Дом странных детей - Риггз Ренсом (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Предметы располагались в больших витринах, которые выстроились вдоль стен на месте убранных оттуда скамей. По большей части они были неописуемо скучными и рассказывали об укладе жизни в традиционной рыбацкой деревне и загадках местного животноводства. Впрочем, один экспонат стоял отдельно, располагаясь на почетном месте в центре комнаты. Он был заключен в изящный ящик, покоившийся на возвышении, где некогда было место алтаря. Это сооружение было отгорожено от остального помещения канатами. Я переступил через несерьезное ограждение, даже не удосужившись прочесть небольшое предостерегающее объявление. У ящика были полированные деревянные бока и крышка из оргстекла, поэтому заглянуть внутрь можно было только сверху.

Когда я сделал это, у меня вырвался возглас ужаса. На одно жуткое мгновение в голове промелькнула паническая мысль — чудовище! — потому что я совершенно неожиданно оказался лицом к лицу с почерневшим трупом. Его съежившееся тело, покрытое черной плотью, которую как будто поджарили на открытом огне, необъяснимым образом напоминало существо, преследовавшее меня в кошмарных снах. Но поскольку тело осталось лежать внутри витрины, вместо того чтобы ожить, разбить стеклянную крышку и вцепиться мне в горло, тем самым навеки искалечив мой мозг, — первоначальная паника немного утихла. Передо мной находился всего лишь музейный экспонат, пусть и очень зловещий.

— Я вижу, ты уже познакомился с нашим стариком! — произнес позади меня чей-то голос. Я обернулся и увидел приближающегося ко мне хранителя. — Ты выдержал это испытание на удивление хорошо. На моих глазах теряли сознание и падали на пол взрослые мужчины! — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Мартин Пагетт. Мы уже встречались, но я не припоминаю, чтобы ты называл мне свое имя.

— Джейкоб Портман, — представился я. — Кто это? Самая знаменитая в Уэльсе жертва убийства?

— Ха! Видишь ли, может, ты и прав, но я так не думаю. Перед тобой старейший житель нашего острова, в археологических кругах известный под именем Человек с Кэрнхолма, а для нас он просто Старик. Ему больше двух тысяч семисот лет, хотя на момент смерти было всего шестнадцать.

— Две тысячи семьсот! — воскликнул я, покосившись на лицо мертвого мальчика, на его тонкие, удивительным образом идеально сохранившиеся черты. — Но он кажется таким…

— Вот что происходит, когда проводишь свои лучшие годы в месте, где нет кислорода и потому не могут существовать бактерии. Например, на дне одного из наших болот. Там, внизу, неиссякаемый источник молодости. Разумеется, при условии, что ты уже мертв.

— Так вы нашли его в болоте?

Он засмеялся.

— Это был не я. Это сделали резчики торфа. Еще в семидесятые годы они разрабатывали торфяник возле большой груды камней. Парень так хорошо сохранился, что они решили — на Кэрнхолме орудует убийца. Но полицейские, которых вызвали рабочие, обратили внимание на каменный лук у него в руках и ожерелье из человеческих волос на шее. Сейчас таких не делают.

Меня передернуло от отвращения.

— Это похоже на человеческое жертвоприношение.

— Вот именно. Его придушили, притопили, вырезали у него внутренности, а напоследок ударили по голове. Мне кажется, те, кто это делал, немного перестарались. А ты как думаешь?

— Наверное, вы правы.

Мартин прыснул со смеху.

— Наверное!

— Ну хорошо, хорошо, конечно, перестарались.

— Вне всякого сомнения. Но самым удивительным для нас, современных людей, фактом является то, что, по всей вероятности, он пошел на смерть по доброй воле. Я бы даже сказал, что он стремился к смерти. Его племя верило в то, что болота, и в частности наша местная трясина, служат входом в мир богов, а значит, просто идеальным местом для того, чтобы предложить им самый драгоценный дар — себя.

— Что за бред!

— Тут я с тобой соглашусь. Хотя нетрудно предположить, что те тысячи разных способов, которыми мы убиваем друг друга, тоже покажутся бредом людям будущего. Да и вообще, трясина не такое уж скверное место и вполне подходит на роль входа в потусторонний мир. Это ведь не совсем вода и не совсем суша. Это нечто среднее. — Он склонился над ящиком, изучая лежащую внутри фигуру. — Не правда ли, он прекрасен?

Я снова перевел взгляд на удушенное, освежеванное и утопленное тело, каким-то образом в процессе столь сложного убийства обретшее бессмертие.

— Мне так не кажется, — покачал я головой.

Мартин выпрямился и вдруг заговорил напыщенным тоном.

— Приди же и взгляни на смоляного человека! Он возлежит здесь в черноте, чернее сажи нежное лицо, усохли руки, ноги, в головешки обратясь, в обломки кораблекрушенья, остатки плоти — что увядшая лоза! — Он выбросил вперед руки и подобно эпатажному актеру засеменил вокруг витрины. — Приди же, восхитись жестокой красотой его ранений! Извилистый узор от лезвия ножа, веревка, впившаяся в горло, и камня рваный след, кости осколки — все на виду! Плод ранний сорван и отброшен — искатель Благодати, ты, старик, обретший юность навсегда, — в тебя почти влюблен я!

Он театрально поклонился в ответ на мои аплодисменты.

— Ух ты! — воскликнул я. — Это вы написали?

— Виновен, каюсь, — со смущенной улыбкой кивнул Мартин. — Я изредка балуюсь стихосложением, но это всего лишь хобби. Как бы то ни было, спасибо, что выслушал.

Я смотрел на него и спрашивал себя, что делает на Кэрнхолме этот странный словоохотливый человечек в отутюженных брюках, автор сыроватых стихов, похожий скорее на банковского служащего, чем на жителя острова, открытого всем ветрам и не знающего асфальта.

— Мне очень хотелось бы показать тебе остальные экспонаты нашей коллекции, — между тем произнес он и, схватив меня под локоть, потащил к двери. — Но боюсь, нам пора закрываться. Впрочем, если бы ты смог прийти завтра…

— Вообще-то, я рассчитывал кое-что у вас узнать, — ответил я, обеими ногами врастая в пол. — Это насчет того дома, о котором я спрашивал. Я к нему ходил.

— Да ну! — удивленно воскликнул он. — Я полагал, мне удалось тебя запугать. И как нынче поживает наш особняк с привидениями? Стоит на месте?

Я заверил его, что все именно так и есть, и перешел к делу.

— Те люди, которые там жили… вы, случайно, не знаете, что с ними случилось?

— Они умерли, — ответил он. — И к тому же очень давно.

Я удивился, хотя на самом деле удивляться было нечему. Госпожа Сапсан была стара. Старые люди умирают. Но это не означало, что мои поиски окончены.

— Я ищу кого-нибудь, кто жил там когда-то. Пусть не заведующую, но хотя бы кого-нибудь из воспитанников.

— Они все умерли, — повторил он. — После войны там уже никто не жил.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить то, что я услышал.

— Что вы хотите сказать? Какой войны?

— Когда мы произносим слово «война», мой мальчик, мы имеем в виду только одну войну — Вторую мировую. Если не ошибаюсь, их всех накрыло во время налета немецкой авиации.

— Этого не может быть.

Он кивнул.

— В те времена на дальнем берегу острова, за лесом, там, где стоит дом, была установлена зенитная батарея. Это превратило Кэрнхолм в официальную военную цель. Впрочем, немцам никогда не было дела до того, официальная цель или нет. Как бы то ни было, одна из бомб угодила прямо туда… Вот и все. — Он покачал головой. — Очень жаль.

— Но этого не может быть, — повторил я, хотя и без прежней убежденности.

— Почему бы тебе не присесть, — предложил он. — Мне не нравится, как ты выглядишь. Я приготовлю тебе чай.

— У меня просто слегка закружилась голова…

Он подвел меня к стулу в своем кабинете. Я пытался собраться с мыслями. Бомбежка во время войны. Разумеется, это объясняло разрушенные стены комнат. Но как же насчет письма госпожи Сапсан, отправленного с Кэрнхолма всего пятнадцать лет назад?

Мартин вернулся и протянул мне кружку.

— Я добавил капельку «Пендерина», — сообщил он. — Секретный рецепт, знаешь ли. Несколько секунд — и ты в норме.