Игра 2059 (СИ) - Пуничев Павел (полные книги .TXT, .FB2) 📗
— Вот то, что нужно, — Зубр, наконец-то, умудрился остановить моё не слишком стремительное продвижение, — Рок подожди, гляди какой красавец.
Он остановился около очередного скелета, и я был вынужден с ним согласиться. Когда-то это был царь местной фауны, высший хищник этой эпохи. Диметродон больше четырех метров в длину, с гигантским парусом от которого остались только кости, гордо смотрящие в небеса. Те, что находились в центре, подходили для наших целей, пришлось остановиться и заняться делом.
— Давай, я вырежу пару костей, а ты вон нарежь кожаных полос.
Зубр ткнул ножом в сторону трупика небольшого ящера, чья кожа должна быть достаточно тонкой, чтобы ее можно было использовать для обмотки древка. Кожа у взрослых особей могла быть толще полутора сантиметров, в итоге не выделанная, не обработанная и не размятая она подходила для этого не больше чем толстый прут лозы: согнуть его, конечно, можно, но о том чтобы обернуть его аккуратно вокруг не слишком толстого древка не могло быть и речи. Хорошо, что хоть здесь был богатый выбор: тел было множество и любых размеров. Кстати, это меня удивило, насколько я слышал, животные отправляются в своё последнее путешествие, давно пройдя пик своей силы и мощи, чтобы умереть среди останков своих предков. А здесь же было полно тел и ещё далеко не выросших звероящеров и практически новорожденных. Удивляло ещё одно: когда-то я видел фотографии кладбища слонов, там были одни сплошные косяки, ну и дай бог, труп одного животного недавно помершего от старости, здесь же костяков было не больше половины, ещё столько же было трупов, странных будто мумифицированных, высушенных до предела, хотя здесь был достаточно влажный воздух из-за бьющих вдалеке гейзеров, и трупы должны были разлагаться очень быстро, тем более, что в их расчленении весьма помогали многочисленные насекомые.
Кожа меж рёбер погибшего малыша с хрустом раздалась под напором остро отточенного лезвия. Нож пошёл вниз, разрезая и кожу, и ссохшиеся мышцы, отделяя от тела не очень ровные, но достаточно длинные и прочные полосы. Впрочем, про мышцы сказать я поторопился: под кожей их не оказалось, там были лишь почерневшие рёбра. Я настолько удивился этому что не удержался перевернул мумию, вскрывая пузо и с хрустом раздвинул задубевшую кожу.
Я слышал, что в Древнем Египте перед тем, как мумифицировать почившего, у него изымали внутренние органы и мозг, но никогда не думал, что этим занимались звероящеры за триста миллионов лет до рождества Христова. Внутри тела, кроме изъеденных почерневших костей, ничего не было, лишь жалкие ошмётки непонятного происхождения. Разбивать голову ящеру я не решился, во-первых, кость там была гораздо толще, и я вообще сомневался, что у этих животных он там был изначально. Единственное, что я мог предположить, что их выели какие-то насекомые, забравшиеся внутрь через распахнутый рот, ну или с обратной стороны тела. Я отложил эту загадку в кучу с миллионом других окружающих нас здесь загадок, порадовавшись, что отрезаемые куски кожи готовы к использованию и их не надо очищать от засохшего мяса.
Пока я занимался исследованиями, Зубр вырезал пару полутораметровых костей, некогда составляющих основу гребня звероящера, и теперь долбил конец первой из них, подготавливая лунку чтобы можно было вставить туда одну из заготовок для ножей. Я сел рядом тут же зажмурившись: налетевший резкий порыв ветра швырнул в глаза горсть песка и костяного крошева. Ого, может не зря всякие букашки попрятались, несмотря на отсутствие мозгов, кое-что в здешней жизни они понимали. Впрочем, на этой равнине нам и спрятаться некуда, если только не найти мумию диметродона побольше и не залезть внутрь нее, будто в кожаную палатку. В принципе тут есть подходящий экземпляры, внутри которых можно было вполне комфортно устроиться, если только местные насекомые вычистили их изнутри также чисто, как тот экземпляр, который я вскрывал. Кстати, хорошая идея, если дождь будет слишком жёстким можно будет так и сделать.
Пока я долбил свою костяшку, Зубр уже закончил со своей и теперь глядел на неё с некоторым сомнением:
— Жаль клея нет, без него хорошо лезвие закрепить не удастся.
— Можно и без клея, если правильно перевязать, но клей же есть. В аптечке глянь там маленький такой тюбик, клей БФ 69. Он, конечно, предназначен для склеивания мелких душевных ран, но и для этого дела подойдёт.
— Точно, а я совсем про него забыл.
В процессе производства копий открылось несколько обстоятельств, который становились ясными только во время практических работ над ними. Каждый пацан в детстве ходил с прутом, который в его воображении был мечом, шпагой или копьём, и тогда было легко представить, как меч отрубает голову дракону, а копье пробивает любую броню, но в жизни на удивление всё оказалось не так. Заготовки для ножей были стандартные, сантиметров двадцать длиной и чтобы нормально их закрепить, половину этой длины пришлось утопить внутрь костяного древка, при этом, как легко посчитать математически, наружу оставалось торчать совсем небольшое остриё, а так как кость была толще лезвия, то ударяя противника обладающего прочной бронёй, древко внутрь раны загнать не получится, а значит и нанести смертельные раны каким коротким лезвием будет затруднительно. В итоге у нас получилось скорее сдерживающее оружие, которым можно будет попробовать удержать противника на расстоянии от себя, чем его убить. Поняв это при взгляде на первое копьё, я отдал второе на работу Зубру, а сам слегка пошарив по округе нашёл обломок увесистый берцовой кости с внушительным набалдашником на конце. Такой дубинкой вряд ли получится сломать броню воина Арахнидов, которую и пули пробивали с трудом, но, если врезать такой по маковке, был шанс оглушить противника на несколько мгновений. После чего повторить процедуру. До полного превращения внутренностей противника в однородное желе. Сначала я подумал о том, чтобы вставить в набалдашник несколько острых обломков костей, превратив ее в по-настоящему грозное оружие, но начав ковырять отверстие под них, резко понял, что осколки костей могут застрять в броне противника, чем лишат нас этого оружия. Ещё я понял, что эту кость, я буду ковырять неделю, так что обойдёмся. Чёрные грозовые тучи заволокли уже полнеба, если мы хотим провести хоть какую-то разведку, то нам пора поторапливаться. В итоге ограничился только тем, что на тонкий конец кости ёлочкой наклеил полоску грубой кожи, дабы предотвратить соскальзывание ладони и сделал петлю, чтобы эту самодельную дубину можно было повесить на запястье, на этом и ограничились все гениальные усовершенствования, привнесёнными сверхразвитым человеком середины двадцать первого века в орудие тупого неандертальца, который даже вместо туалетной бумаги использовал плоские камешки. Есть чем гордиться.
Я взвесил в руке дубину, махнул ей пару раз, врезал по рёбрам лежащего рядом скелета, почувствовав в руке приличную отдачу, но и удар получился знатным, заставившим рёбра потрескаться. Ткнул пару раз копьем в воображаемого оппонента, попробовал прочность древка перегнув его через колено, и отдав дубину Зубру, махнул головой:
— Идём, надо провести разведку, пока дождь не начался, только давай аккуратнее, не высовываемся, тут может оказаться не один паучара с приклеенным к глазу телескопом.
Мы, поглядывая то на всё больше приближающиеся город, то на тучи на две трети закрывшие небо, аккуратно двигались вперед, стараясь не сильно высовываться над грудами гниющих костей.
С каждым шагом, с каждым пройденным метром воздух всё больше наполнялся запахом серы, заставлявшим першить горло, зато и скелетов становилось меньше, сплошной покров из костей, скрипящих под ногами стал сменяться покрытой жёлтым налётом каменистой почвой, где останки разнообразных живых существ были свалены большими раздельными кучами. Поймав себя на этой мысли, я остановился. Свалены кучами. Это не кладбище животных — это могильник. Практически сразу моим мыслям пришло подтверждение. Зубр схватил меня за руку затащил за одну из куч, сначала прикладывая указательный палец к своим губам, а затем указывая им куда-то за кучу, за которой мы прятались. Стараясь не засветиться, мы выглянули из-за неё, разглядывая появившиеся на горизонте движение. Чертовски мешал пар, бьющий из-под земли, который скрывал всё практически полностью, но налетавшие порывы разыгравшегося ветра всё же иногда развеивал его, открывая вид на удивительную картину. Вернее, она стала удивительной, когда я прилепил себе глазу бинокль и смог хоть что-то рассмотреть.