Дом странных детей - Риггз Ренсом (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Мы звали ее, вглядываясь в темноту, но не осмеливаясь вернуться.
— Смотрите! — вдруг закричал Енох, и мы увидели Бронвин, которая прислонилась к углу сарая-ледника.
— Что она делает?! — воскликнула Эмма. — БРОНВИН! БЕГИ!
Мне показалось, что она обнимает угол строения. Потом силачка отошла назад, разбежалась и врезалась плечом в угловую опору. Сооружение зашаталось и рухнуло, как домик, сложенный из спичек. Взметнулись в воздух клубы ледяной крошки и древесной трухи, которые тут же подхватил и, смешивая с дождем, понес по улице ураганный ветер.
Мы закричали и запрыгали, а Бронвин уже мчалась к нам с ликующей улыбкой на лице. Вдруг она остановилась и, обернувшись к тому, что осталось от ледника, обняла себя за плечи и засмеялась, не обращая внимания на ветер и ледяной дождь. Впрочем, наша радость была недолгой, потому что до нас внезапно дошел весь ужас только что происшедшего. И тогда Эмма обернулась ко мне с вопросом, который, видимо, терзал их всех.
— Джейкоб, откуда эта тварь так много знала о тебе… и о нас?
— Ты называл его доктором.
— Он был моим психиатром.
— Психиатром! — вскинул руки Енох. — Этого нам только не хватало! Он не только выдал нас твари, так еще и оказался психом!
— А ну забери свои слова обратно! — крикнула Эмма, что было силы толкая его в грудь.
Он тоже хотел ее толкнуть, но я встал между ними.
— Прекратите! — закричал я, расталкивая их в стороны. Я обернулся к Еноху: — Ты ошибаешься. Я не псих. Это он заставил меня так думать, хотя с самого начала знал, что я не сумасшедший, а странный. Но в одном ты прав. Я действительно вас выдал. Я рассказывал дедушкины истории совершенно незнакомому человеку.
— Ты ни в чем не виноват, — возразила Эмма. — Откуда ты мог знать, что мы существуем на самом деле?
— Да все он знал! — закричал Енох. — Эйб ему все рассказал. Он даже фотографии наши ему показал!
— Голан знал все, кроме того, где вас найти, — продолжал я. — И я привел его прямиком сюда.
— Но он тебя перехитрил, — произнесла Бронвин.
— Я просто хочу попросить у вас прощения.
— Все хорошо, — успокоила меня Эмма. — Мы живы.
— Пока живы, — уточнил Енох. — Но этот маньяк все еще здесь. Учитывая, как ему не терпелось скормить нас своей ручной пустоте, можно предположить, что он уже и сам обнаружил вход в петлю.
— О Господи, ты прав, — ахнула Эмма.
— В таком случае мы должны попасть туда раньше, чем он, — заключил я.
— И раньше вот этого чудища, — добавила Бронвин.
Мы обернулись и увидели, что она показывает на разрушенный ледник. Куча изломанных досок уже начала шевелиться.
— Думаю, оно снова погонится за нами, а у меня закончился запас домов, которые я могла бы на него уронить.
— Бежим! — крикнул кто-то из нас.
Но мы уже и без того мчались со всех ног по дороге, спеша попасть в единственное недоступное пустоте место — в петлю времени. В кромешной темноте мы выбежали за город — смутные синеватые очертания домов сменились полями и склонами холмов. Потом рванули вверх на кряж по размытой потоками воды, предательски скользкой тропинке.
Енох поскользнулся и упал. Мы подхватили его, поставили на ноги и побежали дальше. Мы были уже наверху, когда ноги Бронвин разъехались, она тоже упала и заскользила назад по склону горы. Ей удалось остановиться только футов через двадцать. Мы с Эммой бросились ей на помощь и взяли под руки, помогая подняться. Я обернулся назад, ожидая увидеть мчащуюся вслед за нами пустоту, но увидел только черноту, рассекаемую струями дождя. В кромешной тьме было мало проку от моего таланта видеть пустот. Но когда мы снова, тяжело дыша, взобрались на кряж, длинный зигзаг молнии рассек ночь и я ее увидел. Она находилась значительно ниже нас, но стремительно карабкалась по склону, вонзая свои мощные языки в грязь, подтягиваясь наверх и напоминая огромного паука.
— Скорее! — закричал я, и, шлепнувшись на задницы, мы заскользили вниз, пока спуск не закончился и мы снова не обрели возможность бежать.
Опять сверкнула молния. Существо было еще ближе, чем в прошлый раз. Я понял, что нам от него не убежать. Наша единственная надежда заключалась в попытке его перехитрить.
— Если оно нас поймает, то убьет всех! — крикнул я. — Но если мы разделимся, ему придется выбирать. Я поведу его кружным путем и постараюсь завести в болото. Все остальные должны как можно скорее вернуться в петлю!
— Ты сошел с ума! — закричала Эмма. — Если кто и должен задержаться, так это я! Я могу сражаться с ним огнем.
— Только не под таким дождем, — напомнил ей я. — Кроме того, как ты будешь сражаться с тем, кого не видишь?
— Я не позволю тебе пойти на верную смерть! — крикнула в ответ она.
Спорить было некогда, поэтому Енох и Бронвин кинулись бежать дальше, а мы с Эммой свернули с тропы, рассчитывая на то, что существо последует за нами, что оно и сделало. Чудище было уже так близко, что мне больше не нужны были молнии, чтобы понять, где оно находится, — хватало и панического ощущения в животе.
Взявшись за руки, мы бежали по полю, спотыкаясь и оступаясь, падая и подхватывая друг друга, как в каком-то чудовищном эпилептическом танце. Я озирался в поисках камней, которые можно было бы использовать в качестве оружия, как вдруг из темноты возникло какое-то сооружение — маленькая, ушедшая в землю лачуга с разбитыми окнами и сорванными с петель дверями. Я был в такой панике, что не сразу узнал ее.
— Мы должны спрятаться! — задыхаясь, прохрипел я.
Пожалуйста, пусть это существо окажется тупым, — молился я, пока мы бежали к строению. — Пожалуйста, пожалуйста, пусть оно окажется тупым. Мы сделали большой круг, рассчитывая заскочить в хижину незамеченными.
— Погоди! — крикнула Эмма, когда мы подошли к домику с обратной стороны.
Она выхватила из-за пазухи марлю, которую дал ей Енох, и быстро обвязала ее вокруг поднятого с земли камня, изготовив некое подобие пращи. Затем подержала ее в руках, пока та не занялась, и отшвырнула в сторону, подальше от нас. Камень, тускло мерцая, пролетел по воздуху и погрузился в трясину в стороне от тропинки.
— Ложный след, — пояснила она.
Мы повернулись и доверили себя благословенной темноте лачуги.
Проскользнув мимо повисшей на одной петле двери, мы шагнули в темноту. Когда наши ноги с тошнотворным чавканьем погрузились в запашистое море навоза, я наконец понял, куда мы попали.
— Где мы? — прошептала Эмма.
Шумный вздох какого-то животного заставил нас обоих вздрогнуть от неожиданности. Хижина была заполнена овцами, так же, как и мы, укрывшимися от опасности, угрожающей им в ночи. Привыкнув к темноте, мы увидели, что со всех сторон на нас смотрят тускло поблескивающие глаза, десятки глаз.
— Это то, что я думаю? — шепотом поинтересовалась Эмма, осторожно приподнимая одну ногу.
— Не думай об этом вообще, — ответил я. — Пошли, нам надо отойти подальше от этой двери.
Я взял ее за руку и повел вглубь домика. Мы с трудом пробирались сквозь лабиринт робких, шарахающихся от малейшего прикосновения животных. Пройдя по узкому коридору, мы вошли в комнату с одним высоким окном и уцелевшей дверью, чем не могли похвастать все остальные помещения. Мы забились в самый дальний угол, опустились на колени, скрывшись за неспокойной стеной овец, и замерли в ожидании.
Мы пытались миновать навоз, но на самом деле выхода у нас не было. Постепенно я начал различать в темноте очертания ящиков и коробок, составленных в углу, а также ржавых инструментов, висящих на стене позади нас. Я присмотрелся, пытаясь найти что-нибудь достаточно острое для того, чтобы послужить в качестве оружия. Увидев что-то, напоминающее огромные ножницы, я приподнялся.
— Собрался стричь овец? — поинтересовалась Эмма.
— Это лучше, чем ничего.
Как раз в тот момент, когда я снимал ножницы со стены, из-за окна послышался какой-то звук. Овцы встревоженно заблеяли, и тут в лишенное стекол окно проник длинный черный язык. Я опустился на пол, стараясь производить как можно меньше шума. Эмма зажала рот рукой, чтобы заглушить звук собственного дыхания.
