Джек Бестелесный - Мэй Джулиан (читать книги TXT) 📗

Эмбрион сказал: «Все так таинственно. Противоречит здравому смыслу!.. Почему эта идея мне приятна?»

Но Тереза только засмеялась.

— А елочка тебе нравится? — Она как раз прикрепила звезду и отступила на шаг полюбоваться общим результатом. Деревце стояло на столе перед окном. Оно было украшено журавлями из искусно сложенной фольги, крошечными овсяными лепешками и гномиками из шишек и проволоки с головами, руками и ногами из затвердевшего теста, раскрашенного косметикой.

Джек был тактичен: «Ты столько сил положила на рождественскую елку. Дядюшке Роги она, конечно, очень понравится. И будет любопытно посмотреть, как эти жировые цилиндрики загорятся все разом. Рискованно — но интересно».

На столе перед елкой Тереза расстелила шаль вместо праздничной скатерти, расставила на ней тарелки и чашки, разложила вилки и ножи.

— Свечи мы зажжем, сев за стол… А елка не загорится! Мы с Роги этого не допустим. А потом мы обменяемся подарками. Сейчас они лежат завернутые под елкой.

Мама, почему на Рождество дарят подарки?

—  Таков обычай. Волхвы (образ ) принесли дары младенцу Иисусу. Богу-младенцу. А он — дар Бога нам. — Она проверила жаркое, которое томилось в ожидании, когда его разрежут, и принялась энергично натачивать на оселке большой нож.

Джек сказал: «Это самый большой парадокс. Даже больше, чем Сотворение. Богу было совершенно не нужно становиться человеком и Самому учить нас любви. Я понимаю, почему некоторые земные религии отрицают это».

—  Опять ты копался в моем сознании… Да, Воплощение — полная нелепость. Но согласись, такой прекрасный способ приковать наше внимание. К тому же нам гораздо легче молиться Богочеловеку и любить его, потому что ему понятны наши человеческие трудности. А как любить всемогущего Творца Биг Бэнга? Какое ему дело до того, что мое жаркое подгорит и доживу ли я до твоего рождения…

Эмбрион сказал: «Мне бы хотелось, чтобы ему было дело до этого».

—  Ага! — Тереза вперевалку направилась к нарам Роги и извлекла из-под них последнюю припрятанную бутылку рома. — Это уже психология. Воплощенный в человека любящий Бог обретает мифические обертоны, воздействующие на самые глубины человеческой психики. На ту почти инстинктивную нашу часть, которую мы назвали подсознанием.

Я пока ничего похожего не испытывал.

—  Ничего, еще испытаешь! — засмеялась Тереза. — Вот когда начнешь общаться с другими людьми по-настоящему.

Я… Лучше было бы без этого. Даже позволить дядюшке Роги со мной познакомиться, и то оказалось очень страшным. В его сознании есть темные места. И я увидел темноту в сознании Grandpere Дени перед тем, как закрылся от него.

—  Не мучайся из-за этого. Во всех людях есть хорошее и плохое. И во мне, и в тебе. Вот еще причина, почему любящий Бог — это такое огромное утешение. В нем нет темноты. Бог знает о нас все и тем не менее любит нас. И желает нам добра, даже когда отрекаемся от него. Мы бы не поняли этого и за миллион лет, если бы Он не открылся нам. Это величайшая из тайн… Подожди, дай сообразить. Суп и рис в закрытых кастрюльках греются позади духовки. Кипяченой воды для разбавления достаточно, а десерт…

А Бог воплощался и для других рас Содружества?

—  Кроме лилмиков. Антропологи Содружества — или как они там себя называют — придерживаются мнения, что у многих первобытных рас галактики существуют мифы о Воплощении, очень сходные с нашим. Конечно, это не доказательство Божьего Воплощения. Доказать его вообще нельзя. Надо верить. И я верю. И дядюшка Роги, и твой папа, и братья, и сестры, и миллиарды других существ.

Она прижала обе ладони к своему вздутому животу, на мгновение закрыла глаза и вызвала образ своего нерожденного ребенка.

— Я верю в любовь Бога, как верю в твое великое будущее, Джек. Меня многое пугает, многое делает несчастной. Но если я сохраню веру, то не отчаюсь. Нет, нет!

Мама…

Но в этот момент нога в сапоге начала громко стучать по двери, и Тереза поспешила ее открыть. В комнату ввалился Роги с огромной охапкой дров, а с ним ворвались снежные хлопья и волна морозного воздуха.

— Фу-у-у! Ну, этого нам должно хватить на час-другой! — Он бросил свою промороженную ношу в корзину, наполнив ее выше краев, и начал стягивать верхнюю одежду. — А тут пахнет чем-то вкусным!

— Филе лося, поджаренное на лосином жиру с чесночной солью. Бульон из лося с клецками из костного мозга лося и морковью. Рис под лосино-грибным соусом. И ромовые тарталетки с изюмом на лосином жиру.

Она захлопотала у печки, а Роги сел рядом на табурете, стянул сапоги и зашевелил пальцами на ногах, восстанавливая кровообращение.

Тереза протянула ему исходящую паром чашку. Роги понюхал и пришел в восторг.

— Масляный ромовый пунш? Но я думал, маргарин давно кончился.

— Предусмотрительность еще никому не Мешала, — торжественно произнесла Тереза и подняла свою чашку. — A la bonne votre, mon cher ami note 48, и счастливого Рождества.

— Joyeux Noёl note 49 тебе, — сказал Роги, — и Ти-Жану.

Они чокнулись, выпили и поцеловались. Потом она усадила его за стол и велела разрезать жаркое, а сама принесла остальную еду и зажгла свечи на елке.

— Не беспокойся. Вон ведро с водой и мокрая тряпка. Пожара можно не опасаться. — Погасив две сильные лампы, она опустилась на стул, и несколько минут они молча сидели рядом и думали о своем, глядя на колеблющиеся огоньки, на ответный блеск инея, густым слоем покрывшего окно, и прихлебывая душистый пунш.

— А ему он не повредит? — спросил Роги. — Ром?

Тереза, улыбаясь, покачала головой.

— Ром сильно разведен, а он уже такой большой, что капелька спиртного ему даже на пользу… Правда, малыш?

Эмбрион ответил: «Он изменяет мое сознание. Любопытно! Займусь исследованием этого явления»,

Теперь засмеялся и Роги вместе с Терезой. Потом они прочли застольную молитву и принялись за еду.

Тереза развернула подарки Роги.

— У меня есть еще один, — сказал старик. — Там, на крыльце. Я его еще не закончил, ну и положил сюда, к остальным, его рисунок.

Тереза разглядывала дощечку с рисунком и четыре странные вещички. Рисунок изображал раму с подвешенным на ней подобием мешка. Деревянные вещички напоминали миниатюрные гантели, длиной в шесть-семь сантиметров со «штангой» тоньше зубочистки. Роги показал, что один шарик на конце составляет с ней одно целое, зато другой снимался, открывая остро заточенный конус.

— Это, — с гордостью объявил Роги, — первобытные английские булавки. Мы ведь забыли захватить их. Древесина очень твердая, и я намучился, вырезая их. Теперь тебе не понадобится завязывать узлы на пеленках Ти-Жана.

— Какая прелесть! А рисунок? Качели для маленького?

— Не совсем. Когда я кончу, это будет теплая сумка с внутренней обшитой мягким рамой. Словом, так индианки носили младенцев. Либо подвешиваешь дощечку, так что малыш покачивается и смотрит на тебя, либо носишь на спине — будут и лямки.

Тереза обняла и расцеловала Роги.

— Чудесные подарки! — Она встала. — Я налью тебе еще пунша и принесу свой подарок.

Свечи на елке давно растаяли, и на столе среди остатков их пиршества горели две обычные лампы. Тереза велела Роги повернуться лицом к нарам, вывернула лампы до максимума и поставила их на пол у его ног.

— Огни рампы! — возвестила она и повесила полосы фланели на полки над нарами, почти закрыв их. — Это задник, а в стерео вставлен специальный диск. Исполнительнице осталось только надеть костюм в ее роскошной уборной, а точнее, в душевой кабине — и представление начнется.

Она вручила ему что-то плоское, завернутое в полотенце, и исчезла за занавеской у двери.

— Я провожусь несколько минут, — крикнула она оттуда — Подбрось пока поленьев в огонь. Тебе не повредит и убрать со стола. Но прежде разверни вступление к подарку.