Морская пена - Дмитрук Андрей Всеволодович (читаем книги онлайн .TXT) 📗

Дмитрук Андрей

Морская пена

I

В саду своего дворца, под цветущими олеандрами, сидел на краю бассейна, свесив ноги в воду, поэт Ман Парсейя. Теплый ветер, осыпавший в воду темно-розовые лепестки, не мог пошевелить его седых волос, напомаженных и тщательно распределенных по лысине. Голый, с рыхлой спиной и грубой складкой на затылке, Ман внимательно следил за крошечными розовыми парусами. Время от времени не глядя протягивал руку - и краснокожая рабыня подавала стакан с ледяным питьем. Справа юная мулатка (фаворитка, холеный шелковистый зверек), стоя на коленях, держала поднос с кофейником, виноградом и наркотиком.

Части хозяйского белья и костюма были доверены двум белянкам с Севера, ждавшим поодаль, сидя на корточках. За спиной Мана красовался, перемигиваясь с рабынями, другой любимец, мальчик лет четырнадцати, ювелирным веером отгонял он от господина мух, а вообще исполнял обязанности домашнего гонца.

Созерцая лепестки, Ман полностью отдавался легкой, рассеянной игре ума. Игра влекла его путаными тропами воспоминаний, расцвечивала дремлющее сознание внезапно вспыхивавшими образами. Затем язычок пламени гас, и опять наступало причудливое дремотное блуждание, подобное погружению в сон. Вот уже седьмой день сидел он так над бассейном, поднимаясь только с вечерней прохладой; предыдущие вечера были заполнены диктовкой новой поэмы; нынешний, приближаясь, рождал тревогу, поскольку обещал быть пустым. Толстые прихотливые губы Мана, медленно разжавшись, прошептали лучшее из вчерашних восьмистиший. Стало холодно. Распугивая грезы, возвращалась способность видеть все вокруг как оно есть, и это было так же больно, как бывает, когда не дают забыться после бессонной ночи. С раздражением отвел он глаза от розовых и золотых бликов.

Шелестели облитые солнцем буйно цветущие кусты, перешептывались над ними кроны пиний, бронзовые статуи, точно ящерицы, выглядывали из кружевных папоротников.

Неслышно явился на другом краю бассейна стражник в кожаных шортах, с бляхой на голой груди и доложил, преклонив колено, о прибытии высокородного Индры Ферсиса.

Грузный Ман вскочил с неожиданной легкостью, не прибегая к помощи рабов. С боковой дорожки уже доносились звуки быстрых, решительных шагов племянника. Поэт едва успел всунуть ноги в сандалии и набросить пушистое покрывало - пускай его стареющее тело не омрачает взор юноши.

Индра крепко обнял дядюшку, обдав запахом драгоценных благовоний. Ман с наслаждением прижался к нежной щеке, затем слегка отстранил юношу и восхищенно осмотрел его с головы до ног. Синеглазый, белозубый Индра с крупным и горбатым, как положено Избранному, носом, с губами и щеками крепкими, как яблоко, широкоплечий, затянутый в кожаную форму Гвардейской школы, стыдливо переминался на длинных мускулистых ногах.

- Какое счастье - видеть таких, как ты! - нараспев и немного в нос, как большинство интеллектуалов, заговорил Ман.- Скажи, сколько женщин уже перерезали себе вены из-за тебя?

Курсант усмехнулся чуть самодовольно.

- Сегодня ты вообще кстати. Мне не хватает вдохновения для новой поэмы, нужны какие-то новые, живые, сильные впечатления...

Обняв Индру за плечи, хозяин повел его тенистыми полянами, где громоздились замшелые глыбы камня и алели над петлявшим в траве ручьем душистые султаны огромных цветов. Негры отводили перед ними ветки, один из них вовремя лег в ручей, и спина его послужила мостиком. Стайка рабынь шла позади, а балованный мальчишка-гонец носился кругами, сверкая темной кожей на солнце.

- О чем поэма? - спросил курсант, незаметно высвобождаясь из объятий Мана.

- Единый! Разве ты спросил бы: "О чем пахнут цветы?" Мифология, героика, прославление невест или куртизанок - все это годится разве что для выступления на стадионе... Тончайшие переливы настроений умирают в объятиях четко взятой темы, сюжет иссушает поэзию! Нет, я не обвиняю тебя в недостатке утонченности - даже к столь одаренным людям, как ты, она приходит с годами...

Лицо юноши стало на миг отчужденным, и хозяин, зная, как болезненно реагируют юноши на всякое упоминание об их возрасте, поспешил переменить тему:

- Что нового в школе? Доволен ли тобой генерал? Ах, как часто грущу я о своей военной молодости... Ты ведь знаешь, что я был в личной гвардии протектора Ордена на Тысяче Островов?

- Еще бы, мама сто раз рассказывала...- спохватившись, что фраза прозвучала не слишком почтительно, Индра добавил: - Это честь для всего нашего рода, дядюшка! А в школе все с ума посходили: скоро выпуск! И, знаешь, кажется, на торжестве будет...- Юноша красноречиво показал глазами вверх. - Генерал не говорит прямо, а темнит, как положено: "Возможно, что школе выпадет божественный жребий..."

- Вы счастливцы. Мне, видимо, так и не доведется его услышать - на прошлом столетнем празднике я не был, а до следующего не доживу...

Индра не ответил. Курсанта порядком раздражало общество изнеженного, экзальтированного дядюшки. Но приходилось подчиняться материнскому приказу и проявлять величайшую любезность. Он пошел быстрее, торопясь закончить визит.

Камни, сосны и папоротники отступили, открыв большой, веселый солнечный луг с белыми шапками полевых лилий в низинах и мраморной ротондой на фоне леса. Лугом вдоль рощи вилась дорога, выложенная плитами ракушечника. На дороге присела, подобно кузнечику перед прыжком, изящная кремовая электромашина Индры. Рядом ожидал раб. Узкоглазое мертвое лицо его без шеи было посажено прямо на грудь, как медный круглый щит. Корявые цепкие руки сдерживали на коротком ремне мечущегося зверя.

Неправдоподобно длинноногий, испещренный, как ожогами, ярко-черными мазками по желто-бархатной шкуре, беззвучно танцевал гепард. Завидев идущих, заворчал и прижал уши; черные глаза под высоким лбом были непроницаемы, лишены выражения, как полированные самоцветы.

Ман схватился за локоть курсанта, слабея от восторга. Негры привычно подхватили его с боков.

- Матушка надеется развлечь тебя этим подарком, - небрежно сообщил курсант.- В придачу к нему раб, искусный служитель.

- Молчи,- прошептал Ман.- Неужели все так просто? О красота вечных категорий: молодость, жизнь, смерть... Стоит ли иссушать душу в бесплодном поиске ради формальной новизны? - Выдержав с закрытыми глазами точную актерскую паузу, он совсем другим тоном обратился к Индре:- Кажется, такие звери выведены специально для охоты и отменно быстроноги?

- Долго бежать не может, но вмиг догоняет мою машину на полном ходу.

Поэт ласково подозвал мальчика-гонца и, взяв за руку, не дал упасть на колени.

- Смотри, Индра: это тоже машина для бега, прекрасная живая машина, которая не уступит твоей, механической!

Медно-рыжий, смуглый мальчик завороженно раскрыл пухлые губы, любуясь золотой змеей на каске курсанта. Индра - сам атлет и ценитель красоты тела - обвел взглядом недетски широкую, литую грудь гонца, его втянутый живот, крепкие ноги. Мальчик, польщенный вниманием, кокетливо отвернулся. Рукой в перчатке Индра потрепал его за ухом:

- Шея чуть хрупковата, дядюшка, но это будет и бегун, и борец...

- Мальчик, беги по дороге,- весь во власти новой идеи, торопливо заговорил Ман.- Беги так быстро, как можешь... как только выдержишь! И не смей оглядываться.

Гонец горделиво повел подрисованными глазами, набрал воздуха - и вдруг сорвался с места, полетел.

Не отрывая глаз от бегущего, Ман скупым жестом указал на ошейник зверя. Бровь курсанта презрительно вздернулась. Натасканный гепард поплыл длинными низкими прыжками, затем поскакал с невообразимой скоростью, будто ураганом несло по дороге куст перекати-поля.

Мальчик нарушил приказ. Мальчик оглянулся, услышав зверя. И не успел даже испугаться.

Когда бесстрастный азиат оттащил гепарда, Ман, присев на корточки возле тела, пощупал перегрызенные шейные позвонки. Лицо его стало нежным, глаза увлажнились. Голосом, дрожащим от умиления, поэт сказал Индре: