Восстание Персеполиса - Кори Джеймс (бесплатная регистрация книга txt) 📗
- И все, кто не получил наше долбаное послание, - добавил Амос.
- Джим предупредил всех, с кем столкнулся, - сказала Наоми. - Он не способен удержаться.
- Да, но к тому моменту это мало что значило, - согласился Амос. - Не было времени увидеть взрыв, до того как он сделал свою работу.
- И нахер всех Лаконианцев, которые здесь были, - сказала Катрия тоном, который звучал так, будто она бы плюнула, если бы не была в шлеме. - Надеюсь, им-то нахер, хватило времени увидеть, как это происходит.
- Кэт, - сказала Бобби, - пожалуйста, заткнись.
- Нет, это сработает, - сказала Наоми, указывая на дыру в доках. - Они подумают, что это и было нашей целью.
Грозовой Шторм находился в нескольких десятках метров от них. На носу корабля и в передней части левого бока виднелись значительные повреждения корпуса. Осколки от взрыва прибили дыры в посадочных зажимах, и продавили длинные царапины в его боку. Большой кластер объектов, которые выглядели как сенсоры или коммуникационный массив, почти разорвавший бок корабля, теперь плавал в пустоте, болтаясь на конце пучка кабелей.
Это был жуткий корабль. Его углы напоминали кристаллические грани, и в его обводах чувствовалось что-то, что больше напоминало выращенное, чем построенное. Он был похож на ядовитую змею. От него было трудно отвести взгляд.
- Жаль, что мы не достали его, - сказала Катрия, игнорируя просьбу Бобби.
- Да, - согласилась Бобби. - Очень жаль.
Амос вытащил из сумки, которую нес, пистолет с магнитным захватом, и выстрелил во внешнюю поверхность шахты лифта. Им нужно было подняться до точки, расположенной недалеко от инженерного люка снаружи барабана, который она и Кларисса использовали раньше. Трудной частью было подвесить захват на барабан и подтянуться к станции, пока она будет пытаться выпихнуть их на трети g. После этого будет уже легче подняться к их секретному входу и обратно на станцию. После останется подняться в Медину из подполья, и миссия будет выполнена.
Если конечно, что-нибудь еще, не пойдет неправильно. Единственное, что было хуже, чем потерять Холдена, это потерять его без всякого проклятого смысла.
- Лаконианцы найдут этот люк, - сказал Амос. - После этого не следует планировать его использование снова. Команда, которая придет чинить дыру, ни за что его не пропустит.
- Да, - согласилась Бобби. - И если мы думали, что облавы раньше были плохими, то сейчас они станут в сто раз хуже.
- Да, драть их, - фыркнула Катрия.
- Нет, - сказала Наоми. - Это будет еще хуже. Раньше страдала только их гордость. Но сегодня мы причинили им боль. Большую боль. И они попытаются исправить это, причинив боль нам. Не только нам. Любому, кто, по их мнению, может быть похож на нас.
Пока Амос цеплял трос захвата за край дыры, чтобы они могли начать свой подъем до корпуса лифта, Наоми продолжала смотреть на поврежденный корабль Лаконианцев.
- Сегодня мы убили кучу людей, - сказала она. - Некоторые из них, просто еще не знают об этом.
Глава тридцать четвёртая
Драммер
- Битва будет здесь, - сказал Бенедито Лаффлин, указывая на пространство между кривой пояса астероидов и орбитой Марса. Место, где физика и геометрия предсказывали точку пересечения путей Бури и флотов коалиции и союза. Там не было ничего - ни порта, ни города, ни форпоста какой-либо цивилизации. Только голый вакуум шире любых миров, пустота стратегического значения. - Мы называем это Точкой Левктры.
- Лек-тра?
- Спартанцы были разгромлены там Фивами, - сказал Лаффлин. - В смысле, они называют свою планету Лакония. Психологи думают, что это может перекликаться с их чувством собственной непобедимости.
Некоторое время они смотрели друг на друга. "Это лучшее, что у нас есть? Запугать их классическими аллюзиями?" плавало у нее в горле. Лаффлин поежился.
- Хорошо, - сказала Драммер. Ну а что еще было сказать? Врядли ее желание могло изменить любой из факторов. Временная таблица была выведена с одной стороны дисплея, дни и часы как красные и золотые черточки.
- У яйцеголовых есть хорошая модель Бури, - продолжал Лаффлин, заменяя карту системы схемой Бури. Странная органическая форма заставила ее почувствовать, что она смотрит на результат вскрытия. Вот позвонок, с которого все пошло не так. Вы можете видеть пороки развития. Она улыбнулась абсурдности этой мысли. Лаффлин рефлекторно улыбнулся в ответ. - Единственные данные, которые у нас есть, и в которых мы твердо уверены - это данные о местах, в которых открылись ОТО и торпедные шахты, но еще мы получили много хороших данных о тепловой сигнатуре при последнем контакте.
- При гибели Независимости, - сказала Драммер. При смерти первого Города в пустоте, и всех, кто не покинул свой дом.
Лаффлин опустил глаза.
- Это, да, мэм. Данные дали нам некоторое представления о внутренней структуре. Достаточные для того, чтобы мы с уверенностью нацелились в правильные места на этом ублюдке. Вывели его из строя, прежде чем он достигнет Земли.
Потому что в этом и был смысл, подумала Драммер. В этом всегда и был смысл. Защитить Землю и Марс. Удержать внутренние планеты безопасными и независимыми, даже за счет большего количества жизней Астеров. И она это знала. С того момента, как Авасарала вошла и прервала ее встречу, она знала. Некоторая часть ее ожидала почувствовать какое-то возмущение или предательство. Обиду на то, что колесо истории в первую очередь продолжало катиться по спинам ее людей.
И не почувствовала. Был термин, который она помнила из своих лет в АВП. Saahas-maut. Она не знала, откуда взялся этот термин, но он означал нечто вроде "удовольствия, которое испытываешь в трудностях". Предполагалось, что это необычная эмоция, присущая Астерам, про которую внутряки не говорили, потому что не чувствовали ее. Теперь она смотрела на Бурю, гадая по линиям о ее надстройках и приводе, рассматривая точки целей вдоль ее корпуса. Драммер не злилась на внутряков, использующих союз для защиты Земли. Она не злилась даже на Лаконианцев за то, что они представляли собой всего-лишь еще одно повторение всего, чем внутряки были еще до создания союза. Войну и потери, и перспективу ботинка угнетателя. Это была ностальгия. Въевшаяся глубоко в кости память о том, как это - быть молодой.
Она не могла не задаваться вопросом, что та девушка, наездница добытчиков руды, берущая контракты на Церере, Япете и Тихо, подумала бы про женщину, которой она стала. Про руководителя собственного притеснения. Вероятно, не так уж и много.
Лаффлин откашлялся.
- Извините, - сказала Драммер. - Не выспалась. Вон? Не могли бы вы принести мне чаю?
- Да, мэм, - сказал Вон. - И еще, Паллада.
- Спасибо, - сказала она неискренне.
Она совместила время стратегического обновления, и визит Лаффлина в своем расписании нарочно. Неумолимый полет Бури в сторону Солнца должен был достигнуть ближайшей к станции Паллада точки, в течение часа. Эвакуация уже была завершена, или была настолько близка к завершению, насколько это было возможно. Всегда мог найтись какой-нибудь старый добытчик руды с оружием и собственным мировоззрением, который остался бы просто из-за упрямства и ярости. Это все-равно не помогло бы. Один из самых старых домов человечества в Поясе будет уничтожен, прежде чем она снова отправится спать, или не будет, если адмирал Трехо сочтет нужным явить свою милость. Она была практически уверена, что этого не произойдет. Но так она хотя бы могла встретить ужасную, предначертанную трагедию, твердо впечатав в сознание сведения о всех уязвимых точках Бури. Так у нее была хоть какая-то надежда на возмездие.
В невозможности уклониться было определенное спокойствие. Конечно, еще были стелс-корабли, и торпеды дальнего действия. Плащ и кинжал, исчезнувшие в безбрежности между мирами. Это работало для их кораблей, там и тут. Для маленьких, быстрых и тайных кораблей. Но в этом масштабе - когда полем боя становилась сама бездна - все знали с большей или меньшей вероятностью, где находятся остальные. Факелы приводов и тепловые сигнатуры объявляли об их присуствии. Жесткие законы орбитальных механик и времени, предсказуемо помещали каждую базу, каждую планету, каждого человека перед их персональной расстрельной командой. В ситуациях, подобных этой, то, что они могли видеть, как приближается смерть, уже не имело значения. Смерть все-равно приближалась.
