История двадцатого века - Уэллс Герберт Джордж (мир бесплатных книг .txt) 📗

Герберт Джордж Уэллс

История двадцатого века

(Для обладателей передовых взглядов)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Прошли годы…

Изобретатель давно умер на каком-то чердаке. Он съел всю свою одежду. Он выковырял из стен своего жалкого жилища всю штукатурку и съел ее до последнего кусочка. Он изгрыз до корней свои ногти. Он оказался слишком гордым, чтобы прибегнуть к помощи церковного прихода – и потому умер.

Вот результат его неразумия – его труп представлял собою груду костей. И все из-за того, что в его диете – слишком, увы, строгой – было чересчур много извести.

Но хотя изобретатель был мертв, мысль его не погибла.

Оброненную мысль подобрала дама по имени Коммерческая Предприимчивость. Ведь известно, что своим положением (а стоим мы во главе армий прогресса) мы обязаны именно этой даме. Так вот сия дама встретилась нашему Изобретателю во время оно в образе ростовщика Исаака Мелвиша, которому он заложил за тринадцать шиллингов и шесть пенсов патент на свое изобретение. Мелвиш же, представитель поддерживающего нашу жизнь капитала, основал Неспешапотрошикарман Компанию Лимитед и пустил патент в дело.

Идея Изобретателя состояла в следующем: он предложил двигатель нового типа, где колеса приводило в движение электричество, возникавшее в электрической машине; машина включалась поворотом колеса. Для того чтобы обеспечить чрезвычайную по мощи и длительности действия движущую силу, нужна была всего лишь начальная скорость для ее запуска. Этот начальный толчок осуществлялся посредством сжатого воздуха.

Исаак Мелвиш развил несовершенную мысль Изобретателя. Он составил проект, а для этого взял следующее: подземную железную дорогу, идею машины, массу влиятельных людей. Потом смешал все в разумных пропорциях, но так, чтобы проект и влиятельные люди оказались рядом. Потом выпустили акции – и предприятие выкристаллизовалось в солидное и ясно направленное «дело».

«Дело» в мыслях Исаака Мелвиша рисовалось примерно так. Компания «Метрополитен и округ» переживает второе рождение. As2 O3 и CO2 больше не заражают воздух в тоннелях метрополитена и не подрывают здоровья лондонцев, ибо здесь в изобилии появится воздух, насыщенный озоном. Больным жителям Лондона не понадобится лечение на водах и на взморье: им понадобится лишь разок-другой проехаться в вагоне подземки – и они здоровы! (Поэтому для привлечения публики надо будет провести в тоннели освещение и украсить их как можно ярче.)

Но самое главное – еще впереди. Самое-то главное, что доходы связанных с «делом» компаний должны были подняться бесконечно высоко – и, наподобие Ильи-пророка – так там и остаться. Наконец, об акциях Неспешапотрошикарман Компании: компания ждет покупателей. Сами августейшие персоны уже сделались акционерами Компании (правда, они заплатили только часть их стоимости) – так что же вам еще угодно? Было решено, что акционерное общество покажет свой товар лицом в день национального праздника. Поезд с избранной публикой в этот день объедет все станции Внутренней кольцевой подземной дороги. Один из зависимых от Компании лиц, некий актер, должен был организовать театральные представления на заранее указанных улицах (допуск бесплатно). Потом состоятся: для великих Британии – банкет в Кристал-палас, для прочих – зрелище беспартийной манифестации в знак благодарности – у Альберт-холла.

Великий день близился. Его ожидали все и всюду, и сердца заранее замирали от восторга.

И вот он наступил, день 19 июля 1999 года. Пышно разукрашенный фасад Кристалл-паласа ослепительно сверкал огнями иллюминации. А внутри, во дворце – о, там собрались все самые способные, самые красноречивые, самые удачливые, самые процветающие из смертных. Посредственности (полгинеи за привилегию посмотреть, как едят великие мира сего) в несметном числе заполняли галереи дворца. Среди вкушавших праздничный обед во дворце было на кого посмотреть. Тут восседало девятнадцать епископов в вечерних облачениях, четыре принца со своими переводчиками, двенадцать герцогов, одна высоконравственная дама, одна выдающаяся личность, четырнадцать известных профессоров, один ученый муж без ученого звания, семьдесят подобранных по сану священников, Президент Материалистической Религиозной организации, артист театра для народа, тысяча шестьсот четыре выдающихся торговца сукнами, шляпами, бакалеей (оптом и в розницу), член парламента (из исправившихся рабочих), уважаемые директора, двести три биржевых маклера, один граф (сидел на почетном месте, потому что когда-то где-то сказал что-то уж очень остроумное); далее сидело девять графов с Пикадилли, не отличавшихся ничем особенным, тринадцать графов-спортсменов, семнадцать графов-торговцев, Бладсуил, великий романист, один электроинженер (из Парижа), множество – никому не счесть, столько их собралось, – директоров электрических компаний, их дети, и дети их детей, и их кузены и кузины, и их племянники и племянницы, и их дяди и тети, и родственники более дальние, и их друзья, и главные звезды суда, а дальше – два подрядчика, сорок один фабрикант, владелец предприятий патентованных медицинских средств, лорды, сенаторы, подниматели настроения, музыканты из-за границы, чиновники, офицеры и так далее.

Один из великих держал речь. Правда, она не долетала до народа на галереях. Там слышали только какое-то бормотание. Те, кто сидели рядом, слышали примерно следующее:

«…мало знаем… бу-бу-бу… предприятие… отважные предпринятые нацией дела (бурные аплодисменты)… бу-бу-бу со мною в этом… бу-бу-бу что? (крики «тише!»)… преодолевать непроходимые горы, и даже больше. Срывать их, сравнивать их с землей (бурные аплодисменты, переходящие в овацию)… бу-бу-бу-у-у… (снова – овации и снова крики «тише!»)… отважно, но разумно, смело, но бу-бу-бу бу-бу-бу-у-у…»

Великий человек продолжал свою речь примерно в таком же духе, когда Исааку Мелвишу (простите: уже сэру Мелвишу) подали телеграмму. Он величественно бросил на нее взгляд – и физиономия его начала вдруг быстро бледнеть. Когда она сделалась бледно-лилового цвета, великий предприниматель рухнул под стол.

И пусть он там побудет, пока мы не объясним, что произошло.

ГЛАВА ВТОРАЯ

А произошло вот что.

Пока шел банкет, у поезда собрались приглашенные. В их числе были августейшая персона, его дядька, премьер-министр, два епископа, четыре генерала (из войск метрополии), несколько иностранных вояк, личность, по виду связанная с флотом, министр просвещения, сто двадцать четыре паразита на государственной службе, один идиот, потом – президент торговой палаты, какие-то типы во фраках, банкиры, еще один идиот, лавочники, куча ловкачей, подделывающих векселя; за ними следовали художники-декораторы, третий идиот, директора чего-то и где-то и так далее. Все это не спеша заняло свои места в вагонах.

Сжатый воздух должен был обеспечить большую скорость и надежность движения поезда; поэтому научный руководитель поездки осмелился предложить августейшей персоне прогулку сначала по Внутренней Кольцевой дороге, дабы осмотреть украшения. На это его высочество милостиво согласился. Словом, все шло как по маслу.

Его высочество еще никогда не испытывал такого прилива любопытства. Он интересовался буквально всем; он – подумайте только! – настаивал, чтобы его провели к мотору и все-все показали и объяснили. Научный распорядитель, разумеется, удовлетворил августейшее любопытство. Закончив осмотр, он заметил его высочеству:

– Все, что я показывал вам (а показана была всего-навсего маленькая машина) – отечественного производства. Машины мы получаем от известной нашему высочеству славной фирмы «Шульц и Браун», пекинских фабрикантов (перебрались туда в 1920 году: привлекла дешевизна рабочей силы), поэтому все здесь прочно, надежно. Вот как останавливают машину, прошу обратить внимание. Как я уже имел честь сказать, первый автор проекта предполагал снабдить машину большим запасом сжатого воздуха. Я кое-что изменил в нем. У меня сила вращения не только заставляет работать мотор, во и сжимает воздух. Движение поезда не будет стоить Компании ни гроша; никакой силы не понадобится до тех пор, пока мы не начнем тормозить… А раз уж мы вспомнили о тормозах, то я их сейчас и продемонстрирую. И научный распорядитель, приятно улыбаясь, оглянулся через плечо, но не увидел того, что рассчитывал увидеть. Да, он определенно не увидел того, что искал, ибо глаза его сразу перестали смеяться.