Беглецы из ниоткуда - Михайлов Владимир Дмитриевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Глава 4
Бытие
– Годится, – говорил Рудик, разглядывая очередную пластину, выползавшую из горячего нутра синтезатора. – Годится. Годится…
Он чувствовал, что устал, как собака: приходилось все время циркулировать между всеми шестью выходами синтезатора в разных модулях, контролируя продукцию. Проницатель так и не вылезал больше из сети, переносясь из одного компьютера в другой, чтобы вовремя предупредить всякий сбой. Все остальные – те, кто сейчас не стоял у синтезаторов, – занимались переносом готовых пластин в батарейный отсек. Работы хватало на всех и еще оставалось.
– Инженер, – сказал капитан, поймав Рудика во время очередного перехода из туристического в командный. – Не пора ли уже приступать к монтажу? Время-то идет, и дали нам его до обидного мало.
– Пожалуй, да, – согласился инженер. – Сейчас вызову Майю, пусть подменит меня на контроле.
– Давай. Как она, кстати?
– Обещает стать неплохим инженером. Пока только обещает, конечно…
– Я не об этом.
– Капитан! Я же не лезу в твои семейные дела?
Устюг улыбнулся.
– Ну, раз это «семейные дела», то, полагаю, все в порядке.
– А когда у меня бывал беспорядок?
– Смотри у меня! А то ведь начну вспоминать – глядишь, и вспомню что-нибудь. Далеко ходить не придется: это, по-твоему, порядок, если на борту имеются какие-то нештатные устройства, а инженер об этом ничего не знает? И подписывает акт приемки корабля после межрейсового обслуживания?
– Моя подпись, между прочим, вторая. А первую учинил капитан. Так что это еще как сказать, чей грех тяжелее.
Так они поговорили – беззлобно, впрочем, не всерьез. Просто для того, чтобы хоть немного передохнуть. До настоящего расслабления было еще очень далеко.
Нарев не ходил, а летал по кораблю. Всю жизнь запас его энергии словно удваивался, когда обстановка напрягалась до предела. Сейчас дело обстояло именно так.
Пробегая по жилому корпусу, он заглянул в свою каюту. Мила с трудом приоткрыла глаза, улыбнулась и снова впала в забытье. Нелегко давались ей сеансы связи с Землей, но все теперь понимали, что не будь ее здесь, а Юрия – там, корабль и планета никогда бы не услышали друг друга, и (теперь и об этом всем было известно) «Кит» вместе со всем населением был бы уничтожен здесь, даже не подозревая о причинах столь печального исхода. Нарев на цыпочках подошел, прикоснулся губами к ее лбу (температура была нормальной) и так же бесшумно вышел в салон.
Прежде чем вернуться к синтезатору, он заглянул и к физику. Карачаров был одним из очень немногих, освобожденных от батарейного аврала; ему поручили еще раз проверить, просчитать вероятность благополучного ухода корабля из этого пространства. Но самым главным было не это: к физику немедленно поступали данные испытаний пластин (испытывалась каждая десятая), он был сейчас вместе с Флором кем-то вроде технического контроля. Важно ведь было не только сойти с места, но и обеспечить разгон, скорость, необходимую для перехода в сопространство, а также выдержать пребывание там. Потом – после выхода в нормальное пространство – если бы восстановленные батареи даже и отказали, беда оказалась бы не такой уж большой: там организовать встречу с кораблями Земли было бы делом совершенно реальным, заурядным – и, значит, если не «Кит», то уж люди наверняка смогли бы спастись. Но хватит ли на все это прочности пластин? Все-таки то была не заводская продукция с надежной гарантией.
Однако главной для него оставалась задача номер один: программа, использование которой сможет вернуть кораблю и людям нормальный знак. Если этого не произойдет – все остальное теряло всякий смысл.
Так что занят он был – выше головы. И на вошедшего Нарева глянул неласково.
– Ну, что там еще?
– Ничего. Все идет, как надо. А у тебя? Как пластины?
Карачаров скривил губы:
– Не фонтан. До сопространства они нас довезут. А уж там…
Нарев встревожился.
– Это, доктор, не разговор. Какая нам разница, где мы помрем: здесь или в сопространстве? Может, надо что-то перенастроить в синтезаторах? Попросим Петрова, если сами не сможем…
Петровым все они называли Проницателя: привычней было.
Физик покачал головой:
– Теоретически – можно. Но тут не в настройке дело. Сплав не тот. Кое-чего не хватает – пусть и в микродозах, но в них все дело. А у нас этих элементов в программах синтеза нет. Никто ведь не рассчитывал, что они могут понадобиться в пространстве. Это мне Рудик объяснил, сам я не разобрался бы. Он говорит, что настроить синтезаторы на эти элементы можно – да времени не хватит. Ты ведь знаешь, сколько нам его отпущено.
– Да нисколько, – проговорил Нарев. – Ну а как насчет инверсии?
Физик не удивился такому любопытству: физика снова стала для людей «Кита» делом жизни и смерти.
– У меня особых затруднений нет. За исключением одной детали.
– Поделись – глядишь, и поможем…
Физик не стал смущать Нарева рассуждениями о том, что на самом деле они, вероятнее всего, находятся в каком-то совершенно не том пространстве, какое им требовалось; Нарев не верил в гипотезы и признавал только опыт.
– Второе тело, – сказал Карачаров кратко.
– Ты же говорил всем, что можно использовать Новую планету. Что-то изменилось?
– Катер, – проговорил физик.
– Что – катер?
– Не вернулся еще?
– Пока – ждем.
– Вот и дождемся…
– Объясни популярно.
– Если катер с девчонкой останется в пространстве, то либо мы не стартуем, даже если все будет в порядке, – либо испарим его вместе с нею. Потому что тогда именно катер окажется тем вторым телом, которое в момент нашей инверсии взорвется, превратится в излучение. Понятно объясняю?
– Да уж понятнее некуда, – пробормотал Нарев мрачно. – Знать бы заранее – обошлись бы и вовсе без детей.
Физик ничего не ответил. Сейчас ему было не до отвлеченных рассуждений.
Гренада много часов подряд сидела на связи, ни на минуту не умолкая, посылала в пространство призывные слова, умоляя Королеву вернуться. Орлана ни разу не откликнулась. За все время ее поисков лишь однажды прозвучал голос Королевы: когда звать ее принялась Вера, родная мать, – кликала дочь сквозь слезы. Тогда Орлана отозвалась – одним словом, очень грубым. Непонятно даже было, как такая лексика вообще завелась на корабле: вроде бы никто никогда ею не пользовался. Наверное, зародыши этих слов жили на людях, как микробы, и начинали оживать в подходящей для них обстановке. Вера ушла, рыдая, еле передвигая ноги, Истомин заботливо поддерживал ее. Но, отдохнув полчаса, грешная мать снова вышла на работу – к тому синтезатору, к которому была определена.
Гренада же устала до того, что уже голос пресекался, да и звучал плохо – хрипло, неубедительно. Но сделать перерыв она себе не позволяла. Все попытки повлиять на Орлану не словами, а своим энергетическим воздействием – подавить волю Королевы, подчинить себе – успеха не возымели: Королева поставила хорошую защиту, Гренада сама же в свое время ее научила – и теперь горько об этом жалела. Приходилось хрипеть и кашлять в микрофон, получая в ответ лишь высокомерное молчание.
Нарев вошел стремительно. Сказал:
– Кончай базар. Этот текст не годится. Да и голос у тебя… Тут петь нужно, а ты каркаешь. Пойди выпей чего-нибудь горячего, с маслом, что ли. Я тебя подменю.
Гренада благодарно кивнула. Встала, освобождая место.
Нарев обождал, пока дверь за нею не затворилась.
– Слушай-ка, Величество, – сказал он звучно и сердито. – Пока ты там баюкаешь свои нервочки, мы тут работаем в поте лица: готовимся к старту – домой, в Федерацию. Вот-вот закончим монтаж батарей. Как только начнем стартовать – ты вместе с катером взорвешься. Ты настолько образована, чтобы понять: сыграешь роль второго тела. Не хочешь жить – Господь тебе судья. Но ты пойми: никто ведь не даст команды на старт в такой обстановке: у нас-то совесть на своем месте. А если мы в срок не уйдем – нас уничтожат мгновенно и без колебаний. Ты-то, наверное, уцелеешь и будешь болтаться в катере, пока не помрешь с голоду или еще от чего-нибудь – только скорее всего не от угрызений совести. От нас же и пыли не останется – спасибо тебе, красавица. Больше звать тебя не будем. Решай сама. А мы уж перед смертью решим, кто ты на самом деле: Величество – или Ваше ничтожество. Все, отбой.
