Рулевой - Болдуин Билл Merl William Baldwin, Jr. (читать онлайн полную книгу .txt) 📗

Водитель кивнула. Она все понимала.

— Позвонить можно вон из той хибары с железной крышей, — сказала она, показав на строение с противоположной стороны бассейна. Потом отсалютовала (не без почтительности), и ее машина, мигнув красными стоп-сигналами, скрылась в снежной круговерти.

Брим поплотнее запахнул плащ и, ежась от пронизывающего холода, подошел к трапу. Обратный путь он проделал на одном из буксиров, и с его мостика эсминец не выглядел таким… разбитым. Может, потому, что дело было в космосе, родной стихии корабля. Теперь же, в блеклом свете угасающего дня Гиммас-Хефдона, «Свирепый» смотрелся просто ужасно. При выключенном обогреве — энергосистема корабля вышла из строя — даже гиперэкраны над разгромленным мостиком (точнее, их остатки) были покрыты толстым слоем снега. Там и здесь на корпусе темнели синие герметичные заплаты, обозначавшие места пробоин, и от уродливых машин, окружавших бассейн, к кораблю тянулись малоприглядные пучки разноцветных кабелей. Еще до начала буксировки с корабля сняли все, что можно снять — вплоть до оставшихся целыми разлагателей. Теперь же, за время его отсутствия, с корабля исчез даже последний остававшийся бот. В общем, от некогда горделивого эсминца остался только обглоданный скелет.

Сделав глубокий вдох (слишком напоминающий вздох сожаления, хотя сам он вряд ли признался бы себе в этом), Брим понуро двинулся вверх по трапу. Снег скрипел под его башмаками. На кранах вокруг бассейна начали загораться огни — словно звезды на темном, затянутом облаками небосклоне Гиммас-Хефдона. Другие огни замерцали в окнах строений верфи. Но тепла от них не исходило. От всего комплекса разило смертью.

На опустевшей палубе ветер казался еще более ледяным и пронизывающим. Брим услышал далекий гром стартующего звездолета и вдруг обнаружил, что не в силах смотреть на царящие вокруг него хаос и разрушение. Ежась от холода, он осторожно пробрался к переносному шлюзу, сооруженному у входного люка. Наружный клапан был отстегнут, он откинул его, преодолевая сопротивление ветра, и шагнул в черноту входа, стряхнув о порог снег с башмаков. Пост Мальдивы исчез — как и сама бедняга Мальдива. Она стала одной из многих, чьи останки по старой флотской традиции упокоились в безднах космоса. Ее пульт вместе с судовым регистром разлетелся на элементарные частицы под последним обстрелом Валентина.

Интерьер корабля даже пах теперь пустотой… нет, скорее — Брим чуть поморщился — смертью. Никакими порошками, никакими швабрами не отскрести уже от палубы эту кровь, засохшую во всех щелях и швах.

Включив фонарик, он закрыл за собой люк и зашагал по коридору. Стук его башмаков отдавался от металлических стен гулким эхом. Он свернул за угол, и луч его фонарика отразился от блестящего прямоугольника на потемневшей, покореженной переборке. Он остановился, нахмурившись, и придвинул фонарик поближе:

Табличка оставалась блестящей, словно ее полировали только вчера — и при ближайшем рассмотрении это подтвердилось. Скорее по привычке Брим несколько раз провел по ней рукавом. Кто-то из аварийной команды регулярно полировал табличку всю дорогу домой.

Брим задумчиво улыбнулся. Кто? Да любой из них; все они любили свой корабль, каждый по-своему: Ник, Бородов, Барбюс и еще дюжина космолетчиков. Но Брим точно знал, что сам к этому руку не приложил. Он был слишком подавлен, чтобы появляться где-либо, кроме мостика.

Чуть дольше он задержался у входа в кают-компанию. Вернее, у неровной синей заплаты на месте входа. От стен кают-компании осталось не так много, так что проще оказалось просто отсечь все помещение, задраив вход. В космосе поневоле приходится выбирать простейшее и быстрейшее решение — ремонтом проще заниматься в менее враждебной среде, над гравибассейном. При всем своем унынии Брим не удержался от улыбки при мысли о Гримсби. Старого стюарда замуровало одним из первых же попаданий в буфетной — где он благополучно и проспал остаток боя. Они нашли его только наутро, отдохнувшим и благостным. Одним словом, Гримсби спасся.

Вверх по трапу, мимо обугленной ниши, бывшей когда-то кабинетом Коллингсвуд… и вот он уже стоит в искореженной клетке, которую они (скорее по привычке) продолжали называть мостиком. Теперь погасли даже те немногие пульты, что пережили бой. Большая часть остальных исчезла — либо разбитая разлагателями Валентина, либо демонтированная отчаянно нуждающимися в запасных частях интендантами с поддерживающих блокаду поблизости имперских кораблей, стервятниками слетевшимися на поле боя еще до того, как Т-83 решено было отправить на слом. Брим медленно подошел к правому пилотскому пульту — самый ценный, он тем не менее сохранился, поскольку использовался при посадке. Он повернул регулятор фонарика на полную мощность, потом растопил ледяную корку, намерзшую на потрескавшихся гиперэкранах перед ним. На улице уже стемнело, но снег прекратился, и тучи разошлись немного. Под столбами с вездесущими лампами Карлссона желтели на земле круги света.

Когда глаза его привыкли немного к темноте, он разглядел на носовой палубе почернелый круг на месте, где некогда находилась башня «А». Это напомнило ему о Фурье, погибшей в огне, как и большая часть ее любимых орудий. В смерти своей она оказалась рядом с Мальдивой, плывя в просторах космоса к вечному миру — если он и существует где-то. От пульта Теады не осталось ничего, но его детали наверняка служат теперь на дюжине разных кораблей Имперского Флота, так что можно было считать, что он спасся — как и сам юный пилот. Конечно, ему предстояло еще долгое выздоровление до того, когда он снова сможет занять место за пультом. И все же он выжил — в основном благодаря быстрым и решительным действиям адмирала Пенды, в результате которых раненых перенесли из переполненного лазарета Флинна в великолепно оборудованный госпиталь на борту «Беньюэлля».

Он опустился в кресло, чтобы подождать бригадира разделочной команды, припоминая, как всего несколько метациклов назад ему пришлось использовать все свое мастерство, если не больше, сражаясь с этим пультом при посадке на буксире у двух мощных космических спасателей. Он тряхнул головой — все это казалось каким-то неправдоподобным: сначала ревущий, огненный хаос аварийной посадки на буксире, а теперь вот — мертвая тишина на мостике.

Он ждал и думал о том, что еще приготовила ему Леди Судьба. Одно ясно: «Свирепому» рулевой уже не понадобится. Его запрос в управление насчет офицерских вакансий пока не дал никаких результатов. Ему вежливо сообщили, что приказ на его счет готовится — и ни слова о том, когда и какой. Наверное, завтра на церемонии награждения что-нибудь да узнает, решил он, потом снова покачал головой. Почему-то с момента, когда он узнал, что принц Онрад решил провести награждение на родной их базе, а не на Авалоне, предстоящая церемония немного пугала его. Впрочем, в решении принца имелась и своя логика — Авалону к парадным церемониям не привыкать, а здесь, на окраинном форпосте империи, ей не грозит опасность затеряться в бесконечной череде празднеств. Он усмехнулся в темноте. Он вдруг понял, что ему в общем-то все равно. Достаточно и того, что впереди что-то новое. В настоящий момент он был рад уже возможности побыть немного одному — немыслимая роскошь для боевого пилота.

Вот было бы здорово, подумал он, если бы Марго… Он нахмурился и заставил себя выкинуть из головы любые мысли о ней. Учитывая ее постоянную должность в Авалоне, он не сомневался, что она окончательно вычеркнула его из своей жизни. И он принял это философски. В конце концов, не может не существовать пропасти между будущей королевой большого созвездия и лейтенантом-рулевым, всего семь лет как покинувшим карескрийские рудники. Он кивнул, убеждая сам себя, — за последние несколько месяцев ему частенько приходилось делать так. Неодолимая пропасть.

Взгляд его привлекли огни фар глайдера — машина свернула с шоссе и, замедлив ход, влетела в ворота верфи, затормозив у бассейна «Свирепого». На глазах Брима из нее вышел единственный пассажир, поднявшийся по трапу. В свете ближайшей лампы Карлссона обнаружилось, что это не кто иной, как Боспор П. Голсуорси собственной персоной. Голсуорси? Его ведь произвели в лейтенант-коммандеры с переводом на важный пост в Адмиралтействе, на Авалон. И вряд ли он сюда надолго: ведь ему улетать на «Робур Энтерпрайз» меньше чем через два метацикла.