В тени над затмением (СИ) - Зайцев Артем (онлайн книга без TXT) 📗
Каждое движение глаз сопровождалось изменением трёхмерной модели Андана, вращающейся в декартовой системе координат. Полная диагностика ещё не была проведена, но первые изменения внешности совпадали с наблюдением Бао. Как и на карте, дальше по коридору отсутствовал целый участок.
Медленно, но упорно к Андану приближался объект, напоминающий кибер-трофированную акулу. В этот раз ему потребовалось три часа, чтобы преодолеть те самые сто тысяч километров пути. Никакого больше мгновенного разгона под большие g. Космическая рыба выдохлась. Последние силы она затратила на преодоление гравитационного притяжения, двигаясь сугубо по прямой. На навигационной карте перед взором Бао появилась траектория, кривой дугой закручиваясь к Андану. Удивительно, что же предпримет отважный пилот, пустившийся в полу-суицидальное приключение, умудрившись всё-таки довести дело до конца, теперь, когда практически все стыковочные узлы либо разрушены, либо выведены из строя. Моделька аппарата, состоящая из прозрачный линий, имитирующих форму, аккуратно заходил на стыковку. Ещё километров пять и Эверику можно будет визуально различить на тёмном фоне космоса, наблюдая через пробоины.
— Тайлер, приём, — Бао дошёл до обрыва, ведущего в космическую пропасть. Нет, он не провалится, если сделает следующий шаг. Метрах в ста виднелся другой конец туннеля, больше не существующего. Коридор там закручивался к верху, повинуясь строению кольца. Сатурн, визуально, двигался в противоположную сторону вращения.
— Почему так долго? — выругался второй инженер. — И так важно было ждать?
— Проверка.
— Чего?
— Что мы в безопасности.
Если Бао шагнёт вперёд, отрываясь, то он, получив небольшой импульс, начнёт свой кратковременный полёт, но не успеет покинуть пределы радиуса, и другой конец диска подхватит его сразу же на подлёте.
— Но мы с Вайсс всё так же отрезаны? — высказался Тайлер. — Я вижу карту и…
— Через минут пятнадцать я до вас доберусь…
— Мы могли бы попытаться добраться до центральной оси и там уже подняться в центральный диск…
— Оставайтесь на месте.
— Почему? Это ведь не так и тяжело? На нас скафандры…
— Тайлер, будь добор.
— Хорошо, — ответил тот через секундное размышление.
Тайлер мог бы и сам выбраться из ситуации. Наверняка, его уровня подготовки было достаточно. Так считал и сам Бао. После инцидента на Янусе, он заверял сам себя, что больше не допустит оплошности. Но вновь не справился. Казалось, что, вообще, зависело от него? Леклерк не стал его слушать и все последствия ложились на плечи ускоряющегося. Однако, это оправдание не помогало Бао. Он проконтролирует всё в последний раз, а затем…
Ранец активировался. Поток воздуха вытолкнул его вперёд, на встречу холодной вселенной. Инерция относила его от внутренностей Андана, пока он сам не решил остановиться. Теперь ему не требовалась трёхмерная модель, кою Андан воссоздавал в своём виртуальном зеркале. Он смотрел воочию. Центральная ось, как и главный реактор практически не пострадали. Минимальное повреждение было и на пике Андане, где находились спутниковые антенны, изолированные термогенераторы и остальная аппаратура, которую так долго они с Леклерком подготавливали. Стыковочный диск восстановлению не подлежал. Иронично, но большинство ремонтных роботов находились именно здесь. Центральный диск, диск связи, аппаратурный диск — средние повреждения, преимущественно внешние. Вся станция утопала в солнечном свете, идущем от звезды с обратной стороны карты солнечной системы. Бао мог протянуть руки в стороны и увидеть на себе острые тени, отбрасываемые уцелевшими частями станции. Даже с полтора миллиарда километров звезда не переставала напоминать о себе.
К ночной стороне Андана, освещённым альбедо Сатурна, приближался маленький аппарат. Бао его заметил лишь тогда, когда они совсем сблизились. Эверика словно выплыла из темноты, материализовавшись в метрах ста пятидесяти под ним. Ослабленный плазменный столп тянулся за космическим телом, освещая бело-голубоватым гало.
Бао включил ранец, облетая полуразрушенный Андан. Еверика погасила свой двигатель, превратившись в брошенный во времени и пространстве космический мусор, медленно дрейфующих возле станции.
— Аманда? — неуверенно прозвучало из его уст в эфире, когда он подключился к системе аппарата.
— Что? — устало ответил пилот.
— Боюсь, все стыковочные шлюзы более не функционируют.
Она промолчала. И всё же он был рад, что с ней всё в порядке.
— Я могу провести тебя к станции. Ты могла бы покинуть свой аппарат?
— Если бы я хотела, то справилась бы сама.
— Не стоит, — он скорректировал своё положение в пространстве, направляясь в сторону Эверики.
Бао никогда не любил работать в открытом космосе. Этого он никогда не скрывал. Полная утрата ориентиров, своего положения, проблемы в его восприятии и нахождении, и ещё целый вагон эффектов. Но сейчас он их не замечал, отбросив в сторону как нелогические суеверия. Сто пятьдесят метров ощущаются так же, как и двадцать тысяч километров. Ты даже едва чувствуешь, что движешься. А проклятый Сатурн, по водородному небу которого бушуют бури, похожие на разлитые узоры из однотипной акварели, даже не меняется в масштабах. И всё космическое небо позади него так же неподвижно застыло нарисованным холстом. И всё равно, там, в десятках тысячах световых лет, следуя взглядом по грязной коричневой линии Млечного Пути, понимаешь, что жизнь существует и там. Её отголосок, ограниченный скоростью света, возможно, никогда не достигнет наших ушей и глаз. Инферно Ефремова ничто по сравнению с этой силой. С этим вселенским проклятием. И вот, расстояние до Эверики не превышает и пяти метров. На её металлической поверхности усыпаны маленькие кратеры попавших мини-метеоритов. Грани отражают падающий свет, превращая их в линии от одного угла к другому.
— Я на месте, — Бао включил фонарь скафандра, вшитый в прокладку на груди.
Пасть крокодила раскрылась. Через поднимающуюся крышку Бао увидел человека в скафандре, со шлемом на голове, зажатым внутри кресельного фиксатора. Мониторы, коих здесь было множество, были выключены. Их матовые поверхности едва отражали что-то, дисперсируя свет в себе. Маленькие капли пота моментально превратились в льдинки, кружащиеся по своему собственному моменту инерции. Аманда смотрела на него. Её лицо было скрыто за фильтрами шлема, превратив его в ещё одно отражение сущности вселенной.
Пилот отсоединил от себя фиксаторы, оттолкнулся и выплыл в сторону Бао.
— Держу, — Бао ухватил её за соединительное кольцо скафандра, и они оба начали неконтролируемое вращение, пока ранец не прекратил его. — Аманда. Я рад, что с тобой всё в порядке.
— Потом, — без особо интереса ответила она.
Через ещё одну широкую пробоину они попали внутрь отрезанной секции стыковочного диска. По пути им приходилось перепрыгивать через дыры в полу, подстраиваясь под изменения силы притяжения. Станция замедляла диск, соответственно, центростремительная сила в данной системе падала. Лишённые ускорения, они всё сильнее отрывались от пола. Они молчали, не говоря ничего друг другу. Но Аманда заговорила первой.
— Ты, наверное, сожалеешь, что я справилась.
— Ни в коем разе. Почему ты так считаешь?
— Коробка с крыльями останется в невредимости.
— Главное, что ты в невредимости.
— Научился бы ты расставлять приоритеты, Бао.
— Я не буду врать, что мне всё равно, что станет с объектом, — они завернули к коридору, ведущему по подъёму вверх к центральной оси. — Повреждения станции говорят сами за себя.
— Она ничего не сделала.
— Кто? — удивился инженер.
— Коробка с крыльями. Когда я и торпеда приблизились к ней ничего не случилось, — Аманда задумчиво остановилась, но, заметив, что Бао сделал тоже самое, двинулась дальше. — Ками перестала создавать чёрный дыры.
— Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил Бао.
— Он, объект, открыла для меня проход. Будто всё встало на свои места. Я была очень близка к Ками. Сблизилась до ста метров.
