Обвенчанный с пространством и временем - Лейбер Фриц Ройтер (лучшие книги онлайн TXT) 📗

Фриц Лейбер

Обвенчанный с пространством и временем

С пространством и временем старый Ги Маннинг был в самых близких отношениях всю свою жизнь, а не только в течение тех нескольких месяцев, которые предшествовали его загадочному и до странности незаметному исчезновению. Он не писал о них стихов, хотя выражался иногда в несколько возвышенном духе. Эта увлеченность не сделала его ни физиком, ни астрономом, хотя, казалось бы, что как ни звезды больше всего связаны с пространством и временем. Нет, этот вид привязанности в последние годы после смерти жены (детей у них не было) и ухода из издательства, где он занимал скромную должность, имел кое-какие явные признаки длительного брака. Это была такая преданность, которая на протяжении всей жизни поддерживала в нем интерес к науке и научной фантастике, заставляла его напряженно всматриваться вдаль и — уже ближе к концу — увлечься малыми числами и всевозможными расчетами, этим примитивным средством измерения времени и пространства.

Однако эта сдержанная и скромная, скорее метафизическая, любовь стала настолько очевидной для нескольких человек, которые в последние годы были его друзьями, что никто из них после его случайного загадочного исчезновения не удивился забавному предположению, что старый Ги попросту растворился в пространстве и времени, что он «обручился»с ними, надеясь слиться воедино.

В самом деле характер исчезновения Ги Маннинга придавал всей истории какой-то бесшабашный вид, как если бы он встал однажды со стула, чтобы выпить стакан воды, а сам взял и вышел из жизни или, по меньшей мере, отошел от нее, и было бы просто нелепо, а может даже бессмысленно спрашивать, в каком именно направлении.

Впрочем, предположение о «растворении во времени и пространстве» принадлежало Джоан Майлз, чудаковатой молодой особе, увлекавшейся, хоть и не слишком серьезно, астрологией, белой магией и другими подобными вещами. Ход жизни и времени был придуман ею самою по лунному календарю, в котором каждому полнолунию она дала свое название, как, например, Жатва и Охотник. Были в нем, например, Сеятель и Одиночка, Привидение и, конечно же, Влюбленный. Между прочим, согласно ее календарю, внезапное исчезновение Ги произошло в Ночь Убийцы — тогда наступило ближайшее к летнему солнцестоянию полнолуние, когда мутная луна поздно появляется и поздно заходит и низко, словно крадучись, проплывает по южной стороне неба.

Были у Маннинга и другие молодые приятели, например Джек Пенроуз, который тоже был другом Джоан, — эдакий непоседа, серьезно интересовавшийся оккультизмом и наукой и собиравшийся стать писателем-фантастом, — ему Маннинг поверял свои мечты.

Или, скажем, мистер Саркандер, человек с худым, болезненного цвета лицом, психолог из клиники гериатрии. Маннинг вначале консультировался с ним по поводу рецидивов депрессии, но постепенно их отношения переросли в дружбу. Многие знакомые Саркандера считали его ужасным циником и насмешником, резким в оценке людей, в чем и они, и их друзья не раз имели возможность убедиться. Но как бы там ни было, все сошлись на том, что строже всего мистер Саркандер относился к собственной персоне. Лучшие проявления души он тратил на своих пациентов, ободряя их и заражая оптимизмом, искренность же сохранял для тех, с кем мог по-настоящему расслабиться.

Наконец, в число друзей Маннинга входил добродушнейший доктор Льюисон, его лечащий врач, связанный со старым Ги не только чисто профессиональными узами. Он даже имел ключи от квартиры Маннинга. Впрочем, как и Джек Пенроуз.

Эти четыре человека, знакомые друг с другом и при жизни Маннинга, вернее, до его исчезновения, впоследствии несколько раз встречались, чтобы поговорить о нем самом и о случившемся, тем более, что полицейское расследование не дало ни результатов, ни каких-либо надежд на то, что он будет найден, потому что полиция, надо сказать, не очень старалась.

Таким, на удивление узким, оказался круг последних друзей пропавшего, если не считать (а вообще-то стоило бы) мистера Брина, крупного темноволосого ирландца с безумным взглядом и ужасно рассеянного, управляющего дома, в котором Маннинг снимал квартиру на самом верхнем этаже. Брин не первым заметил его исчезновение (первой была Джоан), но сделал в связи с этим одно любопытное открытие, которое всех озадачило, а именно: припомнил некоторые сопутствующие делу обстоятельства:

— Я был на крыше, когда заметил связку ключей на ступеньках к машинному отделению лифта. О Маннинге вначале и не подумал, хотя он поднимался сюда ежедневно — иногда дважды на дню, а то и по ночам, чтобы определить погоду или взглянуть на звезды. Случалось, он оставлял на этом самом месте курительную трубку, спички или недопитую чашку кофе, а как-то раз забыл бинокль. Я присмотрелся к ключам — и узнал их. Это мне показалось странным: ведь без ключей нельзя спуститься вниз или выйти из здания, потому что входная дверь и дверь на крышу отпираются одним и тем же ключом. Сейчас ключи в полиции.

Доктор Льюисон мысленно улыбнулся: молодые люди относятся к подобным выходкам легкомысленно. А Джоан Майлз в это время видела белеющий в свете луны космический корабль яйцевидной формы, тихо приземляющийся на выпачканный смолой гравий, его стекловидную оболочку и открывающуюся дверь и старого Ги Маннинга, приветствующего корабль вежливым поклоном и поднимающегося на его борт. «Чтобы спуститься вниз, ключ ему не нужен, — подумала она. — Что касается путешествий подобного рода, то чтоб совершить их, не требуется никакого ключа, по крайней мере из тех, какими пользуются у нас на Земле».

Но вслух сказала совсем другое:

— Когда он взирал сверху на город, он обычно щурил глаза и качал головой из стороны в сторону — вот так. Сперва я этому удивлялась, потом поняла, что он по-своему воспринимает все, на что смотрит — здания, флагштоки, облака, звезды. И точно так же он качал головой, когда смотрел в бинокль. Он сказал мне однажды, что изучает звезды — не только крупные созвездия, но и более мелкие образования, входящие в них и очень похожие друг на друга. Он любил повторять, что этой работы ему надолго хватит. У него было пространственное воображение.

При этих словах мистер Саркандер хмыкнул:

— Старики всегда проверяют свое зрение. Хотят доказать себе и другим, что оно у них нисколько не меняется с годами, даже становится лучше.

Джек Пенроуз, словно в оправдание Ги, заметил:

— Он никому не навязывал своих ощущений. Скорее даже это были наблюдения. Он любил обращать внимание на детали и так внимательно рассматривал город, словно ему кто-то поручил.

— Со стариками всегда так, — заметил мистер Саркандер. — Вспомните их бледные лица, когда они выглядывают из окон и с балконов. Они ведут наблюдение за своими маленькими мирами, микрокосмом, в котором каждый из них — Бог. И ждут, когда эти их маленькие миры начнут рушиться. Это их последнее и единственное занятие.

— Пространство и время, — пробормотала Джоан, — вот что занимало мистера Маннинга все больше и больше.

Из этих описаний складывалась картина последних дней жизни Ги Маннинга. Раньше он любил путешествовать и таким образом изучал пространство. Любил смотреть на море. Позже пристрастие к наблюдениям вылилось у него в любовь к топографическим картам. Он то и дело измерял на них расстояния маленькой линейкой из слоновой кости, которую постоянно носил с собой. Отправляясь на прогулку, обычно шел к ближайшему холму или возвышенности, чтобы обозревать раскинувшееся вокруг пространство. При любой погоде постоянным предметом его наблюдения оставались чрезвычайно далекие и бесконечно знакомые звезды, а также плывущие над головой облака.

Был в его жизни период, когда интерес переключился на большие внутренние пространства — соборы, индустриальные ансамбли и огромные неземные структуры вроде тех, которые нарисовало воображение Артура Кларка в «Свидании с Рамой» или Джона Варли в «Титане».