят над ним. И он, в отличие от меня, не имеет привычки париться сутки напролёт о чём ни попадя. И вот в один прекрасный день (кстати, зимний) я взял да и сказал ему всё. Ну, да, я рассказал ему о нас. Мне всего только и нужно, чтобы кто-то меня знал, чтобы кто-то понимал. Я терпеть не могу прятаться и всё время притворяться. Я и так притворяюсь всю свою жизнь, у меня уже знаете где это всё сидит?

Я был уверен, что Юэн не станет вертеть пальцем у виска и не полезет на меня с кулаками — ну, он и не стал. Он повёл себя просто офигенно, очень разумно, очень спокойно. И мне стало настолько легче — да что там, я просто счастлив, что теперь у меня есть кто-то, с кем можно поговорить о действительно важных вещах. Но сейчас я за него слегка беспокоюсь. Мы договорились, что он зайдёт сегодня после школы, после врачей. Вдруг он случайно захватит пакет эмпанадас от мисс Пены?

Я уже говорил, что у нас сегодня в школе день испанской кухни, и мне ужасно жалко, что я не там?

Пока я торчу тут, взаперти, сеньора Пена угощает наш испанский класс всей этой потрясающей вкуснятиной. Я на самом деле заговорил о дне испанской кухни, потому что жутко хочу есть. Сегодня с утра все носятся как угорелые, никто даже не подумал меня покормить…

О, чёрт! Я опять вырубился. Второй раз с тех пор, как меня тут заперли. Или даже третий.

Уже некоторое время через дверь ничего не слышно.

Интересно, с родителями там всё в порядке?

И интересно, чем сейчас заняты доктора?

И что они сделают с Юэном, если он вдруг припрётся с тарелкой эмпанадас?

Эмпанадас? Ха! Мечтать не вредно.

А теперь я расскажу вам, что, собственно, произошло. (Вы уж извините, мистер Баркер, смена темы действительно никуда не годится. Надо было сказать что-нибудь вроде: «И кстати о больших пальцах, вот что произошло…» или: «Так вот, сижу я запертый у себя в комнате, и тут…». Надеюсь, вы, кто сейчас всё это читает, — не учитель английского в шестом классе, потому что если вдруг вы — это он, вы от этого письма просто…

Так, кажется, я опять заснул.

В общем, вот что произошло.

Пять дней назад мы вернулись с каникул, которые провели во Флориде. Мама сказала, чтобы всё своё барахло мы кидали на пол прямо у входной двери. Она сама несла пляжную сумку с формочками и совочками для песка, ластами и фальшивым кремом от солнца — так вот, она её просто скинула с плеча, и всё рассыпалось по полу, а это для Ма довольно странно, потому что она всегда притворялась идеальной домохозяйкой с идеальным мужем, идеальным сыном (это я, если что) и идеальным домом. (Ну, в нашем случае, с идеальной квартирой.) Я глядел, как маленький резиновый мячик прыгает по полу, потом закатывается под столик в холле, где уже были аккуратно сложены стопками мои учебники к понедельнику. Ма даже не заметила. Наверное, до сих пор думала о жареной рыбе, которую мы так и не попробовали.

Когда мы только заселялись во флоридский отель, нам сказали про Субботний Фестиваль Жареной Рыбы — а для гостей, которые живут в отеле полную неделю, там всё бесплатно, представляете! Большой стол, за ним куча семей, родители, детишки — это Ма любит больше всего на свете. Оно ей как бы доказывает, что она всё делает правильно. Она думает, что другие ничего не замечают, что на нас никто и внимания лишний раз не обратит: такие мы приличные, обыкновенные — и такими нас сделала она, Ма! Прежде всего, меня, конечно. Я у неё идеальный. И совершенно вне подозрений.

Ну, вот, оказалось, недостаточно идеальный.

Потому что стоило Ма увидать субботним утром, что со мной творится, как мы съехали, не дожидаясь завтрака. Мы ни с одним другим семейством из гостей не попрощались — только с тем, что из соседнего бунгало, да и то потому, что они увидали, как мы в спешке кидаем вещи в арендованную машину, и спросили, не случилось ли чего.

Ма сказала, что я сломал руку. Они странно на нас посмотрели, потому что в этот самый момент к машине подрулил я, таща сразу два чемодана. Когда Ма волнуется, она лепит ошибки одну за другой, но по большей части она всё делает очень, очень хорошо.

Как только мы открыли входную дверь, на нас прыгнули коты. Все, кроме Тото, разумеется, который всегда играет крутого: «Ой, а вы, ребята, куда-то уезжали? Я был так занят, что даже не заметил».

Па наклонился и поручкался с котами. Сначала с Алексом, потом с Айданом.

— Стивен! — заорала благим матом Ма. — Немедленно прекрати пожимать лапы котам!

Мы с отцом несколько секунд таращились друг на друга. Наша Ма в общем-то не любительница домашних скандалов.

— Посмотришь почту? — спросил Па, протягивая толстую пачку конвертов и каталогов.

Это он попытался её развеселить. Мать любит почту. Отец говорит, на Корабле «почтовый ящик» был её любимой игрой.

Но Ма только потрясла головой.

— В душ, — сказала она. — Быстро.

Как все родители, Ма принимает душ дважды в день. Каждый день. Даже в тот раз.