Вспомни о Флебе - Бэнкс Иэн М. (книги бесплатно читать без txt) 📗
Вабслин вернулся и снова сел на свое место. Хорза почувствовал приступ усталости. Его тело жаждало отдыха, долгого отдыха. Мозг все еще трещал от напряжения и количества адреналина, которое потребовалось, чтобы провести «ТЧВ» по «Целям изобретения». Но пока что Хорза не мог позволить себе отдохнуть. Он не мог решить, как лучше поступить в сложившейся ситуации. Сказать им, кто он такой, сказать им правду – что он мутатор, что он убил Крейклина? Насколько они преданы вожаку, которого все еще считают живым? Больше всех, наверно, Йелсон, но она точно будет рада тому, что он, Хорза, жив… И в то же время именно она сказала, что члены отряда, возможно, вовсе не солидарны с идиранами… Она никогда не демонстрировала особых симпатий к Культуре, но, может, теперь ее взгляды переменились.
Он мог бы даже мутировать в обратную сторону. Им предстоял довольно долгий перелет: за это время он вполне успеет трансформироваться в Хорзу и, может быть, с помощью Вабслина перепрограммировать идентификатор компьютера. Но следует ли говорить им… следует ли посвящать их в его историю? А Бальведа – что делать с ней? У него прежде были кое-какие соображения на ее счет – ее можно было использовать как заложницу, поторговаться с Культурой, – но теперь они, похоже, выкарабкались, и следующая остановка будет на Мире Шкара, где Бальведа в лучшем случае станет обузой. Следовало бы убить ее теперь, но он знал, что, во-первых, остальные воспримут это плохо, особенно Йелсон. А во-вторых, он знал (хотя и не желал себе признаваться), что лично для него убийство этого агента Культуры стало бы тяжелым испытанием. Они были врагами, оба нередко ходили на волосок от смерти и даже и пальцем не шевельнули бы, чтобы помочь друг другу, но убийство – это совсем другое дело.
А может, он только хотел делать вид, что это совсем другое дело; может, он сделает это и глазом не моргнув, и все эти дурацкие разговоры о товариществе между людьми, делающими одну работу, пусть и по разные стороны баррикад, не стоят выеденного яйца. Он открыл было рот, чтобы попросить Йелсон еще раз оглушить агента Культуры, но тут Вабслин сказал:
– Началось.
И орбиталище Вавач стало распадаться у них на глазах.
Изображение на экране столовой представляло собой компенсированную версию для гиперпространства. Поэтому, уже находясь вне системы Вавач, они наблюдали за происходящим практически в реальном времени. Точно в назначенный час невидимый, неназванный и в полной мере подготовленный к войне всесистемный корабль, находившийся где-то вблизи планетной системы Вавача, начал бомбардировку. Это наверняка был всесистемник класса «океан», тот самый, что несколько дней назад рассылал сообщение, которое они видели на экране в столовой, направляясь на Вавач. А значит, этот корабль был гораздо меньше гиганта «Цели изобретений», который с военной точки зрения давно устарел. Корабль класса «океан» вполне мог разместиться на общем причале «Целей», но если на большем корабле (который сейчас находился уже в часе пути от орбиталища) было полно людей, то корабли класса «океан» были начинены другими кораблями и различным оружием.
На орбиталище обрушилась гиперсеточная интрузия. Хорза замер перед экраном, который вдруг ослепительно вспыхнул. Вся его поверхность превратилась в одно светлое пятно, но наконец датчики справились с внезапно возросшей яркостью. Хорза почему-то думал, что Культура рассечет орбиталище гиперсеточным огнем, а потом рассеет остатки, взорвав их с помощью антивещества. Но Культура поступила иначе. По всей ширине дневной стороны орбиталища прошла одна-единственная линия ослепительного белого света – тонкий огненный клинок, орудие беззвучного уничтожения. Вокруг нее сразу же образовались чуть более темные, но все же очень белые облака. Эта световая линия была частью координатной гиперсетки, нитью чистой энергии, являвшейся подложкой для всей вселенной, энергии, отделявшей эту вселенную от более молодой, чуть меньшей вселенной внизу, состоявшей из антивещества. Культура, как и идиране, с некоторых пор могла отчасти использовать эту чудовищную энергию, нить которой, выхваченная из ниоткуда и наброшенная на трехмерную вселенную, появилась здесь, на орбиталище, и внутри его. Она раскаляла воду в Кругоморе, расплавляла двухтысячекилометровую прозрачную стену, превращала в ничто весь материал основания толщиной в тридцать пять тысяч километров.
Вавач, этот обруч в четырнадцать миллионов километров по окружности, начал разматываться, превращаясь в разрезанную цепь.
Ничто больше не держало Вавач. Его собственное вращение, источник его ночного/дневного цикла и искусственной гравитации, теперь стало той самой силой, которая разрывала орбиталище на части. Вавач устремлялся в пространство со скоростью около ста тридцати километров в секунду, раскручиваясь, как отпущенная пружина.
Снова появилась багровая линия огня, потом еще, еще и еще раз, методично прокладывая себе путь вокруг орбиталища с того места, куда пришелся первый удар, аккуратно рассекая все орбиталище на квадраты со стороной в тридцать пять тысяч километров. Каждый из них представлял собой сэндвич из триллионов и триллионов тонн сверхплотного материала основания, воды, земли и воздуха.
Вавач раскалялся добела. Сначала огонь, пробежав по координатной гиперсетке, испарил воду, превратившуюся в тучи, потом воздух поднялся над каждым из громадных плоских квадратов, как тяжелый дым от кухонного стола, и водяные пары обратились в лед. Сам океан, не удерживаемый более центростремительной силой, начал смещаться, бесконечно медленно переливаясь через кромку каждой из плит, превращаясь в лед и уносясь в космическое пространство.
Точно направленная сверкающая линия продвигалась все дальше, шла назад, крутясь в обратную сторону, аккуратно рассекала все еще округлые и вращающиеся секции орбиталища неожиданными убийственными вспышками света – света, рожденного за пределами обычной материи.
Хорза вспомнил, как назвал это Джандралигели, когда Ленипобра восторженно говорил о предстоящем разрушении.
«Оружие конца света» – так сказал мондлидицианин. Хорза смотрел на экран, понимая теперь, что тот имел в виду.
Уничтожалось все. Все до последнего. Останки «Олмедреки», столовый айсберг, с которым столкнулся мегакорабль, обломки шаттла с «ТЧВ», тела Миппа и Ленипобры, то, что осталось от тел Фви-Сонга и господина Первого, живые тела остальных Едоков, если только их не спасли… игровая арена Ущерба, причалы, мертвое тело Крейклина, суда на воздушной подушке… животные и рыбы, птицы, микробы – всё-всё; всё либо сгорало, либо превращалось в лед, внезапно обретало невесомость, вихрем уносилось в космическое пространство, улетало, умирало.
Неутомимая огненная нить завершила прохождение по кругу орбиталища и вернулась почти к тому месту, с которого начала. Теперь орбиталище представляло собой розетку из белых плоских квадратов, медленно расползавшихся в разные стороны, к звездам. Четыре сотни отдельных плит быстро замерзающей воды, ила, земли и материала основания разлетались прочь над плоскостью планет системы или под ней, словно некие квадратные миры.
Потом наступил миг упокоения – Вавач умер в одиночестве своего воссиявшего великолепия. Потом в его темном центре возникла еще одна сияющая звезда, раскалившаяся добела, – это колоссальная энергия, сокрушившая орбиталище, ударила по ЦУПРу.
Вавач сверкнул напоследок, как пораженная мишень.
Хорза уже решил было, что Культура удовлетворится этим, но тут экран осветился снова. Все плоские квадраты и ЦУПР взорванного орбиталища вспыхнули ледяным, искрящимся сиянием, словно в каждом из обломков прорезались миллионы крохотных белых звездочек.
Свет погас, и четыре сотни плоских миров с ЦУПРом провалились в небытие, а вместо них возникла сеть кубических форм, удаляющихся друг от друга и от остальной части распадающегося орбиталища.
Эти куски тоже вспыхнули, медленно загорелись миллиардами световых точек, а когда они погасли, остались только малые осколки, разглядеть которые было уже невозможно.
