Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна (библиотека книг txt) 📗
– Эти двое следуют за нами, – шепнул он. – Продержись немного на воде… пока я… к ним…
Он нырнул и исчез. А я осталась в одиночестве посреди Эгейского Океана. А что, если Крто не вернется? Мне почудилось, как все местные хищники устремляются ко мне. Псевдоакулы, и броненосцы – о них я уже кое-что знала, правда, пока исключительно по рассказам Крто. Страх был пока умственный, я сознавала опасность, но ужас не проник в мою душу. Я плескалась в теплых волнах. И…
Вода фонтаном вспенилась подле меня. Я взвизгнула… Рядом со мной вынырнул Крто. Он ничего не сказал, а я не спрашивала. И мы поплыли к острову Волка. Мне все сильнее хотелось покинуть этот мир.
На острове Волка нас встретил стражи. У кромки воды они болтались взад и вперед в своих креслах, издали наблюдая за плывущими к берегу.
У острова, отсеченная от моря грядой рифов, располагалась мелкая лагуна с теплой водой. Крто оставил меня здесь, среди серебра резвящейся рыбной молоди, а сам, работая хвостом, поплыл к берегу. На мелководье я кое-как натянула на ноги хвост и замотала голову куском черной кожи морского льва. Пока Крто разговаривал со стражами, я сидела на камнях. Попуск, выданный Пло, произвел впечатление, и нам позволили выбраться на берег и даже занять один из пустующих гротов.
– Я сказал, что ты повредила щупальца, и потому мы плывем очень медленно, – шепнул Крто.
– Они не спросили, почему мы не воспользовались подводным поездом?
– Нет. Многие боятся поезда. И потом, если радиан давно не чистили, можно застрять в туннеле и задохнуться.
Мы устроились на нашей временной квартире почти с комфортом. В углу нашлось просторное ложе из сухих водорослей. Один из стражей дал нам лампу с вечным фитилем и какой-то странный черный сверток, издающий протяжные нудные звуки – местный музыкальный агрегат. На Дальнем подобной роскоши не встречалось. Мы медленно приближались к центру цивилизации. Я растянулась на ложе и зарылась в сухие водоросли. Мне не требовалось изображать, что я смертельно больна: так я устала за прошедшие трое суток. И провалилась в сон.
Очнулась вскоре. Вернее, так показалось. Наверняка прошло несколько часов. Сквозь сон я слышала голоса. Говорили довольно громко, но не было сил разлепить веки.
Вернее, громко говорил гость, а Крто уговаривал его: тише, тише… И вдруг я поняла, о чем они говорят. Сон улетучился.
– Стражам на диких островах всегда – только дефективные самки. Где и когда у стража нормальная самка? У твоей броненосец откусил щупальца? Ну и ну… Слушай… я тебе сотню кредитов…
Мне показалось, что гость пьян.
– Проваливай, – сказал Крто.
– Слушай, стадо отбило у меня самку…
– Проваливай…
– Ты страж, я – страж… – в горле у гостя забулькало – он хохотал.
Такого непочтения Крто снести не мог. Он скрутил щупальца в жгут и хлестнул гостя – по глазам. Тот завыл…
– Ты что! Ты что!
– Благодари агатодемона Эгеиды, что ты страж. А то бы…
Разумеется, на своем языке покровитель Эгеиды назывался иначе. Но его эквивалент на космолингве звучал именно так. Впрочем, этот эквивалент ввел первый представитель Лиги Миров на Эгеиде – видимо, как и Корман, большой поклонник Древней Греции. Агатодемон, Добрый демон… С годами я научилась молиться ему, хотя и не верила в доброту этого божества.
Гость убрался.
– Что ему было надо? – спросила я, делая вид, что не поняла их разговора.
– Так… спрашивал, нет ли чего выпить, – отозвался Крто.
– Послушай, я у тебя навсегда в долгу… – у меня задрожал голос. Наверное, мне не надо было ничего говорить, потому что эта фраза показалась Крто признанием в любви. Признательность на Эгеиде – высшее чувство – выше любви и дружбы. Сказать, что признательна эгейцу, это все равно, что сообщить человеку: один твой взгляд приводит меня в экстаз. Тогда я не знала всех тонкостей взаимоотношений этого мира…
Крто судорожно вздохнул.
– Правда? Я тоже тебе признателен…
– За что? – изумилась я.
– За то, что ты есть.
Разве за это можно быть признательным? Или можно?
Крто придвинулся ближе. Свет вечного светильника придавал его лицу бронзовый оттенок. Глаза его расширились, и в глубине вспыхнули синие огоньки. Мне стало не по себе.
– Ты моя женщина… – он сказал «женщина» на своем языке. Я поняла.
Я даже не сказала ему «нет», восприняла его признание-требование с покорностью рабыни. Как нечто предрешенное. Секс с инопланетянином – это из дешевых романов, которыми полнится интернет, и прочтение которых ценится менее кредита. «Он обхватил ее своими щупальцами, их тела слились…» Эти историйки называют «битками», ибо информации в каждом из них не больше одного бита.
Раздался хрип, сип… изображение и звук пропали.
– Так… Тут она кое-что стерла! – оживился сержант Дерпфельд. – Давай-ка восстановим.
– Зачем? Раз она не хотела…
– Я слушал все эти розовые сопли столько времени… И вот когда мы подошли к клубничке, мне показывают кукиш? Ну уж, нет…
– Ты же заявлял, что не любишь межпланетную клубничку.
– Когда?.. С чего ты взял?..
Дерпфельд вставил в инфоголограф капсулу восстановителя программы. Изображение не появилось. Хрипело и сипело теперь меньше, но отчетливо можно было разобрать лишь отдельные слова…
– Оставь… Видишь, не хочет говорить…
Но Дерпфельд был упрям. С час или больше возился он с инфоголографом, и все же восстановил звуковую часть стертой записи.
Да, так… Капризуля, воображавшая себя принцессой, превратилась в жалкую рабыню, которая ублажает своего господина и держится за него, ибо без господина она не значит сама по себе ничего. Кто бы мог подумать, что так легко принцесса превращается в рабыню… Так легко смиряется и довольствуется, и не хочет уже ничего более, и не стремится…
Даже наедине с собой не могу решить, люблю я Крто или ненавижу. Мой выбор вынужденный – и это отравляет. Никого другого просто нет… Он лучше других… Он и сравнение с людьми выдержит… А, может быть, я изображаю любовь, чтобы прикрыть романтической пленкой желание близости во время гона?
– Черт знает что! А где же секс? – возмутился Дерпфельд. – Ради чего я возился два абсолютных часа?
– Я же сказал – не восстанавливай запись, – усмехнулся Платон.
На рассвете, наскоро перекусив моллюсками, мы. отправились на пляж – к вечеру мы должны были прибыть на остров Вдохновения. Двое стражей наблюдали за нами издалека. Один из них был нашим ночным гостем: я узнала его по свежей отметине на морде. Крто дополз по сухим водорослям до полосы песка и остановился.
Сначала я не поняла, в чем дело, а потом увидела, что песок сделался кроваво-красным: весь пляж заполонили мелкие крабы. Едва Крто приблизился, как тут же два или три крабика вцепились ему в бок острыми клешнями. А их на песке копошились тысячи… ползти по песку к воде было безумием. Стражи наблюдали за нами издали, но не делали попытки приблизиться.
Крто пополз к стражам. Они о чем-то говорили несколько минут. Ясно, что он просил у них одно из кресел-антигравов, которые эти стражи-непереселенцы предусмотрительно прихватили с собой на остров. Ведь им еще возвращаться на свои дикие острова. А стадо, устав от любовных игр, пускается грабить пустые хижины. Хорошо, если после возвращения удастся найти хотя бы целые стены своего жилища.
Однако неуспех переговоров можно было предсказать: ясно, что стражи не пожелают помогать своему более удачливому товарищу бескорыстно. И поскольку один из стражей несколько раз переплел меж собой щупальца «рук» – перчаток он не носил – то я поняла, что речь идет обо мне и об «услугах», которые я должна оказать этой парочке в обмен на кресло-антиграв. Крто отказался. Даже издалека я видела его энергичный жест. «Нет!» Он махнул в воздухе щупальцами, будто крикнул. Я криво усмехнулась, глядя на него. Не всякий бы человек проявил столь завидное благородство. Но это ничуть не возвысило его в моих глазах. Все равно он не человек.
