Небо цвета крови - Точинов Виктор Павлович (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Будем рады услышать ваше мнение, мнаэрр Гнейи.
Хултианин встал и несколько мгновений молчал с совершенно каменным, неподвижным лицом. Полковник Несвицкий знал эту манеру хултиан – прежде чем что-либо сказать, непременно помолчать, выдержать длинную паузу. Нехитрый вроде бы трюк, но срабатывает без осечек. Спроси у хултианина любую ерунду, какого он мнения о погоде, например, – изреченный ответ покажется глубоко продуманным, чуть ли не истиной в последней инстанции.
– Мятеж должен быть подавлен, – произнес наконец мнаэрр хултианин на чистом русском, но с глубоко-глубоко спрятанным чуждым акцентом. – И не должен никогда повториться. Для этого должны быть уничтожены все мятежники, все сочувствующие им и все укрывающие их. Каким способом наши уважаемые союзники сделают это – их внутреннее дело. Мы окажем всю доступную нам помощь в любом начинании, ведущем к означенному результату.
Он вновь замолчал, ничем, однако, не давая понять, что закончил свое выступление.
Чужой… Совершенно чужой… Вроде бы черты лица, если рассматривать каждую в отдельности, ничем не отличаются от людских. Да и размеры и пропорции фигуры тоже. Лица как у людей, и та же анатомия, но достаточно одного взгляда, – и словно бы болезненный укол острой иглой: чужие! Странно, но трезиане – остатки древней, давно утерявшей былое могущество расы – воспринимаются как-то иначе, без ощущения столь режущей глаз чуждости… Хотя на людей не похожи абсолютно. Наверное, в этом все дело, в подсознательном психологическом барьере: так похожи на людей, – но не люди! И подсознание бьет в набат, трубит тревогу: среди нас чужак! Среди нас оборотень, лишь прикидывающийся человеком! Чужой! Чужой! Чужой!!!
Выдержав полагающуюся паузу, хултианин сказал ожидаемое:
– Это мнение моё, и моего правительства, и моего народа. – Сказал и уселся на место.
Что да, то да… Этого у хултиан не отнимешь. Не было ни одного случая в их взаимоотношениях с эриданцами, чтобы хултианское правительство, например, дезавуировало какое-то заявление своего дипломата. Или бы объявило самоуправством действия какого-то хултианского офицера. Один народ – одна воля, примерно так переводится на русский их главное жизненное кредо. С одной стороны, принцип коллективной ответственности всех за каждого можно еще как-то понять, а с другой… Куда, черт побери, они девают несогласных, мыслящих иначе, не в общей направленности? – недоумевал порой полковник Несвицкий. Не может же таких совсем не быть…
Однако двадцать лет назад преогромнейшей удачей стала случайная встреча в космосе с расой, таким вот образом относящейся к инакомыслию… Без активной и всесторонней помощи хултиан едва ли стала бы возможной нынешняя реконкиста – речь в те годы шла о том, удастся или нет отстоять от мятежников немногочисленные планеты, оставшиеся под властью Империи. И многие считали, что не удастся, что придется совершить новый Исход, превратиться в межзвездных скитальцев без дома и родины…
– А теперь нам было бы очень интересно узнать ваше мнение, Вазген Саркисович, – обратился к штатскому контр-адмирал. – Ваше и представляемого вами министерства, разумеется. Надворный советник Адабашьянц, господа офицеры.
Вот даже как… По-простому, без «господина», и в интонации слышится холодок, не особо даже и замаскированный. Ну конечно, когда его превосходительство контр-адмирал именует выслужившегося из «беспупковых», будь он хоть трижды надворный советник, на «вы» и по имени-отчеству, – само по себе честь немалая. Но величать «господином» холопьего потомка, по мнению Мезенцева, – уж чересчур. Всё ясно… Контр-адмирал из той породы твердокаменных ястребов, которые ничего не забыли и ничему не научились…
Речь надворного советника не затянулась, – изложенная холодно, сухо, без каких-либо эмоций.
Елизавета-Умзала с ее гигантскими запасами стратегического сырья, говорил Адабашьянц, одна из ключевых планет не только Беты Эридана, но и всей Империи, – как освобожденной ее части, так и остающейся пока в руках мятежников. Война – весьма прожорливый младенец, можно сказать, ненасытный. Запасы снаряжения, техники и боеприпасов, накопленные за двадцать лет, расходуются теперь очень быстро. Он, надворный советник, не откроет великую тайну, если скажет: расходуются быстрее, чем возобновляются. И если бы не бесценная помощь союзников (поклон в сторону хултианина), то победоносное наступление уже на нынешнем этапе весьма замедлилось бы из-за недостатка ресурсов. Но какие громкие победы не были бы одержаны сейчас, выбор стоит простой: или мы в кратчайшие сроки налаживаем производство, в первую очередь военное, на возвращенных территориях, или обрекаем себя на проигрыш войны в стратегической перспективе.
Отсюда вывод: министерство не намерено вмешиваться в дела армии или флота. Однако же категорически настаивает (и рекомое требование поддержано Личным кабинетом его Императорского Величества): шахты, рудники и разрабатываемые открытым способом месторождения Елизаветы должны пострадать как можно меньше. Решать, каким именно способом будут достигнуты необходимые результаты, – прерогатива господ военных. Но ясно, что всеуничтожающие удары из космоса исключены. Елизавета – планета малонаселенная, все ее города и поселки образовались возле тех или иных месторождений, уничтожение их автоматически означает: добыча сырья будет возобновлена не скоро. А это – поражение. Никакой героизм не поможет, если боевым кораблям будет не на чем летать и нечем стрелять.
Так вот выглядит ситуация с его экономической колокольни. Решайте сами, господа, но будьте мудры, предусмотрительны и осторожны.
– А теперь слово вам, Михаил Александрович. Господа, кто не знаком: полковник Отдельного корпуса Несвицкий, адъютант его высокопревосходительства наместника, светлейшего князя Горчакова.
Несвицкий встал, тоже звякнув шпорами, – офицеры ОКЖ, «черная гвардия», как их иногда неформально именовали, номинально числились по ведомству гвардейской кавалерии.
– Господа, я должен осветить еще один крайне важный аспект проблемы, до сих пор не обсуждавшийся, – начал полковник. – Естественно, всё мною сказанное будет отражать мнение командования Отдельного корпуса жандармов, равно как и его превосходительства наместника. Более того: проблема известна Его Императорскому Величеству и находится под его личным контролем.
Несвицкий помолчал, чтобы все осознали и прониклись важностью сказанного, затем вдруг понял, что бессознательно подражает хултианам, мысленно сплюнул и продолжил уже проще, без высокопарных формулировок:
– Разговор пойдет о главном богатстве нашей цивилизации. И это отнюдь не руды и прочие ископаемые, хотя я вполне понимаю и разделяю резоны Министерства территорий. Это гены – огромные запасы генетического материала, привезенные на борту «Ковчега-7». С остротой проблемы все знакомы, я надеюсь, – не новость, в каких ничтожных количествах рождаются у нас дети естественным путем, и какие странные отклонения зачастую имеют. Речь не только о рабочих Эрладийских рудников, превратившихся в совершеннейших мутантов. Речь обо всем человечестве Эридана. Геном человека оказался слишком хрупким предметом для жизни под чужими звездами…
Несвицкий ни в малейшей мере не преувеличивал. Естественная рождаемость – даже если бы все дети рождались нормальными – не смогла бы обеспечить воспроизводство населения, не говоря уж о его приросте. А многих родившихся назвать нормальными язык не поворачивался… Оставалось лишь благодарить авторов проекта «Исход», в свое время снабдивших каждый громадный корабль-ковчег запасами мужских и женских половых клеток, достаточными для рождения многих триллионов людей.
Тогда, четыреста лет назад, идея эта вызвала на Земле много неистовых споров. Особенно яростно возражали религиозные ортодоксы: размножаться надлежит тем способом, для которого создал Господь людей, и никак иначе. Полковник Несвицкий искренне считал себя православным христианином, но был убежден в обратном: зачем тогда Господу было наделять каждую дщерь Евы тремя-четырьмя сотнями яйцеклеток? Столько детей самой физически не выносить и не родить… Это не говоря уж о количестве мужских сперматозоидов, на многие порядки большем… Не состоял ли Божий план при таких вводных в ином? Не предусматривал ли, что люди должны в конце концов перейти к искусственному воспроизводству?
