Первый дневник сновидений - Гир Керстин (книги без регистрации полные версии txt) 📗

– Именно! Как раз поэтому я самая подходящая кандидатура. А сейчас давай начистоту, Генри, ты сам веришь в него? Только по-настоящему.

– По-настоящему? – Он открыл дверь, и за его спиной я различила расплывающийся свет коридора. Но Генри тут же отпустил ящерицу и, сделав несколько широких шагов, снова оказался рядом со мной. Прежде чем я успела опомниться, он наклонился и поцеловал меня в губы. Это был не слишком долгий поцелуй, вообще-то, его губы лишь нежно коснулись моих, но мои глаза тут же сами собой закрылись – рефлекс, противостоять которому я не могла.

Через миг, равный взмаху крыльев бабочки, я снова открыла их, но Генри был уже у двери. Очень далеко от меня.

– Что здесь по-настоящему, а что нет, понять довольно сложно, – ответил он. – И – да, я думаю, что не всё здесь идёт как надо. Но не факт, что это плохо.

Затем он осторожно закрыл за собой дверь и исчез.

Глава двадцать первая

– В буфете нам будут предложены всевозможные блюда тогдашних колоний, а над танцевальным полем запустят конфетти из осенних листьев, – Персефона отхлебнула минеральной воды, чтобы промочить горло. Ей просто необходимо было это сделать, потому что уже четверть часа она без передышки расписывала предстоящие сюрпризы, которые готовили для Осеннего бала. Пока что ничего похожего на настоящий сюрприз Персефоне назвать не удалось. Но две девчонки, которые сидели с нами за столом, ловили каждое её слово. Я не помнила их имён, возможно, девочки мне никогда их не называли. Поэтому для удобства я решила мысленно называть своих соседок Шерочкой и Машерочкой.

– Просто невероятно – ты сможешь побывать на Осеннем балу уже во второй раз, – сказала Шерочка. – Какое везение.

– Никакого везения тут нет, – Персефона одарила меня заговорщицкой улыбкой. – Правда, Лив?

Её взгляд перебежал чуть вперёд, где к столику как раз подходили Флоранс, Эмили и мальчишка с проблемной кожей, которого я уже ранее назначила братом Эмили, так сильно он был на неё похож. Если верить Персефоне, он был моим билетом в рай. Именно поэтому я всё время пыталась спрятаться за широкой спиной Машерочки, чтобы меня случайно не обнаружили и чтобы Флоранс не пришла вдруг в голову идея нас друг другу представить. Ещё я очень надеялась, что они закончат есть раньше нас, потому что сдать поднос, не пройдя мимо их стола, было невозможно.

– Сидеть и ждать принца на белом коне – непростительная ошибка. Нужно использовать полезные знакомства, – продолжила Персефона. – Ни в коем случае не стоит предъявлять слишком большие требования к кавалеру. Например, в прошлом году я была на балу с Беном Райаном…

– Так он вроде гей.

– Точно. Но если ты учишься в средней школе, но хочешь во что бы то ни стало попасть на Осенний бал, то гей или не гей – это совершенно всё равно. Мой кавалер в этом году тоже не идеален. Габриэль грызёт ногти и руки у него огромные, как крышки унитаза. Но, как бы там ни было, уж лучше он, чем вообще никакого кавалера. К этому вопросу следует подходить с практической точки зрения, а не с романтической. Поняли? Но это вовсе не значит, что не стоит стремиться к большему, мечтать никто не запрещал.

Шерочка с Машерочкой согласно закивали.

– Но не у каждой найдётся старшая сестра в организационном комитете, – вздохнула Шерочка.

– Нас вообще никто не спрашивает, – Машерочка грустно поболтала ложкой в своём тирамису.

– Ну да, думаю, что не спрашивает, – подтвердила Персефона. – Но я вам обо всём расскажу. И покажу фотографии. В этом году, кстати, пары будут фотографировать на фоне настоящей кулисы викторианской эпохи, а потом карточки распечатают в коричневых тонах, ну знаете, сепия, стилизация под старый снимок. Кажется, что модели на таких фотографиях сошли со страниц романов Оскара Уайльда, например, как «Джейн Эйр».

– О, это невероятно романтично, – задохнулась от восторга Шерочка. – Я, конечно, имею в виду, с практической точки зрения.

– Оскар Уайльд не писал «Джейн Эйр». Но вот «Кентервильское привидение» тоже очень романтично, – пробормотала я.

Персефона хотела что-то ответить, она уже набрала в лёгкие воздуха и указала ложкой на меня, но тут неожиданно застыла в этом положении и широко распахнула глаза – верный знак того, что Джаспер где-то рядом. Как бы мне хотелось пошутить над её слабостью, но сама-то я ничуть не лучше. Ведь рядом с Джаспером, как правило, был Генри, а лишь одна мысль о нём заставляла моё сердце биться чаще.

Я обернулась. Точно. Джаспер, Артур, Генри и Грейсон как раз зашли в столовую и, как всегда, все смотрели только на них. Ужасное, должно быть, чувство, когда на тебя так пялятся. Но зачем они расхаживают повсюду вместе, да ещё и нога в ногу? Или вот, например, сейчас – зачем они остановились в самом солнечном месте и оглядываются по сторонам, а их волосы блестят всеми оттенками блонда? Чтобы до каждой на свете девчонки дошло наконец, как отлично они выглядят?

По мне их взгляды скользнули так же бегло, как и по всем остальным, сложно было с уверенностью сказать, заметили ли они меня вообще в этом море школьных пиджаков и голов. Как будто нас ничего не связывало. Как будто беседы в кинотеатре вовсе не было. Как будто мне это лишь приснилось.

Целое воскресенье все мы – я, мама, Мия, Лотти и Эрнест – провели, осматривая достопримечательности города, как самые обыкновенные лондонские туристы. Биг Бен, Тауэр, собор Святого Павла, Гайд-Парк, Букингемский дворец, мост Миллениум и дурацкое чёртово колесо – Эрнест таскал нас повсюду и сфотографировал всех пару миллионов раз. Грейсон и Флоранс к нам не присоединились, они ведь всю жизнь провели в этом городе. Но Флоранс пошла с нами вечером на «Гамлета» в театр «Глобус», который должен был поставить точку в нашем туристическом походе. При этом она умудрилась испортить мне всё удовольствие от спектакля. Флоранс села рядом и в особо напряжённых сценах принималась шёпотом декламировать текст вместе с актёром. Как оказалось, в прошлом школьном спектакле она играла Офелию. Ну да, самая красивая Офелия на свете. Но теперь, когда я узнала, что её мама умерла от болезни Хантингтона, у меня больше не получалось ненавидеть Флоранс. Как это, должно быть, ужасно – жить и не знать, унаследовали они с Грейсоном эту генную мутацию или нет. Когда Гамлет сказал: «Существует гораздо больше вещей между небом и Землёй, чем позволяет себе мечтать школьная мудрость», я закивала. Действительно, так и есть.

Как бы там ни было, день получился замечательный, хотя я бы лучше посетила Хайгейтское кладбище или прошлась по Ноттинг Хиллу. Но тут уж я ещё наверстаю – без Эрнеста. Эти часы пролетели очень быстро, и у меня просто не было времени на то, чтобы думать о демонах, желаниях, снах и поцелуях, не говоря уже о составлении каких-то там картинок и схем. После Гамлета я просто зверски устала. («Дальнейшее – молчанье» [10].) Я плюхнулась в кровать и отлично поспала, не без сновидений, но глубоко и крепко, в полной уверенности, что никакой нежданный гость не сможет проникнуть через зелёную дверь. Даже Генри, волосы которого тогда светились на солнце, словно текучий лесной мёд.

О нет, неужели это мои собственные мысли? Текучий лесной мёд – что я себе позволяю? Я пристыженно прикусила нижнюю губу и снова порадовалась, что никто не может пробраться в мою голову.

По крайней мере, дышала я нормально, чего нельзя было сказать о Персефоне. Лишь после того, как моя демоническая команда уселась рядом с Флоранс и Эмили, Персефона вышла из оцепенения. Она глубоко вздохнула.

– Как я уже сказала – мечтать никто не запрещал, – повторила она затем, как будто ничего не случилось. – Но нужно смотреть на вещи реалистично.

Шерочка томно вздохнула.

– Этот Артур Гамильтон так невероятно красив! У меня каждый раз мурашки по телу, когда я его вижу. Но Генри Гарпер тоже очень милый. И сексуальный.