Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
- Ч-что это, Боллз? - поинтересовался Дикки.
- Это же калоприемник! Я знаю, потому что у моего Дядюшки Нэта был такой. Доктора дают тебе его, когда ты больше не можешь срать своей задницей. Перекручивают тебе кишки на бок и проделывают там дырку, а затем подвешивают под дыркой такой пластиковый мешок, так чтобы всякий раз после еды дерьмо выходило в него.
- Ох, едрен батон, Боллз, - простонал Дикки, закрывая глаза. - Ты хочешь сказать, что этот мешок наполнен именно этим?
- Конечно, Дикки, только он нам без надобности. - С этими словами Боллз сорвал отвратительный мешок с бурым содержимым с бока бедной дамы. А затем, знаете, что он сделал?
Снова скинул с себя штаны.
- Зачем ты... - судорожно сглотнул Дикки. - Зачем ты спустил штаны, Боллз?
- Едрен батон, Дикки. "Дырка" она и в Африке "дырка", верно? Черт. У меня снова стоит, поэтому я трахну эту старушенцию в ту дырку у нее в боку!
При том, что Дикки любил наблюдать за хорошим "поревом", он не имел ни малейшего желания смотреть на это. А когда Боллз закончил трахать бедную старушку в кишечное отверстие, он раскроил ей башку самодельным домкратом, так что все мозги вывалились в грязь. Затем схватил тот пластиковый коричневый мешок и вылил вонючее содержимое прямо на мозги. Просто ради прикола.
Вот таким был парнем это Тритт "Боллз" Коннер, и вот такими "шалостями" они занимались ради прикола, в промежутках между рейсами. И...
- Господи помилуй! - едва не заорал Боллз с пассажирского сиденья.
О, нет, - подумал Дикки, потому что тоже увидел.
В ярком свете дня, у обочины Тик Нек Роуд стояла она - миловидная брюнеточка с длинными, стройными ножками в обрезанных шортиках, с выпирающими из-под топика роскошными "дойками". И, улыбаясь, голосовала.
- Черт, - сказал Боллз. - Тормози, Дикки. Подбросим эту телку.
4
Джеррика не знала, что и думать о своей пассажирке. Чэрити была очень милой, симпатичной женщиной, казалась интеллигентной и склонной к самоанализу. Но...
Хмм, - Джеррика задумалась.
В ней было нечто, чуть ли не мистическое. За налетом застенчивости и замкнутости скрывалось нечто тревожное. Ей уже тридцать, а она не замужем, даже парня нет. Такое с трудом укладывалось в голове у Джеррики Перри. Может, она лесбиянка? Католичка, или вроде того?
- Итак, и чем именно ты занимаешься? - спросила Джеррика. 199-ое шоссе уже заканчивалось, и примерно через двадцати миль должен был быть съезд на 23-тье. - Работаешь в Мэрилэндском университете?
- Я обычный администратор, - призналась Чэрити, ее темные кудри развевались на ветру. - Но еще хожу на занятия.
- А в какой школе ты училась? Я в ситонской.
- Я не ходила в школу, после приюта мне пришлось идти работать.
Приют. Черт, Джеррика, а ты умеешь задавать неправильный вопрос! Но она хотя бы растопила пресловутый лед.
- Наверное, тяжело было, да?
- Я справлялась лучше других, - призналась Чэрити. - Но так работает система... школу закончить в тех условиях почти невозможно. Это - другой мир. А как только тебе исполняется восемнадцать, тебя выпинывают, дают сто долларов и желают удачи. Я вкалывала на трех работах, чтобы свести концы с концами, получила общеобразовательную подготовку при содействии штата. Но с большинством девушек происходит вот что - их вышвыривают на улицу, идти некуда, а потом их берут в оборот сутенеры, и они садятся на иглу. Мне очень повезло.
Джеррика попыталась подыскать нужные слова, но в голову лезла лишь социологическая статистика, которую она читала в своей газете. Да, я читала, сейчас у нас в стране 800000 сирот, но лишь треть получает общеобразовательную подготовку и находит работу. Остальные либо исчезают, либо оказываются на улице.
- Верно, и это очень грустно. Меня растила тетя, но штат взял опеку на себя, потому что она мало зарабатывала. Но лучше бы я осталась с ней. Я в этом уверена.
- Наверное, ты скучаешь по своей тете, раз не видела ее так долго.
- Ну, да, вроде того. Прошло двадцать лет, а по истечении такого большого срока от человека остается лишь смутное воспоминание. То есть, я все еще помню ее - веришь или нет - очень хорошо помню дом - но он такой далекий, что уже не кажется реальным. Вот почему я немного нервничаю. Понятия не имею, как это будет, когда я снова увижу ее. Увижу Люнтвилль.
- Что ж, ты определенно вправе нервничать, - предположила Джеррика, но она и представить себе не могла, как фальшиво это прозвучало. Что она знала о реальном мире? Выросла в Потомаке в семье миллионеров, всю жизнь посещала частные школы, на шестнадцатилетие получила новенькую "Шевроле Камаро". Я же не черта не знаю, - призналась она себе.
- Так что ты там говорила? - спросила Чэрити. - Об этом парне, Мике?
Ух, ты. Очередь Джеррики еще не подошла. Однако внезапно, и особенно после признания Чэрити, она почувствовала себя в высшей степени открытой.
- Красавчик, тридцать лет, хорошая работа - трудится на биотехнологической компании в Бифезде. Хороший улов, спору нет. И да, в постели он - динамит.
Чэрити слегка покраснела и поспешила прийти в норму.
- Но разве ты не сказала, что была инициатором разрыва помолвки?
Мысли у Джеррики в голове бешено заметались.
- Не знаю, сложно сказать. Я... я выгнала его.
- Почему?
Снова заминка. Будь честной! - приказало она себе. И какое это имеет значение? С этой Чэрити она только что познакомилась, а после поездки, наверное, никогда больше не увидит. Джеррика закурила очередную сигарету, стиснула зубы и моргнула.
- Он меня застукал.
- Застукал тебя?
- Застукал меня с двумя парнями. Я изменяла ему.
Лицо у Чэрити покраснело от смущения.
- Но, кажется, ты только что сказала, что он...
- Да, знаю, я сказала, что он - динамит в постели. Это правда. Но... похоже, у меня есть проблема. То есть, я любила этого парня, и все еще люблю. Но я изменяла ему направо и налево. И изменяла всем бойфрендам, которые у меня когда-либо были. Дело не в любви, и не в том, что Мика не давал мне то, что мне было нужно. Это было... что-то другое. Не знаю. Возможно, я - эротоманка, или вроде того.
- Может, тебе нужно было показаться психиатру? - предположила Чэрити.
При любых других обстоятельствах Джеррика вспылила бы. Но по какой-то причине слова Чэрити возымели на нее другое воздействие.
- Мика предлагал мне то же самое. Говорил, чтобы я шла на собрание анонимных эротоманов и подобное дерьмо. И я просто не представляла, как буду сидеть там. В прошлом я какое-то время посещала нескольких психиатров, но это ничего мне не принесло. Она мысленно отмотала назад. Минуточку... Неужели я эротоманка? Это звучало настолько банально, как очередная современная попытка оправдать потворство слабостям и безрассудство. Отныне все это называлось не слабостью, а "болезнью". Алкоголизм, наркомания, азартные игры, переедание. А еще секс. Черт, сейчас даже магазинные кражи считались болезнью! Джеррика не могла в это поверить, даже несмотря на собственные промахи.
А их было немало.
Даже вела им подсчет. Свыше пятисот, с тех пор, как она в шестнадцать потеряла девственность. Пятьсот. А ей всего двадцать восемь. Затем она нерешительно попыталась объяснить.
- Не знаю, что на меня нашло. Когда я с мужчиной, я будто становлюсь другим человеком. Я нуждаюсь... нуждаюсь в ощущениях, стимуляции. Во всяком случае, мне так кажется. Однажды она читала в "Космо", что некоторые люди являются "сенсуалистами". Они нуждаются в чувствах, которыми управляли другие. Еще одно оправдание эксплуатации человеческого эго. Джеррика не верила в это ни на минуту. Но с другой стороны...
Она не знала, во что верила.
И лишь потом она осознала, о чем вообще говорит. Боже мой, - мысленно простонала она. Чэрити, по сути, была чужим человеком, а Джеррика рассказывает ей интимные подробности личной жизни. Хотя, может, это нормально. Иногда человеку необходимо говорить обо всяком, с людьми, которые не представляют опасности. А Чэрити была именно такой. Не представляющей опасности.