Диаспора - Иванов Борис Федорович (книга жизни .txt) 📗
Недоброе она почуяла сразу после того, как от резидента федерального управления расследований, болтающегося на орбитальном эсминце наблюдения где-то на границе сектора, поступило совершенно удивительное распоряжение. Узнав о переводе группы «Рембрандт» в режим проведения срочной совместной операции с военной разведкой, вся группа призадумалась. Прозрачное название «Землеройка» о многом позволяло догадываться. Вместе со спешно присланным на поверхность Фронды для проведения активной оперативной работы чрезвычайным инспектором военной разведки на беспечные головы «рембрандтовцев» сваливались немалые хлопоты и опасности. Такое неожиданное расконсервирование и включение в работу «военщиков» — вечных конкурентов управления — на роли то ли подчиненных мальчиков на побегушках, то ли тайных соглядатаев их вовсе не устраивало.
Когда же предполагаемого инспектора, оказавшегося уже знакомым по его прежним сеансам разведработы на Фронде лейтенантом Криницей, пришлось срочно эвакуировать с места конспиративной встречи на основную явку с признаками сотрясения мозга, Алена окончательно поняла, что для нее с Тино наступили жаркие деньки.
Завербованная где-то на Синдерелле федеральным управлением по случаю крайнего безденежья супружеская пара Тарквини жила на Фронде по сию пору спокойной и достаточно обеспеченной жизнью. Видимость активной деятельности по перекупке чужих и продаже Алениных шедевров живописи вкупе с поддержанием крохотной картинной галереи позволяла благополучно маскировать не слишком щедрые, но регулярные выплаты орбитальной резидентуры. Центр не особенно загружал группу «Рембрандт» работой, придерживая ее в резерве. Деятельность группы сводилась к чисто подсобной работе: опросу и «вентилированию» представителей здешней — быстро затягиваемой в болото голодной нищеты — богемы и творческой интеллигенции, подготовке контактов для других, более компетентных сотрудников «наземных» резидентур, оборудованию сети (резервной, надо полагать) тайников, «почтовых ящиков», каналов связи и тому подобных хитростей, пользоваться которыми предстояло уже другим, заведомо «Рембрандту» неизвестным, специалистам.
Со вчерашнего утра этот уютный, как теперь представлялось Алене, мирок стал прекрасным прошлым. На сцену явились агенты-перебежчики, пропавшие профессора, чрезвычайные инспектора с пробитыми головами, словом, милые будни непосредственно оперативной работы.
Так, по крайней мере, следовало из распоряжений, которые Петро Криница выдал, будучи наконец приведен в чувства. Правда, до лейтенанта довольно долго доходило, что находится он не в допросном департаменте контрразведки Фронды, а на явочной квартире федерального управления расследований, и принимает его группа «Рембрандт», уполномоченная оказать военной разведке полнейшую поддержку по линии срочной операции «Землеройка».
Последующий день был заполнен сплошными кошмарами: станция «Эмбасси-2» никак не могла понять из шифровок, поступающих с поверхности планеты, что именно приключилось там, внизу, и почему чрезвычайный инспектор пребывает на явочной квартире управления. В небольшой квартирке Тарквини толклись четверо громил из какой-то «группы Рейнолдса» — тоже пробужденные к бурной деятельности неожиданным приказом сверху. Они натоптали в чистенькой приемной, словно стадо слонов, отдавили хвост Бастинде, одолели Криницу своей бестолковостью и, наконец, убыли на поиски некоего профессора Кульбаха и подозреваемого в измене лейтенанта Харви Смита.
Слава богу, к вечеру разбушевавшиеся силы зла унялись. Тарквини, пристроив Криницу в своей «галерее» — в полуподвале громадного доходного дома, нашли отдых и успокоение в своих «апартаментах» — на чердачном этаже того же здания. Тьма снизошла на усталый город и, казалось, до утра боевые действия спецслужб и криминальных шаек, ввязавшихся в охоту за беглецами со станции, не потревожат двух мирных торговцев живописью.
Но — черта с два! Все, бывшие днем мирными персиками, ночью обратились воинственными урюками и принялись за дело с новой силой. Теперь, собственно, и принялись по-настоящему!
Пропустив без малого дюжину сигналов вызова, доносившихся от секретера, Алена все же взяла себя в руки и добралась до проклятого устройства. Глянув на определитель номера канала связи, она обомлела — канал был чрезвычайный, из резерва Центра. Пришлось обругать себя последними словами за нерасторопность и за бесплодные надежды выспаться в период проведения экстренной операции. Перед тем как сказать «Алло», машинально включила блок шифрозаписи и блок защиты разговора. Выслушала пароль «Синальта» и тяжело вздохнула.
Минут пять она старалась вникнуть в то, что хриплой скороговоркой, полной иносказаний и нездешнего жаргона, втолковывала ей с того конца линии женщина. Поняв наконец, что от нее требуется, она бросила в трубку:
— Вы можете продержаться минут тридцать? Постарайтесь. Не открывайте никому другому. Нас узнаете по паролю. Да... «Синальта». Этот канал не прослушивается.
Она выскочила в тесную приемную, где заработавший себе за день бессонницу Тино скармливал разделявшей его страдания Бастинде остатки оставленных на утро бутербродов.
— Срочно гони вниз! — приказала она. — Буди того типа с пробитой башкой. Это по его линии. Вот, пусть прослушает это, — она протянула ему блок связи с записью разговора.
— Я тебя догоню сейчас. «Пушку» возьми с собой. И ключи от машины!
— От «Прерии»? — только и спросил ошарашенный супруг.
— Лучше от «Кометы», — подумав, сказала она. — В ней удобнее перевозить покойников.
— Покойников? — совсем уж кисло осведомился Тино.
Бастинда сурово взглянула на своего хозяина, явно давая понять, что устыдилась за его малодушие.
— Покойников, — подтвердила Алена. — Или что-то вроде того...
Мюрид начал приходить в себя где-то на середине дороги. Чтобы он не наделал беды внутри довольно просторного салона «Кометы», Мардж уже приготовилась влить ему в пасть вторую дозу «эльфийского мухомора», но тот, преодолевая все еще сковывавший его сон, с усилием промычал:
— М-мне... Мне надо сказать... Срочно!..
— Что? Поплохело, что ли? — повернулся от руля мрачный Петро.
Несмотря на то, что «Комета» была фургоном не тесным, из-за своих габаритов он не без труда помещался между рулевой колонкой и до предела отодвинутым назад шоферским сиденьем. Остальным в салоне было более комфортно: Мардж и Тино на заднем сиденье, не выпуская из рук своих «стволов», присматривали за Мюридом, нервная и миниатюрная Алена с переднего сиденья осуществляла функции лоцмана, а погруженный «фиксатором» в анабиоз Харви Смит имел в своем распоряжении все свободное пространство довольно объемистого багажного отделения фургона.
«Кажется, мы неважно закрепили его там», — подумала Алена, прислушиваясь к доносившимся оттуда звукам.
«Комета» уже перестала петлять по городу и теперь, на ручном управлении, в непролазной тьме скакала по ухабам проселка — лет десять не ремонтированного, но гарантировавшего от встречи с патрулем. Свой изношенный автопарк полиция Фронды берегла от таких дорог пуще, чем от огня.
— Ты меня слышишь? — повторил Петро, обращаясь к готовому снова впасть в прострацию Мюриду. — Тебе плохо?
— Н-нет... Мне хорошо, сука! — наконец отозвался тот. — Сам бы покатался этак вот с дыркой в руке... Да еще под этой дурью...
Петро не стал пререкаться с пленником о том, что лучше дырка в руке или десять швов на голове. Он продолжал донимать Мюрида вопросами:
— Ты что-то важное хотел сказать... Или мозги нам припудриваешь?
— Хотел... Важное...
Похоже было, что Мюрид никак не может решиться на что-то, что сожжет за ним все мосты, сделает невозможной дорогу назад, к своим.
— Вот что, — наконец выдавил он из себя. — Я не хочу, чтобы на мне большая мокруха повисла... Учтите, что сообщаю вам добровольно... Вы должны мне обещать...
— Мы должны тебе почки отшибить, сволочь, — тихо, но убедительно ответил Петро. — И ничего больше. И так и сделаем, если будешь тянуть кота за...
