Осколки зеркала Вечности и тропы искателей (СИ) - Линтейг Алиса "Silent Song" (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Посреди этой сказочной идиллии торжественно возвышался великолепный замок с винтажными окнами, отделанными драгоценными камнями белыми стенами и остроконечными башнями, которые, кажется, дотягивались до неба и словно раздвигали собой насупленную черноту, отбрасывая на него разноцветные пламенеющие блики. Вокруг замок был обнесён массивными воротами с ажурной чеканкой, на которых равномерно реяли яркие флаги.
Мэри находилась за воротами — на территории загадочного замка, сразу впечатлившего ее своим видом. Подобный пейзаж и краски неба она в жизни никогда не видела — если только на картинках, красивых, но совершенно ненастоящих. А здесь эти виды предстали ей воочию, причём во всей своей красе.
Невольно залюбовавшись великолепной картиной, Мэри словно на какой-то миг забыла и про сковывающий холод, и про страх, и про боль от потери близких… Потери ли? Может, они все ещё были живы и прятались где-то совсем рядом — например, в этом красивом замке, светлом, сказочном?
Жуткие люди в капюшонах куда-то исчезли, а значит, ещё оставалась надежда. Надежда, что все не так плохо, что юная принцесса Мэри всего лишь каким-то необычным образом попала в сказку, где ей просто нужно пройти некое интересное испытание, у которого обязательно будет счастливый конец…
========== Глава 19. Летящие лезвия ==========
— Арчи, ты как всегда! — незнакомая светловолосая девочка, почему-то знавшая его имя, посмотрела на Арчи с упреком и укоризной. Он смущённо понурил голову… Непонятно. Неужели о нем уже знали гораздо больше, чем он предполагал, и неужели у абсолютно каждого, кто о нем слышал, создавались одинаковые представления?
На губах возникла неприятная горечь обиды. Он подвинулся на кровати, уступая место насмешливой незнакомке, и угрюмо замолчал, уткнувшись стеклянным взглядом в пол. Они не понимали его. Вся эта весёлая, дружная, беспечная компания, собравшаяся в просторной комнате, просто не понимала его, воспринимала каким-то совсем другим и не похожим ни на одного из них… И так было всегда — он просто не помнил, чтобы что-то получалось иначе. В этом замке, в этой комнате, возможно, даже в этом мире Арчи просто был лишним.
Девочка принялась проводить тонкими белыми пальцами по своим волосам, поправляя чуть растрепавшуюся причёску. В компании шумно засмеялись. Два мальчика, живших в одной комнате с Арчи, поднялись со своих мест и, продолжая хихикать, принялись шутливо спорить друг с другом — они так делали часто, и как-то раз Арчи даже попытался поучаствовать в игре-споре, но ему сразу же отказали, заявив, что он все равно проиграет.
Теперь Арчи просто сидел и молчал, стараясь не слушать их разговоры. По правде говоря, все эти люди его изрядно раздражали. Он просто испытывал муки от такого «общения» и отчаянно желал тишины, особенно сейчас, поздней ночью, когда в его семье все уже спали глубоким сном.
— Ты не уснёшь, — сразу же предупредили его, когда он только рассказал об этой своей особенности. В этом году он слишком разволновался при заселении и забыл сказать, что, в отличие от большинства своих местных ровесников, обычно по ночам спал, и оказался в комнате с теми, кто предпочитал тратить лишнее время на встречи и развлечения. Теперь ему следовало либо привыкать ко сну в шуме, либо менять свои привычки. Наверное, сделать последнее было бы не так сложно… Потому что он владел теми же способностями, что и его неугомонный сверстники. Но вдруг его мама случайно узнает, что он не спит по ночам, а она ему это категорически запретила. Отучаться — значило идти против самого себя. Он никогда не ослушивался и очень боялся её гнева.
Стараясь не смотреть на компанию, чтобы не получить лишнего упрёка, Арчи приподнялся с кровати и направился к шкафу, в котором единственный из всех учеников хранил еду. Он поспешно открыл дверь и уже потянулся заветному свертку, как резко остановился. Грустно вздохнул. Там было пусто, там уже давно было пусто. А он, задумавшись, позабыл об этом! Кажется, ему придётся ещё несколько дней мучиться моральным голодом или, как ни печально, начать менять свой образ жизни — все эти мысли вызывали в нём тоску и разочарование.
— Арчи, Арчи! Можешь выйти из комнаты? — послышался басовитый голос соседа, расслабленно устроившегося на кровати напротив вместе с загадочно улыбающейся подругой. — Тебе это смотреть не следует, а то мама будет ругаться.
— Они собираются целоваться, — хихикнула подруга девчонки, положив свою ладонь на руку Арчи.
«Снова?!» — хотел возмутиться Арчи, но удержался, представив, какая реакция началась бы после этих слов. Ему следовало просто выйти из комнаты и как можно дольше не возвращаться, чтобы не мешать компании своим присутствием. Утверждать, спорить, убеждать, что здесь есть его место, было бы времязатратно и бессмысленно.
Низко склонив голову, чтобы не встретиться с ними взглядами, Арчи вышел в коридор. Стояла темнота. Тусклое сияние свечи тонким ручейком бегало по каменному полу, местами создавая неровные геометрические узоры. Высокие колонны, выступавшие из стен, выглядели пугающе — Арчи даже чуть поежился, на секунду предавшись игре воображения. И тут же горько усмехнулся. Он ведь уже не маленький, совсем давно не маленький, тринадцатилетний, а ведёт себя так, словно наивный и ничего, кроме маминых слов, не понимающий ребёнок. Невероятно глупо! Он стиснул зубы, ощутив подкатившую волну гнева на самого себя. Но сразу же снова расслабился. Всем его нутром завладела грусть. Чтобы он о себе ни думал, как бы ни пытался убедить себя, что он уже совсем взрослый, что ему не нужны советы и наставления мамы, что он уже ничего не боится, его все равно не будут покидать мысли о маме. И он так и останется маленьким забитым мальчиком, который больше всего боится родительского гнева и потому живёт обычно, как простые люди. Он неисправим.
Арчи снова понурил голову и одиноко присел к стене, чувствуя, как внутри него расползается пустота. Наверное, её могли бы заполнить люди, добрые, душевные. Они поддержали бы его, настроили бы на лучшее, на позитив, внушили бы что-нибудь, чтобы он хотя бы ненадолго перестал унывать. Но в его случае это не представлялось возможным. Таких людей просто не было.
От неприятных мыслей Арчи отвлёк приглушенный стук каблуков, донесшийся со стороны большой статуи феникса, «сторожившей» вход в коридор. Он напрягся и прижался к колонне. Это кто-то из его ровесников? Арчи выдохнул — да, несомненно, это кто-то из ровесников: других здесь просто быть не могло. Если только более старшие ученики, которые контролировали, чтобы младшие лишний раз не бродили по школьным коридорам. Но он не боялся их: его соседи гораздо больше нарушали правила. Арчи просто сказал бы правду, они бы поняли то унижение, которое ему приходилось терпеть, пожалели его и оставили безнаказанным. Уж они должны были понять! Хотя бы они…
Арчи снова горько усмехнулся. Они его поймут? Его? Поймут? Это звучало так нереалистично. Его личные фантазии, такие красивые и такие глупые, словно истории, которые маленькие дети рассказывают о приключениях своих игрушек. Его никто не поймёт. Как обычно, он будет наказан сильнее остальных, а они без труда выкрутятся, выставив его самым виноватым.
Сердце, снова предавшиеся тревоге, задалось более частыми ударами; Арчи схватился за стену, словно ища в этих безмолвных холодных каменных колоннах спасения от неизвестного. Теперь у него оставалась единственная надежда — ночные дежурные здесь ходили не так часто. Обычно они проверяли коридоры первогодок — а он уже учился на четвёртом — да и без особой строгости следили за учениками. Дети их не особо волновали. У каждого имелись более важные дела.
Женщина. В полумраке коридора Арчи разглядел женщину, облачённую в длинные белые одежды, шелест которых отчётливо выделялся в абсолютной тишине. Ученица. Вряд ли… Слишком взрослая. Наверное, она была учительницей, зачем-то решившей навестить учеников глубокой ночью. Кто-то с ней договорился?..
Арчи сжался всем телом: кем бы они ни была, ей его видеть не следовало, потому что, если она не ученица, значит, она из взрослых, а потому могла доложить руководству, что мальчик не сидит в своей комнате. Настало время бежать.
