Река Джима - Флинн Майкл Фрэнсис (электронные книги бесплатно .txt) 📗
— Как мы туда поднимемся? — спросила она у Кормящего Ворон.
— Каноэ нам больше не потребуется, — ответил воин арф.
«Скажи что-то, чего я не знаю», — подумала Мeарана.
— Я спрашивала не о том, на чем мы доберемся до вершины, а как.
Мужчина неопределенно махнул рукой:
— Там есть тропа. Мы оставим вам йаамов.
Йаамы были странной породой волосатых ямалов, живущих в высокогорье. Они славились дурным нравом и часто плевались, но уверенно чувствовали себя на горных тропах. По Мультавии шел плот с двумя такими животными, и его прибытия ждали к утру.
«Выполнять условия соглашения — не любезность», — подумала она, но вслух сказала:
— Ваша безвозмездная щедрость известна повсеместно.
— И пусть Странная будет менее таинственной в вашем путешествии.
— Вы не идете с нами. — Из ее уст это прозвучало не как вопрос.
— Это не наше путешествие. Наш путь лежит в нижние земли, где можно обрести славу и пастбища. Эмрикии дикие и нищие, они не ведают чести. В их краях не добыть славы. Мы оставим вам сумку с золотом, чтобы заплатить им, и пищу, что вы принесли с собой.
— Как щедро с его стороны, — тихо заметил Теодорк.
«Он боится эмрикиев», — подумала Мeарана.
Они разожгли костер и провели ночь в его подрагивающем свете. Приближалось время, когда рассчитывала вернуться капитан Барнс. До чего хорошо будет снова оказаться в мире ванн и книг. Поули и Тедди спорили, кто больше работал, разгружая каноэ, и дело чуть было не дошло до драки, но Донован успел разнять их. Софвари, чье оборудование выбросили в Ревущее ущелье до того, как он загрузил данные в накопитель, впал в мрачную апатию и даже не пытался брать мазки с внутренних сторон щек. Какая-нибудь банда дикарей все равно уничтожит образцы, сказал он. Больше не слышалось ни медоточивых слов, ни умных наблюдений. Билли тоже почти не разговаривал и смотрел на все с угрюмым фатализмом.
Мeарана немного попела, а потом, сославшись на усталость, отпросилась спать. Арфистка отошла в сторонку и, присев на границе света, достала медальон. Цепочку с ее шеи сорвали арфы в Ревущем ущелье, и теперь надо найти другую.
«Они там, — думала Мeарана, — люди, изготовившие медальон».
Девушка размышляла о том, через сколько рук он прошел, чтобы попасть к людям Лафеева в Речному Мосту на берегу широкого Арииднукс’ра.
«Завтра», — подумала она, глядя в небо над склоном горы.
Плот прибыл в полдень, и компания нагрузила йаамов для подъема к Граду на Холме. Кормящий Ворон собрался уходить.
— Пускай Странная поможет тебе отыскать мать, — на прощанье пожелал он.
Он подошел к Кроличьей Шкуре и сказал:
— Я дарую тебе свободу, Кроличья Шкура, и прошу тебя подарить им мой поцелуй дружбы.
И он взял ее за руки и поцеловал в губы.
Все опять замолчали. Ветер шумел в кронах деревьев. Весла отбывающих каноэ с плеском погружались в воду. Длинная Нога рокотала и гремела. С высоты донесся крик орла. Внезапно Мeарана ощутила себя такой одинокой, как никогда раньше. Она задрожала и запахнула куртку из всякнаряда, чтобы хоть немного согреться.
Они с Донованом подошли к Кроличьей Шкуре, которая стояла на берегу реки, наблюдая за отплывающими арфами. Когда последнее каноэ миновало изгиб и исчезло за зарослями ивняка, она плюнула в воду.
Мeарана понимала, что та вряд ли питала нежные чувства к своим поработителям. Это был суровый мир, но все имеет свои сильные и слабые стороны. Однажды мать сказала ей, что никто не вправе первым кинуть камень в другого человека. «Но это не значит, — всегда добавляла она, — что никто не заслуживает того, чтобы кинуть в него камнем».
— Пойдем, Кроличья Шкура, — сказала арфистка, зная, что та не поймет ничего, кроме своего имени, которое Мeарана научилась выговаривать на танга кру’тье.
Но девушка запрокинула голову, и две черные косы взметнулись, будто плети. Она сказала что-то мстительным тоном и сорвала с себя длинную льняную сорочку. Мeарана остановила ее руку, их взгляды встретились. Кроличья Шкура поджала губы и сбросила ее ладонь.
— Думаю, мы поняли послание, — заметила Мeарана. — В чем дело, Донован?
— Кажется, я понял, что она сказала. Когда ты назвала ее Кроличьей Шкурой, думаю, она сказала: «Меня зовут Чейн Гостья-Уайд».
— Моя уховертка молчала.
— Дело не в уховертке. Это Педант. Я знаю этот язык… хотя непонятно откуда.
— Ты никогда не рассказывал о своей молодости.
— Если я вспомню ее, расскажу тебе первой.
Он сказал Чейн что-то на таком же тягучем и утробном языке. Девушка нахмурилась, внимательно прислушиваясь, хотела ответить, но только покачала головой и пожала плечами. Они вернулись к остальным — все уже закинули на спины рюкзаки и собрались возле йаамов.
— До меня дошло, — неуверенно произнес Донован. — Может, когда-то я знал похожий язык.
Чейн повела их по опасной тропе, которая то сужалась до уступов на самом краю пропасти, а то и вовсе исчезала, оставляя лишь выемки для рук и ног в скале. Не самый легкий путь. Однажды Билли оступился и сорвался бы, но Донован поймал его за руку и затащил обратно.
Во время восхождения Донован пытался припомнить смутно знакомый язык Чейн. Флот Сокровищ покинул Терру задолго до Чистки, значит, люди должны были общаться на тантамиже, лингва франка той эпохи. Но не стоило забывать о врадди, жунгво, мурканцах, а также юрпейцах с их нищим классом рооми…
В эру Аудио языки менялись не так быстро, как в эру Печати. Но хотя аудиозаписи дольше сохраняли классическое произношение, тем не менее согласные смягчались, гласные смещались, склонения растворялись. У потомков Чистки они трансформировались не так, как среди потомков Флота Сокровищ. На Старых Планетах сознательно соединили различные языки, дабы воспрепятствовать общению среди беженцев, так что речь Периферии представляла собой более пеструю смесь, чем в Глуши. Вот почему он понимал отдельные слова, но не смысл сказанного.
Ищейка работал над этим.
Иногда Донован скучал по голосам в голове. Невзирая на склоки, в их какофонии ощущалось единство. Время от времени он слышал шепот напыщенных раздумий Педанта, язвительные умозаключения Ищейки, тревожные окрики Внутреннего Ребенка. Но теперь у него было чувство, что это он раздумывал, приходил к умозаключениям и тревожился, что это было одно «я», пусть даже оно состояло из отдельных частей его разума. Чего греха таить, он даже скучал по этому скользкому старому пройдохе Фудиру.
— Я же говорил, ты будешь по мне скучать, — произнесли его губы.
И Донован улыбнулся, продолжая карабкаться в горы.
Они пересекли гряду, и начался спуск через лес. Ярко-синие птицы с топорщащимися хохолками с любопытством поглядывали на процессию, пронзительно чирикая вслед. Дорога была проторенной, но пока им не встретилось ни единого следа людей, которые могли бы ее проложить.
Из леса они вышли в широкую высокогорную долину, и Донован увидел шахматную доску полей и небольшие хозяйства, огороженные каменными стенами и заборчиками. Дома были крыты покатыми торфяными крышами, дым из труб стелился по земле. Мужчины и женщины отрывистыми командами остановили запряженных в плуги химмеров, с интересом наблюдая за приближающимися путниками. Недалеко от каждого лежала длинноствольная винтовка, а кое-кто уже сжимал оружие в руках.
— У них огнестрельное оружие! — поразилась Мeарана. — Его нет даже у нуксрьес’ров.
Донован что-то крикнул и помахал рукой ближайшему фермеру. Мужчина после недолгого колебания махнул в ответ. Потому что узнал слово? Или догадался, что его приветствуют?
Они подошли к небольшому мосту через стремительный горный ручей, приток Мультавии, который вместе с ней вливался в могучий Арииднукс’р. По другую сторону, на островке, выстроились в ряд всадники. Но вместо того чтобы пересечь мост, Чейн опустилась на колени на берегу, окропила себя водой и подождала, пока капли стекут по лицу и рукам.
