Паутина чужих желаний - Корсакова Татьяна Викторовна (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
– Евочка, пойдем, я тебя в твою комнату провожу. – Рая взяла меня под локоть. – Или, может, хочешь сначала дом осмотреть?
– Дом от меня никуда не убежит, а вот умыться и переодеться не помешало бы, так что давай, Рая, веди меня сразу в опочивальню.
Экономка бросила на меня быстрый взгляд и сказала церемонно:
– Следуй за мной.
Пока добирались до опочивальни, я успела кое-что рассмотреть. Изнутри дом был такой же, как и снаружи, – дизайнерски продуманный, немножко скучный в этой своей продуманности. Может, моя комната меня впечатлит?
Комната впечатлила, только вовсе не тем, на что я надеялась. Двадцать метров по-спартански аскетичного пространства: узкая монашеская кровать под невзрачным серо-зеленым покрывалом, письменный стол без затей, книжный шкаф, забитый книгами под завязку, шкаф-купе, протертый до дыр пуфик, коврик на полу – вот, собственно говоря, и вся мебель, имевшаяся у дочки миллионера. Совсем не таким я представляла свое новое жилище. Бог с ней, с мебелью, мебель я заменю, но что делать с атмосферой, настолько унылой, что уныние это ощущается почти физически? И все темное такое: света мало, и сторона северная, а я люблю южную.
Единственным ярким пятном в этом убожестве казался плюшевый медвежонок, притулившийся на книжной полке между полным собранием все того же Арчибальда Кронина и научными трудами Зигмунда Фрейда. Я сняла горемыку с полки, сунула под мышку и решительно посмотрела на замершую посреди комнаты Раю:
– А другие варианты имеются?
– В каком смысле? – не поняла она.
– В смысле, есть здесь комнаты повеселее? Мне эта, – я обвела опочивальню взглядом, – не нравится совершенно. Знаешь, казенщины я в больнице накушалась, а сейчас хотелось бы тепла и уюта.
– Так раньше тебе...
– Я уже не та, что раньше, – мягко, но решительно сказала я. – Видишь ли, Рая, кома меняет человека. Я переоценила свою прежнюю жизнь... ну, то есть я не знаю в точности, какой она была, но могу догадаться. Так вот, мне больше не нравятся серые монашеские шмотки и унылые комнаты. Может, мне еще что-то не понравится, я буду сообщать тебе по ходу дела, если ты не возражаешь.
Рая не возражала, она смотрела на меня с молчаливым одобрением. Господи, да что же за человек была моя предшественница, если незначительные, в сущности, перемены вызывают у окружающих такую бурю эмоций?!
– Ну что, есть комнатка повеселее с окнами на юг или, на худой конец, на восток? Люблю, понимаешь, просыпаться с первыми лучами солнца.
– Может, какую-нибудь из гостевых комнат посмотрим? – предложила Рая.
– Давай. – Я похлопала медведя по плюшевому заду, и он неожиданно громко сказал: «Мама».
Едва не выронив игрушку из рук, я удивленно уставилась на экономку.
– Это ты для Егорки покупала, – сказала она и поспешно отвернулась.
– А кто такой Егорка?
– Егорка? Егорка – это маленький мальчик. Ты собиралась его усыновить.
Приплыли... Я, ко всему прочему еще и ребенка собиралась усыновить! А на кой он мне? Да я такая, что мне и кошку доверить нельзя, не то что ребенка. Соседка оставила как-то на недельку хомячка, так он сбежал – свободолюбивым оказался.
– Рая, ты не шутишь? – Я поймала экономку за рукав платья и развернула к себе лицом.
– Я не шучу, Евочка, – сказала она. – Тебя все отговаривали, – женщина вздохнула. – Даже я, а ты стояла на своем. Ты даже с Амалией поругалась, никогда раньше не ругалась, а тут такое ей сказала, что она потом весь день как ошпаренная бегала.
– А зачем мне ребенок?
– Не знаю. – Рая развела руками. – Ты говорила, что привязалась к нему, что у тебя сердце кровью обливается, когда ты видишь, как ему там плохо.
– Где там?
– В детском доме. Егорка – сложный мальчик, у него что-то вроде аутизма. Ты с ним два месяца занималась, а потом вдруг решила его усыновить. Я тебя, Евочка, как мать понимаю, но зачем же усыновлять? Ну, помогала бы ему финансово, опекала, лечение оплачивала – это еще как-то можно понять. – Она посмотрела на меня так, точно я только что сообщила ей, что собираюсь привести в дом выводок детдомовцев. – Ты же себе столько неприятностей этим своим упрямством нажила.
– Давай-ка о неприятностях поподробнее. – Я раздумала уходить, плюхнулась на кровать.
Рая присела на пуфик, помолчала немного, собираясь с мыслями, и наконец заговорила:
– Я не знаю, какие конкретно это были неприятности, но с усыновлением у тебя никак не получалось.
– Почему?
– Потому что в органах опеки тебе уже несколько раз отказали. У тебя же официальная зарплата – слезы, а не зарплата. Сама ведь слышала, что все твое состояние пока не твое.
– Допустим, – я кивнула.
– Ну вот, зарплата маленькая, возраст молодой и мужа нет. Кто ж тебе позволит ребенка усыновить?
Я задумалась. Если строго следовать букве закона, то не позволят, но ведь мы в такой стране живем, где за деньги можно все. Или я ошибаюсь?
– Евочка, ты сейчас про деньги подумала? – догадалась Рая. – Ты о них и раньше думала, каждую копеечку откладывала, чтобы можно было, ну, ты сама понимаешь, чтобы можно было на взятку насобирать.
Каждую копеечку откладывала, чтобы на взятку насобирать?! Это я-то, богатенькая Буратинка?! Ох, что-то путает моя экономка.
– Тебе ж денег Яков Романович никаких не давал, а сама ты не решалась попросить, вот и откладывала, экономила.
– Погоди-ка! Как же это я экономила, если ты мне буквально на днях говорила, что я тебе на выставку пятнадцать тысяч обещала? Где ж я в таком случае собиралась их взять?
– Ева, – глаза Раи наполнились слезами. – Евочка, ты думаешь, что я тебя обмануть хотела, да?
Вообще-то примерно так я и думала, но озвучивать свои мысли не стала, решила дать ей возможность реабилитироваться.
– Я тебя не обманывала, – Рая покачала головой, – ни тогда, ни сейчас не обманываю. Если не веришь, там, в столе, твой ежедневник лежит, ты все свои дела в него записывала. Там про деньги тоже есть.
Так, ежедневник – это, конечно, не личный дневник, но тоже хорошо. Хоть немного поможет разобраться в поступках этой... праведницы. Я нехотя сползла с кровати, выдвинула ящик стола. Как и следовало ожидать, внутри все было в идеальном порядке: несколько ручек, стопка разноцветных листочков, калькулятор, футляр для очков и простой ученический блокнотик. Это его, что ли, Рая называет ежедневником?
Я бегло просмотрела блокнот. Так и есть – ежедневник, записи сделаны аккуратным каллиграфическим почерком, особо важные подчеркнуты красным. На последней страничке написано: «Одолжить Севе пятнадцать тысяч», потом, видимо, в порыве душевной щедрости «одолжить» зачеркнуто и сверху выведено «подарить». Не то чтобы я сомневалась, что этот ежедневник настоящий, просто мотивы моей предшественницы были мне не ясны. Кстати, запись сделана в тот день, когда мы с ней попали в аварию. Это что-то значит? Я положила ежедневник на кровать рядом с плюшевым медведем, надо будет на досуге внимательно все прочесть, и выжидающе посмотрела на Раю.
– Ты сказала, что нашла решение, – заговорила та, правильно расценив мой взгляд. – Сказала, что можно сделать все по закону и не придется никому давать взятку.
– А какое именно решение, я уточнила?
– Нет.
– И денег, стало быть, тоже не дала?
– Ты как раз ехала в банк, чтобы снять их с банковской карты. Это тоже легко проверить – деньги на месте.
А вот тут Рая ошибается. Банковскую карту мне никак не проверить, потому что в банке наверняка потребуется моя подпись. Я могу симулировать амнезию, но вот подделывать подписи я, увы, еще не научилась. Хотя пора начинать учиться. Надо бы взглянуть на образец, но это не сейчас.
– Ладно. – Я сдернула с носа очки и протерла их краем покрывала. Черт, до сих пор никак не привыкну к этому безобразию. – Пойдем поищем мне подходящую комнату.
Гостевые комнаты располагались недалеко от забракованной мною опочивальни и были похожи друг на друга, как близнецы. Но мне удалось-таки найти нечто эксклюзивное. Мы уже осмотрели все крыло, и я отчаялась было подыскать себе хоромы по душе, когда в глаза мне бросилась самая последняя, почему-то проигнорированная Раей дверь.
