Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич (бесплатные версии книг txt) 📗
Устилавшие снег обрывки тем временем исчезали. Да, зарывать парашюты не придётся.
Будем прятаться сами. Можно добраться до транспортной кабины и попробовать вторично угнать скаут…
Или — ну его к чёрту? Размахнуться, вышвырнуть Зерно… а может быть, бережно зарыть его на невообразимом Поле Чудес. И идти сдаваться.
Зерно пылало в ладони. Я торопливо прикрыл его. Негромко сказал:
— Крекс, фекс, пекс… Тебя зарыть?
Огненный кусочек Тени молчал. Он не привык отвечать. И Ник Ример тоже затаился.
— Ты ведь нам нужно, — сказал я. — Ну пойми…. И ты, Ник… вы-то живёте, и вас голыми руками не взять. А Землю никто не защитит. Кроме меня — никто.
Они молчали — потому что боги не снисходят до людей, а мёртвым очень трудно спорить с живыми.
Высоко в небе родился — и ушёл за горизонт звук. За моим кораблём спешила погоня.
— Будем считать знаком… — сказал я. — Будем считать разрешением… Куалькуа, я смогу пролежать под снегом до темноты? Обеспечишь тепло?
Да.
Коротко и по-деловому. Я окинул подозрительным взглядом снег. Уже никаких следов, кроме вмятины под ногами, где спасший меня амортизационный кокон коснулся земли. Опустившись на колени, я стал зарываться в сухой рассыпчатый снег. Глубже… до самой земли. Не знаю, как это выглядело со стороны, но всё лучше, чем торчать на чистой белизне.
Куалькуа не подвёл. Холода я и впрямь не чувствовал. Только стучало сердце — так, что, пожалуй, не уснёшь, и кожа горела. Симбионт не стал отращивать на мне шерсть, чего я втайне опасался, а просто увеличил кровоток. Ну и, похоже, усилил выделение тепла. Вот она, лучшая диета, лежать в снегу. К вечеру сожгу килограмма три собственной плоти…
Так, зарывшись в снег, я и стал ждать.
Временами я всё же задрёмывал, проваливался в сумбурные, беспокойные видения. В них меня заставляли куда-то идти и что-то делать. Мир был искажённым, замкнутым, похожим на цепь холодных, низких пещер. Я бродил по ним, не находя выхода, мучаясь от собственного бессилия, а время, скупо отведённое мне время — истекало. Потом я просыпался, шевелился в подтаявшей снежной пещерке, поднимал лицо с ладоней. Одна ладонь пульсировала алым, Зерно светило сквозь кожу. Я выглядывал из снега, чувствуя себя страусом, надёжно зарывшим голову в песок.
Но вокруг никого не было. Здание интерната казалось безжизненным. А почему бы и нет, кстати? После случившегося, когда обнаружили смерть Наставника Пера, — вполне могли всех эвакуировать. То-то будет радости — наткнуться на следственную группу из суровых регрессоров…
Я вновь нырял в снег и пытался уснуть. День тянулся нестерпимо медленно. Наверное, скаут уже сбили. Удастся ли Геометрам дознаться, что в кабине не было пилота? Не станут ли они прочёсывать всю трассу полёта, они же знают о возможности «десантирования»? Столько вопросов — и никаких ответов. Я говорил сам с собой, звал Ника Римера, прячущегося в моей душе, задавал куалькуа бесцельные вопросы. Но от себя я не мог услышать ничего нового, Ример молчал, а куалькуа отделывался односложными ответами, словно и его что-то терзало. Иногда мне казалось, что всё происшедшее — Маша и Данилов, оказавшиеся сотрудниками ФСБ, Тень, объединившая полмиллиона планет, дед, умерший и получивший новое молодое тело, — это всё сон. Болезненный бред… а на самом деле я бежал из концлагеря Геометров и теперь замерзаю в снегах. Может быть, и Петра Хрумова никакого нет и не было, а я — сумасшедший регрессор Ник Ример, поднявший руку на своего Наставника и наказанный по заслугам…
Тогда я открывал глаза и смотрел на огненное Зерно. Оно было реальным, реальнее заледеневшей снежной корки вокруг меня, реальнее красной от прилива крови ладони, на которой лежало. Зерно — вот главное, а я… а я лишь ходячий придаток, что принёс его в этот мир.
А потом всё-таки пришло мгновение, когда я вынырнул из снега и увидел, что багровый диск Матушки заползает за горизонт. Солнце тоже было Зерном, могучим и безучастным, и оно тоже разгоняло обморочный морок.
— Отпусти меня, Ример… — попросил я. — Отпусти меня, Тень… отпустите меня…
Мне хотелось заплакать. Я не знал, должен ли делать то, чего хотел Ример, и даже не понимал, хочет ли он ещё этого. Не зря же исчез. О чём бы он ни мечтал, какие бы стихи ни сочинял в одиночестве, но он — плоть от плоти этого мира. Он был вправе отдать ему Врата. Он был вправе вернуть их мне. Только Ример мог решить, чья родина войдёт в Тень.
Пускай всё кончится быстрее. Как угодно, но быстрее. Может быть, я так же свободен, как корабли Геометров. Такая же марионетка, как мальчик Дари. Так же счастлив, как Ник Ример. Пусть всё кончится.
Я поднялся на ноги. Меня слегка мутило — борьба с холодом не прошла даром. Но уже стемнело, и начинался снегопад… надо было идти. Что бы ни ждало впереди.
Пробираться через водовод — глупо. Но я не знал другого входа в купол. Конечно, если Геометры поняли, как чужак проник в интернат, то водовод перекрыт или напичкан аппаратурой слежения… Уже подойдя к прозрачному куполу, я остановился, размышляя.
Снег лупил всё сильнее. Будто вчера я тут был… вчера? Нет. Целую неделю назад. Вечность.
Мне уже было всё равно.
Я нашёл знакомую будочку, сейчас совсем утонувшую в снегу. Разгрёб сугроб, каждый миг ожидая щёлканья капкана или вспышки парализующего луча. Нет, ничего. Дверка, ручка. Я потянул, услышал гул несущегося потока. Ну вот, повторим историю как фарс.
И всё же нет ли иного пути? В здание ведут три двери… впрочем, мне они не поддались. Возможно, в образе Наставника Пера я сумел бы их открыть, но Пер мёртв. Наверняка отпечатки его пальцев уже выведены из памяти замков.
Будь что будет.
Я вполз внутрь, прикрыл дверь и прыгнул в воду. Поток встретил меня, как старый друг, — теплом и приятельскими похлопываниями. Меня потащило по узкому туннелю. Ну! Неужели вы такие беззаботные, Геометры?
Меня вынесло в маленький круглый зал и бросило на решётчатый пол. Вода с гулом обмывала меня, уносясь дальше по водоводу. Я лежал, озираясь. Никого нет. Да в чём же дело?
И в душу мне начало закрадываться робкое подозрение.
Немыслимо. Невозможно.
Но они могли до сих пор не найти тело Наставника Пера!
Они до сих пор не числили его среди мёртвых, а меня — среди живых!
Кто вправе контролировать Наставника? Он же вне подозрений! Если Наставник Пер решил покинуть интернат — это было глубоко выстраданным и абсолютно личным решением. Вернётся и объяснит. Правда, меня видела Катти… причём видела и в обличье Ника Римера, и в облике Пера, и в моём собственном. Неужели ей не поверили? Неужели она не рассказала о случившемся?
Невероятно.
Погоня за моим скаутом — тоже всё вполне объяснимо. Приближается корабль, уверяя, что внутри — регрессор Ник Ример. А ведь всем известно, что регрессор Ример погиб, находясь на лечении.
Странно… нелепо… и очень возможно.
Я подошёл к отверстию водостока. Постоял под тугой широкой струёй. Апатия и безразличие проходили, смывались холодным душем.
Давай, Петя… пройди этот круг до конца.
Цепляясь за холодные скобы, я поднялся из фильтрационной камеры. Повис под люком, неловко выгнувшись и вслушиваясь.
Вроде бы тихо. Иногда чудится звук, но едва-едва, так невнятно, что это скорее кровь шумит в висках.
Я откинул люк, получив пригоршню земли за пазуху, и выбрался в купол.
— Ой…
Лёгкая тень метнулась прямо от моего лица. Я едва удержался от первого желания — схватить и удержать.
Так всегда. Проще всего хватать и держать.
Вместо этого я разжал ладонь, и оранжевый свет Зерна разогнал тьму.
Рыжий мальчишка, пятившийся от меня, наткнулся на дерево и замер, неловко нащупывая руками дорогу. Я узнал его сразу, и что-то во мне дрогнуло.
— Тиль, не бойся, — тихо попросил я, окончательно выбираясь из люка. Ногой сдвинул крышку на место. Мальчик проследил моё движение, но без всякого удивления.
Наверное, все дети интерната знают эту Великую Тайну — фильтрационную камеру водовода.
