Творцы миров (СИ) - Артамонова Елена Вадимовна (читать книги полные .TXT) 📗
— Сегодняшний вечер, да будет украшен вашим присутствием, несравненные, — промолвил он и чуть поклонился.
— Я – Ира, она – Венцеслава, — пробормотала несколько обескураженная подобным обращением Ирка.
— Зовите меня Антонием… — представился их странный знакомый и, помолчав, добавил непонятное – Sed tamen potest esse totaliter aliter (Однако в целом все может быть иначе).
Подхватив Славу под локоть, он неспешно прошествовал в самый темный угол столовой. Ирка с глупым видом и апельсиновым соком в руках последовала за ними. Сев за стол, она вновь обрела некоторую уверенность, стоило ей извлечь из кармана заботливо припасенные стаканчики.
— Как говорится, выпьем и обсудим по трезвому.
Венцеслава решительно отодвинула протянутый стакан:
— Нет, Ира. Я не хочу. Я тебе еще дома говорила, что не буду. Я маме обещала.
— Славка, лучше глянь под стол – думаешь, я одна такая умная? Тут же горы этих стаканчиков. Все так делают. Приходят, тихонько загружаются, а потом им уже все пофиг. Веселеют на глазах. Давай, подруга.
— Пейте, Венцеслава Ваша подруга права, таков нынешний genius temporis (дух времени), — вмешался в разговор Антоний.
— Может на «ты» будем? — предложила обретшая единомышленника, враз повеселевшая Ирина.
— Не возражаю.
— А тебе налить, Антоний?
— Я не пью спиртного уже очень давно.
— Завязал?
— Можно сказать и так. Пей же, Венцеслава, составь компанию подруге. Не заставляй ее в одиночестве делать то, что принято делать вместе.
— Я не знаю. Если только чуть-чуть. Но я же обещала…
— В душе ты согласна, а это значит, что обещание уже нарушено. Теперь остается только сделать задуманное. Ибо, не сделав, ты, согрешившая мысленно, лишишься еще и удовольствия. Но не будем суесловить ad infinitum (до бесконечности). Пейте, девушки. Ваше здоровье.
Антоний откинулся на спинку стула, со скучающим видом созерцая происходящее. А происходило следующее: Слава решительно потянулась к стаканчику, лихо отхлебнула, закашлялась, смахнула с ресниц невольно проступившие слезы и улыбнулась – все оказалось не так уж страшно. Вскоре
стаканчики были распиты, захмелевшую Ирку неодолимо потянуло на поиски приключений, и Венцеслава сама не заметила, как осталась наедине со странным юношей.
Следующим ее воспоминанием оказалась скамейка в парке, огненно-белая неровная луна, плавающая в стоячей воде пруда и загадочные, завораживающие глаза Антония.
— Бедное, неопытное дитя. Ты пошла со мной bona fide (безо всякого умысла), доверчиво, по доброй воле. Так невинность встает на путь порка, и только чудо может изменить предначертанную ей участь. Но твой жребий иной. Да, alea jacta est (жребий брошен). Ты прекрасна и непорочна, и потому я избрал тебе иную судьбу…
Он притянул к себе давно потерявшую контроль девушку, запрокинул ее голову… Внезапно Слава, подсознательно готовая испытать нечто иное, с ужасом почувствовала, как острые вампирские клыки пронзают кожу ее шеи. Она попыталась закричать, но рот оказался предусмотрительно зажат узкой ладонью, она отчаянно сопротивлялась, но Антония, обладавшего немалой силой, ничуть не волновали ее телодвижения. Венцеслава поняла, что обречена. Девушка уже теряла сознание, когда железная хватка внезапно ослабла, и она выскользнула из гибельных объятий Антония. Сил не было, но инстинкт заставлял ее двигаться переставлять ноги, ползти, бежать.
Широкая лестница, ведущая из верхней части парка к центральному входу, возникла перед Венцеславой неожиданно. Не рассчитав ритма движений, девушка оступилась, упала, больно ударившись плечом о выщербленные плиты, сорвалась и покатилась вниз по ступеням. Очнувшись у подножия лестницы, Слава заметила длинную фигуру, торопливо спускавшуюся к ней, несомненно, это был Антоний. Преодолев слабость, она вскочила на ноги и из последних сил побежала к выходу. Ее никто не преследовал.
Обломанный ноготь цеплялся за одежду, причиняя боль, казавшуюся нестерпимой. Слава едва сдерживаясь, лишь б не закричать. Неловким движением, надорвав ворот блузки, она извлекла из-за пазухи связку ключей, подскочила к двери. Ключ никак не попадал в замочную скважину. Пару минут девушка тыкала им, как попало, пока не поняла, что засовывает его бородкой вверх. Повернув ключ как надо, Слава наконец отворила замок и ввалилась в квартиру. Тут же зажгла свет. Задвинула цепочку, поставила замок на предохранитель и только тогда испугалась по-настоящему. Пережитое в парке не шло ни в какое сравнение с грядущим кошмаром. Венцеслава поняла, что, сумев вырваться из рук Антония, она не обрела спасения, а, напротив, окончательно погубила себя. Возможно,
лучшим исходом была бы гибель в его объятьях. Но она уцелела, и теперь ее ждало существование более страшное, нежели сама смерть. И все же в душе девушки еще теплилась надежда – вдруг все обойдется и причиной пережитого окажется лишь ее пылкое воображение и проклятая Иркина водка? Что, если Антоний только поцеловал ее?
Пальцы похолодели, в них возникло легкое покалывание. Славе так не хотелось поднимать руку, касаться шеи. Неопределенность была прекрасна. Все же Венцеслава вынудила себя ощупать кожу – маленькие припухлости почти не ощущались под пальцами. Разум подсказывал ей – эти неровности не были обманом осязания и от того страх, сконцентрировавшийся в руках, только усиливался. Окончательный приговор могло вынести только зрение. Преодолев страх, девушка подошла к зеркалу. Так и ест две крошечные ранки, окруженные чуть опухшей кожей, четко проступали на бледной шее. Венцеслава видела, как толчками билась под ними артерия.
Зеркало представилось экраном – главная героиня «ужастика» переживала миг рокового перевоплощения. С нетерпением ожидала Венцеслава грядущее действо, буйство сил зла. Но эпизод слишком затянулся. Ни скрежет когтей из отточенной стали, ни перезвон адских цепей не нарушали ночной тишины дома. Блаженное заблуждение исчезло столь
внезапно, как и пришло. Она не была зрительницей. Спасительная твердь экрана не разделяла увиденное и реальное. Жизнь оказалась много проще и гораздо страшней киношных кошмаров. Случилось непоправимое, и не вымышленные монстры, а всепоглощающе одиночество убивало ее душу. Печать проклятия в самом деле клеймила ее шею.
Слава опустилась на пол, сжала коленями руки, уткнула в них голову и замерла. Хотелось выть тоненьким-тоненьким голосом, хотелось проснуться. Спустя недолгое время желание жить, чувства и мысли постепенно вернулись к девушке. Почувствовав прилив энергии, она попыталась бороться, противостоять проклятью. Прежде бросилась к аптечке, тщательно, густо замазала ранки зеленкой. Решительно подошла к телефону, но, уже набрав «03», опустила трубку на рычаг. Что могла она сказать диспетчеру, о чем просить? Ее историю сочли бы глупой шуткой, а разве иначе восприняла бы подобное повествование она сама? Потом Слава вознамерилась дозвониться родителям, но почти сразу отказалась и от этой попытки – вряд ли стоило рассчитывать на их понимание. Можно было все рассказать Ирке – то, что Ирка ей поверит, Венцеслава знала, но посвящать подругу в свою тайну не хотела.
Девушка вновь села у стены, закрыла глаза. «Я умерла и даже не заметила этого. Как странно. Наверное, это произошло в тот момент, когда я сорвалась с лестницы и потеряла сознание. Прошло всего несколько секунд, но за это время я рассталась прежней жизнью и вступила в новую. Врачи мне уже не помогут. Мне никто не поможет…»
Венцеславу знобило. Она прошла в комнату. Укутавшись пледом, примостилась в уголке дивана и основательно задумалась. Осознав необратимость случившегося, она впервые отважилась заглянуть в недалекое будущее, попыталась представить новые правила своего существования.
«Что я знаю о них? Довольно мало. Никогда не любила такие фильмы. Почему я их толком не смотрела?! Кто ж знал, что это правда? Можно ли было представить, что именно со мной случится такое?! За что? Ладно, Славка, не впадай в истерику… Ты просто вспоминаешь все, что известно о быте вампиров. Спокойно. Спокойно вспоминаешь. Ну, «Дракула» – граф, замок, летучие мыши… Какая-то Трансильвания… Хотела бы я знать, где она находится? В Европе, наверное. Кажется, вампирам нужна эта трансильванская земля, а спать необходимо в гробу. Где же мне взять гроб? Неужели без него никак нельзя? Это категорически утверждалось то ли в «Интервью с вампиром», то ли… Кстати, толковый фильм, душевный, вдумчивый. Полезный. Снят с пониманием.
