Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Резные елочки мха щекотали босые ноги, а затем, словно приветствуя, кольнули щеку. Хорошо лежать вот так, прижавшись лбом к терпко пахнущей земле...
Впрочем, это скорее когда-то было хорошо. Теперь просто чуть менее невыносимо.
Он и сам не мог бы сказать, что чувствовал. Не злость. Злость была раньше, в самую первую ночь после их возвращения, когда, лежа на подстилке в хижине, он в кровь искусал себе руки, пытаясь сдержать рвущийся из глотки вой и в исступленной ярости представляя, как отомстит не в меру ретивому сыну вождя за то, что тот сделал. Затем безумие прошло, сменившись пустотой и пониманием того абсолютно очевидного факта, что что бы он ни сотворил с Туром – это ничего не изменит и тем более – не исправит.
Пустота и оставалась и до сих пор – выматывающая, при малейшей возможности взрывающаяся оглушающей болью. Как перед лекарской, например. Правда, и боль была какая-то мертвая, словно гангрена, постепенно разрушающая душу и сердце. Что ж, может, она хотя бы завершит свою работу поскорее.
Шорох в росших вокруг полянки кустах привлек его внимание – но головы поднять не заставил: какой смысл? Если это родич или другой хищник – так тем лучше.
Правда, родич вряд ли бы остановился рядом, боязливо протянув:
– Взывающий?..
Мрак!
Словечко, подцепленное в свое время от Тура, закономерно обожгло новым приступом боли и заставило резко сесть, откидывая на спину упавшие на лицо волосы.
– Что?
При взгляде снизу вверх появившийся на полянке Ким выглядел настоящим гигантом – точнее, выглядел бы, если бы так явно не смущался.
– Ты это... Тебе все хорошо?..
Кныш с силой провел ладонями по лицу, промолчал: какой смысл отвечать на заведомо бессмысленные вопросы.
– Что ты хотел?
– Я это... Поговорить бы.
Поговорить?.. Впрочем, почему бы и нет. Это позволит убить хоть какую-то часть этого бесконечного восхода.
Кныш кивнул, приглашая собеседника расположиться рядом. Ким сел, поджав ноги, нервно сжав ладони.
– Я насчет Лары... Хороша она мне... – он приобнял себя за плечи. – Я ее хочу в свой дом ввести в пору союзов... Хотел... Хочу...
Путаница была слишком очевидной. Кныш бросил на Кима хмурый взгляд.
– Так «хочу» или «хотел»?
– Да в том и дело! Я уже даже ей об этом сказал – и она согласилась. А тут вождь Марух со старейшинами начали свое крутить, мол, Тур должен Анхэ взять, а она хороша Шоху. А Шох как раз вместо Анхэ должен с Ларой... Ты ж слышал про это?..
– Слышал.
– Ну вот. А не могу я ее отпустить, видишь? Ну не могу – и все тут. Сдохну без нее. И Тур с Шохом таких союзов не хотят...
– А я причем?
Кажется, идея убить часть восхода оказалась не слишком удачной: каждое упоминание Кимом Тура, казалось, медленно, но верно убивало его самого.
– Да ты погоди, это не все еще.
– Ну давай дальше.
– Тут дело такое... Лара в тягости.
Кныш приподнял брови. Это и правда многое меняло.
– Обычаи предков нам что говорят? – продолжал Ким. – Что я могу не ждать поры союзов, ввести ее в дом уже сейчас.
– Если признаешь, что она зачала, когда лежала с тобой.
– Ну да, – Ким выглядел нерешительным и каким-то огорченным.
– И?!.
– Так я ж не знаю, со мной – не со мной. Мы там все со всеми столько лежали, что...
Кныш нетерпеливо выдохнул. Ким – хороший Рослый, и обижать его из-за собственных душевных ран не хотелось. Однако разговор с ним начинал уже здорово раздражать.
– Это и есть главное, Ким, – как мог терпеливо сказал он. – Ты не можешь получить все и сразу. Ты заключаешь союз с той, что тебе хороша, – он приобнял себя за плечи, – но за это тебе нужно признать, что она понесла от тебя. Даже если это не так или если ты этого не знаешь точно.
– Не дитя, поди! – слегка обиженно протянул Ким. – Это мне ясно!.. Я просто... Ну... Ты можешь духов спросить, что мне надо делать?
Взывающий окинул его еще одним быстрым взглядом, оценил чуть вздрагивающие пальцы, безвольно приоткрытые губы, поникшие плечи... Ответ нашелся сам собой и сорвался с языка раньше, чем он успел подумать, стоит ли его озвучивать.
– Тебе сердце дрожит.
Ким взрогнул, отвел глаза.
– Да нет, я просто...
– Дрожит. И ты хочешь, чтобы духи решали за тебя то, что тебе решить тяжело.
– Ну... А скандал какой будет, можешь увидеть?.. Вождь такого так просто не забудет... Да еще и дитенка принять...
Взывающий устало откинул назад голову, бездумно глядя в ослепительно синее, без единого облачка, небо.
– Ты же сам говорил, что не сможешь без нее.
– И говорю! Я б жизни не пожалел, чтобы с ней быть!
Кныш резко повернулся к нему.
– Жизни, говоришь, не пожалел бы? А толку? Смерть – это проще всего. Жить иногда куда сложнее. Вот и думай – Лара тебе либо нужна, либо нет. Если нужна – так делай, что можешь. А если нет – так к чему ты вообще затеял весь этот разговор?!
Сероглазый охотник довольно долго молчал, глядя на молодую траву, колыхаемую ветром.
– Ты очень хорошо сказал, – наконец проговорил он, и голос его звучал теперь спокойно и твердо. – Мне было больно – но это была правда, и мне нужно было ее услышать. Сам не знаю, что на меня нашло в эти восходы, но теперь все встало на свои места, – он приложил ладонь к груди. – Анхэ говорила, что ты словом лечишь, и теперь я в это верю.
Он поднялся, собравшись уходить, но затем еще раз оглянулся.
– И это... Ты хорошо сделал, что лето вернул. И... Что бы там По-Ту-Сторону с вами троими ни было – ты лучше это там и оставь. А то на тебя смотреть – сердце дрожит.
Он как-то неловко махнул рукой и скрылся за деревьями. Кныш мрачно усмехнулся. Оставить. Если бы это было так просто!..
====== Глава 8 ======
Здоровье Тура восстанавливалось быстро – сам он, пожалуй, даже сказал бы, что удивительно быстро. Раны и ссадины на голове, оставшиеся от схватки с Величайшим, сходили, не оставляя даже шрамов, силы прибывали так стремительно, что уже на третий восход после возвращения из лекарской он, соблазнившись жаркой погодой, отправился с компанией детей и молодежи на речку, откуда вернулся лишь в сумерках, да и то, только потому, что был замечен бдительной Фетхой. Та, увидев самоуправство еще недавно витавшего между жизнью и смертью больного, при всех обругала его на чем свет стоит и во всеуслышание заявила, что от общей потерянности она не лечит, – а стало быть, когда ему станет худо (не если, а именно когда!) – пусть к ней за помощью не бежит, а прямой тропинкой шагает в Холмы предков – раз уж ему так туда не терпится.
Зрители, присутствовавшие при этой сцене, изнемогали от хохота, сам же охотник чувствовал себя несколько смущенным: не потому, что стал объектом добродушных насмешек, – а потому, что в словах знахарки правда, несомненно, была. Как-то негоже, едва поднявшись со смертного ложа, плавать против течения и нырять до самого дна, вытаскивая оттуда красивые камешки для молодых и девчонок. Так не годится – даже если во всем теле бурлит какая-то шальная радость, а мышцы наполняет такая сила, что, видится, деревья бы голыми руками валил. И река... Почему он никогда раньше не замечал, какое наслаждение дарит прохладное прикосновение воды к разогретой коже? Или как здорово, отплыв подальше от берега, чувствовать под собой глубину – опасную и манящую одновременно... Или лежать на спине, поддаваясь потоку, подставив лицо жарким поцелуям Лучезарной... Может, зима длилась так долго, что он успел об этом забыть?..
Мрачные предсказания Фетхи все же не сбылись: единственным последствием похода на Ближнюю реку стал сильнейший, просто звериный голод. Приятели, столпившиеся за ужином у Общего костра, забавлялись, наблюдая, как он на раз расправляется со своей порцией – а голодный блеск в глазах будто бы разгорается только сильнее. Посмеялись. Скинулись по части собственной еды в пользу выздоравливающего. В шутку посоветовали сгонять до Потусторонних гор и прибить там пещерного медведя – чтобы уж точно хватило. Посмеялись еще раз, заметив промелькнувшее на лице друга задумчивое выражение, словно он всерьез оценивал перспективы подобной эскапады...
