Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
«Такие вопросы у нас решает Винго, — сообщил Мирону Шватцендейл. — Если он находит на местном рынке что-нибудь достойное внимания, это подают на ужин. Винго внимательно следит за последствиями и, если нам не становится плохо от нового блюда, иногда осмеливается попробовать его сам».
Винго ухмыльнулся до ушей. «Мне редко приходится выслушивать жалобы, — успокоил он Мирона. — Если вы соблаговолите последовать за мной, я покажу вашу каюту. Мы с Шватцендейлом уже сложили вещи бедняги Крима в камеру хранения на космическом вокзале. Каюта проветрилась, на койке свежие простыни. Думаю, что вы тут освоитесь».
Мирон отнес свой чемоданчик в каюту и вернулся в салон.
За столом остался один капитан. Он спросил: «Надеюсь, вас устраивает каюта?»
«Да, разумеется — и я готов приступить к работе».
«В таком случае я объясню, в чем будут заключаться ваши обязанности. Они разнообразнее, чем вы могли бы ожидать». Малуф задумчиво взглянул на потолок и продолжил: «Попытайтесь разобраться в методах, применявшихся Кримом. В этом отношении у вас могут возникнуть затруднения. Несмотря на множество его талантов и познаний, Хильмар Крим относится к категории людей, которых… как бы это выразиться… невозможно отнести к какой-либо категории».
Мирон кивнул: «Это меня не удивляет».
«Крим неприязненно обращался с некоторыми пассажирами, что приводило к излишним трениям. В ответ на запрос, казавшийся ему нерациональным, вместо того, чтобы затратить пять минут и удовлетворить запрос, Крим разъяснял, почему пассажиру следовало изменить взгляд на вещи. Например, если пассажир жаловался на несварение желудка, Крим мог рекомендовать ему холистический подход вместо того, чтобы выдать требуемую пилюлю, и споры по этому поводу могли продолжаться несколько часов, пока позеленевший пассажир не скрывался в туалете, схватившись за живот. Если я пытался вмешаться, Крим заявлял, что придерживается самых высоконравственных принципов, в связи с чем мне оставалось только чувствовать себя беспринципным шарлатаном».
Мирон снова кивнул и занес в маленькую записную книжку следующую пометку: «Инструкция № 1: умиротворять пассажиров; выдавать лекарства по требованию».
«Вот именно. А теперь — о записях и счетах. Опять же, в этом отношении я вынужден подвернуть Крима критике. Он был настолько одержим монументальной компиляцией законодательств Ойкумены, что рассматривал финансовый учет как невыносимый каторжный труд, которого следовало избегать всеми возможными средствами. Когда его упрекали в нерадивости, он утверждал, что безошибочно хранит в памяти все существенные цифры и может восстановить их на бумаге в любой момент, когда это потребуется. Однажды я спросил его: «Что, если какая-нибудь превратность судьбы заставит вас покинуть наше судно — например, если вас убьет бандит или вы умрете от кровоизлияния в мозг?»
«Чепуха, абсолютный вздор!» — безапелляционно заявил Крим.
«Тем не менее, — настаивал я, — что, если вас арестует полиция и вы окажетесь в кутузке? Кто, в таком случае, сможет расшифровать ваши каракули?»
Крим рассердился. По его словам, такая перспектива была слишком маловероятна, чтобы ее можно было рассматривать всерьез. Никакая полиция не посмела бы задержать человека, вооруженного такими средствами правовой и процессуальной защиты, какими располагал он, Хильмар Крим! Но он ошибался. Его арестовали и бросили в тюрьму — и теперь для нас потеряно все огромное множество учетных записей, которые он держал в голове. На мой взгляд, этот эпизод говорит сам за себя».
Мирон пометил в записной книжке: «Инструкция № 2: вести учетные записи; избегать полиции».
«Вы меня правильно понимаете». Малуф приступил к описанию других обязанностей суперкарго. Мирону надлежало регистрировать загрузку и разгрузку товаров, оформлять транспортные накладные и, по мере необходимости, обеспечивать получение разрешений на импорт и экспорт. Наблюдая за погрузкой и разгрузкой в каждом порту, он должен был удостоверяться в том, что все надлежащие грузы доставлялись получателю, даже если бы для этого ему пришлось самому перетаскивать их из трюма на передвижную платформу.
Мирон записал: «Инструкция № 3: следить за погрузкой и разгрузкой, подробно регистрируя все, что перемещается из трюмов и в трюмы».
Малуф продолжал: «Суперкарго должен проверять оплату перевозки товаров перед их загрузкой — в противном случае вполне возможно, что мы будем перевозить грузы, не извлекая никакого дохода, так как грузополучатели нередко отказываются оплачивать счета за перевозку, и в результате у нас на руках остаются бесполезные товары, что приводит к множеству затруднений».
Мирон записал: «Инструкция № 4: требовать предварительной оплаты всех счетов, сборов и пошлин».
«Как видите, — говорил Малуф, — идеальный суперкарго — человек непреклонный, всевидящий и неумолимо настойчивый. Его ум подобен западне, не упускающей никакие сведения, он не верит никаким нахальным утверждениям складских работников и не уступает никакому давлению с их стороны, как бы они ни пытались его запугивать».
«Сделаю все, что смогу», — упавшим голосом отозвался Мирон.
«Надеюсь, этого будет достаточно, — сказал капитан. — У нас на борту вечно не хватает рук. Каждый выполняет несколько функций одновременно — в особенности суперкарго, время от времени вынужденный помогать стюарду или механику, а также брать на себя обязанности подсобного рабочего. Вы это понимаете?»
«Теперь понимаю».
В тот же день, после полудня, капитану Малуфу представились одиннадцать пилигримов, направлявшихся в Бесовскую Высадку на планете Кирил, где им предстояло пятилетнее паломничество в обход всего этого мира. Капитан пояснил, что «Гликка» может отвезти их в Коро-Коро на Флютере, после чего им предстояло найти другой корабль, способный доставить их на Кирил. Пилигримы долго торговались, но в конце концов согласились с условиями Малуфа.
Дополнительные возражения вызвал размер оплаты. Калаш, перрумптер паломников, настаивал на предоставлении им скидки, причитавшейся представителям религиозной организации. Капитан Малуф не согласился с таким взглядом на вещи: «Если бы божества, которым вы поклоняетесь, пожелали бесплатно отправить вас прямиком на Кирил, им ничего не стоило бы продемонстрировать таким образом свое всемогущество».
Калаш предпринял последнюю попытку объяснить очевидный парадокс: «Пути богов неисповедимы».
Малуф задумчиво кивнул: «Пожалуй, что так! Тем не менее, кому-то — вам или богам — придется заплатить за полет сполна».
Перрумптеру больше нечего было сказать. Пилигримы промаршировали вверх по трапу, после чего Винго и Мирон проводили их в каюты.
С заходом солнца «Гликка» отправилась в путь по маршруту, пролегавшему от одной планеты к другой через удаленные, малоизвестные области Галактики, изредка посещаемые только трамповыми судами, такими, как «Гликка». Паломники быстро привыкли к корабельному распорядку жизни: пили чай, критиковали кухню Винго, отправляли обряды, резались в карты и обсуждали планету Кирил, где им предстояло совершить пятилетнее «кругохождение».
Мирон тоже быстро приспособился к повседневным обязанностям. Гораздо труднее оказалось справиться с записями Хильмара Крима и его необычайными методами бухгалтерского учета. Крим использовал систему сокращений, неразборчивых стенографических пометок и не поддающихся расшифровке иероглифов. Кроме того, многие финансовые подробности, такие, как портовые сборы, суммы, полученные складскими рабочими, авансы, выплаченные команде, и прочие случайные расходы, Крим вообще никогда не регистрировал. Он предпочитал держать промежуточный итог в голове до тех пор, пока у него не появлялось желание занести значение баланса в учетные книги. Такое желание появлялось у него нерегулярно, по капризу, в связи с чем в ведомостях нелегко было найти какие-либо осмысленные цифры.
В конце концов Мирон изобрел ретроактивный метод учета — он называл его «усреднением по вдохновению». Его упрощенная система позволяла получать определенные результаты, хотя исходные данные в ней носили скорее интуитивный и даже произвольный характер. Руководствуясь этим методом, Мирон заменял иероглифы Крима воображаемыми суммами, каковые он корректировал до тех пор, пока они не позволяли получить надлежащее значение. Таким образом Мирон восстановил какую-то видимость порядка в учетных книгах, хотя не мог гарантировать абсолютную достоверность записей. Мало-помалу он обнаружил, что точность цифр не имела особого значения постольку, поскольку цифры были указаны четким и уверенным почерком и в общей сложности позволяли подвести осмысленно выглядевший итог и согласовать счета. Капитан Малуф периодически пытался проверять учетные записи, но процессы, применявшиеся Кримом, превосходили его понимание. Теперь, просматривая «вдохновенные» цифры Мирона, снабженные удобопонятными краткими пояснениями, капитан был вполне удовлетворен.
