В руках врага - Вебер Дэвид Марк (читать книги бесплатно .TXT) 📗
А вот злобная похоть Бергрена имела совсем иную природу. Сержанту было плевать на то, кто его жертва и что она собой представляет. Если не считать раздражения, вызываемого неудачными попытками сломить ее, он вообще не испытывал к ней лично никаких чувств. Ему было все равно, кто окажется в его власти, ибо потребность причинять страдания, физические и душевные, никоим образом не была связана с личностью жертвы. Все свои обиды и неудачи, подлинные и мнимые, этот человек с неистовым упоением стремился выместить на каждом, ибо ненависть составляла единственную суть его личности.
Искусственный глаз был мертв, однако правый, несмотря на все ее усилия, светился холодным презрением, а рот непроизвольно скривился в столь же презрительном оскале.
– Да, да, вошка, – продолжил он еще более алчными омерзительным тоном. – На виселице тебя никто не приголубит, так что раздвигай ноги, да поскорее.
Он облизал губы и покосился на охранницу-женщину, причем вовсе не потому, что опасался ее вмешательства. Она была поражена тем же недугом и предвкушала предстоящее зрелище с тем же болезненным нетерпением, что и он сам.
– Давай, давай, – прохрипел сержант и потянулся свободной рукой к ее груди.
Но не дотянулся. Стоило ему податься вперед, как Хонор с быстротой атакующей змеи выбросила вверх левую руку, и ее пальцы тисками сжались на его запястье. Сержант рванулся, пытаясь высвободиться, но хватка пленницы оказалась стальной. Привыкнув к ее пассивности, он совсем забыл о том, что она родом из мира с высокой гравитацией. Неожиданное сопротивление пленницы не только повергло его в изумление, но и подняло темную волну страха. Между тем хватка Хонор сделалась еще сильнее, а правая сторона ее рта скривилась в усмешке.
– Убери руку, – тихо, но предельно четко произнесла она, сама – после стольких дней молчания – удивившись собственному голосу.
Голос, от стального спокойствия которого отразилась ненависть Бергрена, на миг заставил его похолодеть от ужаса, однако сержант тут же совладал с собой и шагнул вперед, норовя прижать ее к стене.
Не получилось. Даже не пошатнувшись, Хонор резко вывернула его запястье, и острая боль вынудила Бергрена упасть на колени.
– А ну отпусти его, сука! – взревела охранница, хватаясь за висевшую на поясе дубинку.
– Тронешь меня дубинкой – переломаю тебе хребет! – невозмутимо предупредила Хонор.
Стражница, ошеломленная ее уверенным спокойствием, застыла на месте. Спохватилась она лишь спустя мгновение.
– Это вряд ли, вошь камерная. А если попробуешь, тебе же хуже будет. И тебе, и твоим приятелям, тем, что наверху. Помнишь о них?
Она шагнула вперед и Бергрен завопил, когда хватка Хонор заставила хрустнуть его запястье. Отшвырнув сержанта ногой, Харрингтон повернулась к его напарнице, и та, устрашенная холодным огнем в глазах пленницы, попятилась.
– Ты права, – тихо сказала Хонор, – я помню о своих товарищах, поэтому и терпела до сих пор ваши мелкие трусливые издевательства. Но всему есть предел и вы к нему подошли. Напомню, хевенитка, что ваша Рэнсом наказала вам доставить меня к виселице «целой и невредимой». Мне терять нечего, а вот вашему сброду советую поумерить пыл.
Бергрен попытался подняться, но, получив удар босой ногой по челюсти, отлетел в угол, едва не лишившись сознания. Охранница отступила к двери, исходя страхом и вызванной этим страхом ненавистью к Хонор.
– Ты можешь сбегать за своими приятелями, чтобы вы навалились на меня всем скопом, – так же тихо продолжила пленница. – Но приводи всю ораву, иначе вам со мной не совладать. И имей в виду: когда вы все-таки возьмете верх, у вас не будет ни малейшей – ни малейшей! – возможности предъявить меня вашей Рэнсом живой.
Половина ее рта изогнулась в тонкой страшной улыбке, и охранница, судорожно вцепившись в дубинку, отступила еще дальше. Ей трудно было понять, каким образом положение, в котором она чувствовала себя полной хозяйкой, могло радикально измениться всего в несколько мгновений. Но, заглянув в единственный глаз стоявшей перед ней полуобнаженной, изможденной женщины, она поняла, что видит перед собой волчицу. Загнанную волчицу, готовую и даже желающую умереть – лишь бы только успеть перед смертью сомкнуть клыки на глотках хотя бы нескольких псов из травившей ее своры.
Осторожно убрав руку с дубинки и не сводя глаз с лица Хонор, женщина наклонилась, подняла на ноги стонущего, едва ли осознающего происходящее Бергрена и молча выволокла его из камеры. А закрывая крепкую дверь, невольно призадумалась о том, запирает ли она волчицу в клетке… или сама надеется отгородиться от хищницы.
Глава 26
– Так что у нас сегодня по расписанию? – осведомился у своих «кураторов» бывший главный старшина Королевского Флота Мантикоры Горацио Харкнесс, откинувшись в удобном кресле и шевеля босыми пальцами.
Граждане капрал Генри Джонсон и рядовой Хью Кэндлмен были приставлены к нему – после его решения перейти на сторону хевенитов – с единственной целью: вправить ему мозги, возникни у него желание повести себя неподобающим образом. То были крепкие, тренированные ребята – но умением крушить ребра и челюсти их достоинства исчерпывались. Увы, человек редко бывает одарен всесторонне.
– Сдается мне, почти ничего, – ответил Джонсон.
Чуточку уступая Харкнессу шириной плеч, капрал на несколько сантиметров превосходил его ростом и выглядел в своем черно-красном мундире весьма впечатляюще. Сунув руку за пазуху, он вытащил электронный планшет, нажал кнопку и, прищурясь на экран, сообщил:
– На тринадцать тридцать назначены очередные съемки, а потом, э-э… в семнадцать гражданин коммандер Джуэл хочет еще разок потолковать с тобой о монтийских коммуникационных системах. Вот и все, в остальное время ты свободен. – Он спрятал планшет в карман и хмыкнул. – Похоже, Харкнесс, ты здорово приглянулся начальству.
– А почему бы и нет? – отозвался Харкнесс с ленивой усмешкой.
Оба соглядатая рассмеялись. Все понимали, что добыча вроде Харкнесса попадала в руки службы Комитета по открытой информации нечасто. Опыт ракетного техника и знакомство с сверхсветовыми передатчиками, которыми оснащались монтийские разведывательные платформы, сделали его носителем ценной информации, а иные аспекты его возможного использования, в том числе и пропагандистские, находились за пределами понимания Джонсона и Кэндлмена. Но у них были свои причины радоваться тому, что Харкнесс решил переметнуться на их сторону, причем с высшими государственными интересами Народной Республики эти причины ничего общего не имели.
– Значит, тебе повезло уже и с «Переходом Фарли»? – спросил Кэндлмен, и улыбка Харкнесса из ленивой сделалась раздраженной.
– Эх ты, Фома неверующий, – пробормотал он. – Говорил же я, что могу улучшить твои шансы, разве нет? Глянь.
Вытащив из нагрудного кармана рубашки чип с данными, Горацио бросил его рядовому, который, поймав чип на лету, уставился на него так, будто и впрямь рассчитывал рассмотреть что-то невооруженным глазом. Харкнесс полагал, что с этого придурка станется.
– Как он работает? – спросил стоявший привалившись к стене Джонсон.
Харкнесс пожал плечами.
– Это сложная штуковина, со многими переменными, так что вникать в подробности вам не стоит. Чем усложнять дело, я настрою ее так, чтобы вы могли не просто предвидеть результат, а добиваться его в ходе игры.
– Это как? – спросил Кэндлмен, и Харкнесс скрыл раздражение за дружеской улыбкой.
Оба его сторожевых пса закончили школу, а Джонсон, судя по послужному списку, даже проучился два года в колледже. К сожалению (или к счастью, это как посмотреть), оба они были из долистов, а стало быть, получали образование за счет государства и в соответствии с его стандартами. Теоретически эта система позволяла получить вполне приличные познания, но лишь при наличии у обучающегося серьезной мотивации. Однако длившаяся не одно десятилетие борьба за «демократизацию» образования привела к снижению стандартов, понижению уровня преподавания и, как следствие, падению интереса к учебе. Молодые люди, испытывающие изначальную тягу к знанию, встречаются не так уж часто, и если педагоги не способны объяснить студентам, зачем, собственно говоря, требуется образование, рвения в учебе ждать не приходится. Ну а понимание того, что многим жизненным неудачам они обязаны нехватке необходимых знаний, приходит к людям, как правило, слишком поздно – и отнюдь не в пору юности. Чтобы побудить человека, еще не осознавшего важность учения, грызть гранит наук, требуется целая система общественной поддержки, напрочь отсутствовавшая до войны. Молодые долисты обеспечивались стипендией в размере базового жизненного пособия независимо от успехов в учебе и понятия не имели, где смогут применить знания, которые все-таки получат.
