Стена - Робертс Адам (книги без сокращений txt) 📗
– Идиот! – крикнул он ему в лицо.
Мулваине вздрогнул, стряхнув с себя странное оцепенение. Его внезапно охватил страх.
– Нам нельзя оставаться здесь! Мы должны немедленно спуститься на базовый уступ.
Тигхи рискнул еще раз высунуть голову из-за края выступа. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти единственно верный выход. Если они спустятся на базовый уступ, то окажутся в тупике. Ведь они наверняка попадут в плен, если только не улетят на своих змеях. Однако время уже близилось к пятидесяти, и восходящие потоки скоро должны были совсем ослабнуть. Им оставалось лишь одно – подняться на выступ и бежать на запад, в Сетчатый Лес. Правда, это было очень рискованно. Смертельно опасно. Перестрелка с каждой минутой усиливалась.
Издав странный булькающий звук, в землю рядом с лицом Тигхи врезалась еще одна пуля. В воздух взвился фонтанчик пыли.
– Нужно спускаться на уступ! – продолжал канючить перепуганный Мулваине. – Чего ты ждешь?
И все же никто не тронулся с места, и Тигхи понял почему. Они ждали, чтобы он сказал им, что сейчас нужно делать. Они ждали его команды.
– Если мы спустимся вниз, то рано или поздно, но окажемся в лапах Отре. Ведь оттуда нет другого пути, кроме как через эту лестницу.
Ати трясся, объятый ужасом, и прижимался к земляным ступенькам лестницы с такой силой, будто хотел раствориться в стене.
– Мы погибнем здесь! – Его голос походил на птичий писк.
– Нам нужно бежать назад по выступу. Бежать в Сетчатый Лес.
– Нет, нет, нет, – произнес Мулваине, ударив себя по голове ладонями. – Нет, это опасно.
Наверху послышался многоголосый рев, и Тигхи осторожно высунул голову. Имперские войска опять предприняли попытку контратаковать в восточном направлении и отбросить наседавшие подразделения Отре. Восемь-девять солдат в синих куртках устремились вверх по склону выступа с ружьями наперевес. Едва они миновали наблюдательный пункт Тигхи, как защелкали выстрелы с противоположной стороны. Тигхи услышал глухой стук, похожий на причмокивание языком. Два стрелка пошатнулись. Один повернулся в обратном направлении и медленно опустился на четвереньки. Его глаза побелели до такой степени, что Тигхи не мог разглядеть в них даже зрачков. Изо рта густым фонтаном хлынула кровь. Затем стрелок повалился на выступ вперед головой, словно целуя землю открытым ртом. Контратака захлебнулась, и оставшиеся в живых солдаты побежали в обратном направлении, показав Отре спины. И тут же одному из них пуля попала прямо в затылок и разнесла его вдребезги. Брызги крови и мозгов разлетелись в разные стороны, и какая-то их часть попала Тигхи на лицо.
Теплые капельки чужой крови усеяли его щеки и лоб.
Тигхи оцепенел. Это был не страх. Ощущение чего-то тошнотворно противного на короткое время парализовало его мысли и чувства. В горле сперло так, что он не мог издать ни звука. Стрелок, уже убитый, сделал еще пару шагов по инерции и остановился как вкопанный. Тигхи на секунду закрыл глаза. Когда он открыл их, стрелок все еще стоял. Его голова треснула, как глиняный кувшин. Подбородок, рот, два широко открытых глаза и острый нос, доходивший до переносицы, были на месте. Все остальное отсутствовало. Дальше голова заканчивалась ровной линией. Однако солдат не падал. Он стоял чуть пошатываясь, и его глаза, не мигая, смотрели прямо на запад. Рядом с ним просвистела еще одна пуля, продырявив насквозь рукав синей куртки. А солдат просто стоял.
Беги, хотел крикнуть ему Тигхи, но слова никак не шли с языка, который будто прилип к нёбу. Беги.
– Беги! Беги!
Но солдат упрямо стоял на месте, слегка пошатываясь. Тигхи потрогал рукой свое лицо, липкое от крови, и его живот отозвался на это противное ощущение спазмами. К горлу подступила тошнота.
– Нет! – закричал он. – Нет!
– Тигхи, – окликнул его снизу Мулваине. – Уходим!
Однако теперь и мозг юноши словно оцепенел. Тигхи пришло в голову, что он может обречь своих товарищей на смерть, но юноша не мог даже пошевелиться. Ужас случившегося был слишком велик. В уголках глаз появились вспышки яркого белого света. Затем сместились в его голову и теперь рассыпались по ней ослепительными искрами. Тигхи явственно ощущал странный запах, экзотический и странный, и в то же время пугающий; он заглушал даже запах крови и сгоревшего грибного порошка. Рука юноши дрожала. В глубине его мозга родился солнечный свет, который быстро заполнял всю голову.
Он шевелил губами, но слова никак не шли изо рта.
Все предметы стали вдруг приобретать бледновато-белый оттенок. Синие мундиры солдат, серо-коричневая поверхность уступа и пастельные тона стены поблекли. Даже грохот боя отступил на задний план.
Вспышки появлялись в мозгу с регулярностью ударов сердца, окрашивая все в ослепительно белый цвет. Но самое главное – у Тигхи возникло такое чувство, будто он проник в будущее и все вещи приобрели другое значение. Это ощущение являлось к нему и в детстве, но теперь оно было столь мощным, что захлестнуло его с головой. Тигхи почувствовал, что никогда еще не был так близок к пониманию сути всего, к раскрытию тайны самой мировой стены. Ее величины, ее масштаба. И того, что они увидят за Дверью.
Кто-то шлепнул Тигхи по пояснице. Один из флатаров пытался привлечь его внимание.
Все происходящее казалось сном.
И как во сне, убитый солдат, стоявший перед Тигхи, покачнулся – движение было почти неуловимо для глаза, – но каким-то непостижимым образом не рухнул. Он все так же стоял на ногах.
Затем послышался звук, который возник из ничего и быстро превратился в нарастающий свист, сломавший колдовское оцепенение. Звук исходил от пули Отре, устремившейся к солдату. Все ближе и ближе, и наконец она – чпок! – вошла в спину стоящего мертвеца, точно посреди лопаток. Силой удара солдата толкнуло вперед, словно колосса на глиняных ногах, и он свалился в пыль.
Этот звук снял с Тигхи наваждение. Он вздрогнул и оглянулся. Увидел испуганные лица товарищей. Ати шлепал его ладонью по спине, пытаясь вывести из этого странного состояния.
– Что с тобой? – крикнул Ати.
В воздухе неистовствовал железный шквал. Свист и жужжание пуль, крики и стоны раненых, предсмертные хрипы умирающих – все снова ворвалось в уши Тигхи. Он услышал и понял вопрос Ати и с радостью ответил бы на него, если бы знал нужные слова имперского языка, с помощью которых мог бы объяснить, что на него нашло какое-то оцепенение, что он ушел в себя и отключился от восприятия происходящего. Что он был на грани познания самой мировой стены, ее масштаба, ее тайны. Почему Бог создал ее и – нет, не это! – а осознание, кто такой Бог, и что означает встреча с Ним. Тигхи был на грани открытия нового, непознанного. Это было все равно что стоять на краю мира перед прыжком.
