Марсианин - Вейер Энди (бесплатные версии книг TXT) 📗

— Потрясающе, — сказал Митч. — Все складывается.

— Рано радоваться, Митч, — предостерег его Венкат. Он кивнул незнакомцу. — Это Рэндалл Картер, один из наших марсианских метеорологов. Рэндалл, повтори, что ты рассказал мне.

Рэндалл кивнул:

— Спасибо, доктор Капур. — Он развернул ноутбук, чтобы продемонстрировать карту Марса. — За последние несколько недель в земле Аравии развилась песчаная буря. Не слишком сильная. Она не затруднит перемещение Уотни.

— Тогда в чем проблема? — спросила Энни.

— Это низкоскоростная песчаная буря, — объяснил Рэндалл. — Ветер медленный, но все равно поднимает с поверхности очень мелкие частицы и закручивает в плотные облака. За год таких бурь случается пять или шесть. Суть в том, что они длятся месяцами, закрывают огромные области планеты, и атмосфера чрезвычайно уплотняется от пыли.

— По-прежнему не вижу проблемы, — сказала Энни.

— Свет, — ответил Рэндалл. — В области бури до поверхности доходит очень небольшое количество солнечного света. Сейчас это двадцать процентов от нормы. А марсоход Уотни работает на солнечных батареях.

— Вот дерьмо, — произнес Митч, раздраженно вытирая глаза. — И мы не можем его предупредить.

— Значит, он получит меньше энергии, — сказала Энни. — А он не может просто дольше подзаряжаться?

— По существующему плану он и так будет тратить на подзарядку целый день, — возразил Венкат. — При двадцати процентах нормального освещения он потратит в пять раз больше времени, чтобы получить ту же энергию, и сорокапятисольное путешествие растянется на сто двадцать пять солов. Уотни не успеет к облету «Гермеса».

— А «Гермес» не может его подождать? — спросила Энни.

— Это облет, — повторил Венкат. — «Гермес» не выйдет на марсианскую орбиту. В противном случае они не смогут вернуться обратно. Им требуется скорость, чтобы выйти на обратную траекторию.

Несколько секунд царило молчание, затем Тедди сказал:

— Остается только надеяться, что он найдет какой-нибудь выход. Мы можем следить за его перемещениями и…

— Нет, не можем, — прервала его Майнди.

— Не можем?

Она покачала головой:

— Спутники не пробьются сквозь пыль. Когда он окажется в зоне бури, мы ничего не увидим, пока он не выберется с другой стороны.

— Да… — протянул Тедди. — Вот дерьмо!

Прежде чем рискнуть собственной жизнью в этой штуковине, я должен ее испытать.

И серьезно, а не как прежде. Да, я тщательно проверил производство энергии, жизнеобеспечение, аэростат прицепа и спальню. Но теперь нужно проверить, как все это будет работать вместе.

Я собираюсь загрузиться для длительного путешествия и ездить кругами. Не буду удаляться от жилого модуля больше чем на 500 метров, так что если эта колымага рассыплется, ничего страшного не произойдет.

Сегодня я загружал марсоход и прицеп для испытания. Хочу, чтобы вес соответствовал реальной нагрузке при путешествии. Если груз будет болтаться и ломать вещи, лучше узнать об этом сейчас.

Я пошел на уступку здравому смыслу: оставил большую часть воды в жилом модуле. Взял с собой только двадцать литров — для эксперимента хватит, но не более того. Есть много способов разгерметизировать механическое недоразумение, которое я соорудил, и мне не хочется, чтобы при этом испарилась вся моя вода.

Когда я отправлюсь в путь по-настоящему, у меня будет 620 литров воды. Я восполнил разницу, захватив с собой 600 килограммов камней.

На Земле университеты и правительства готовы платить миллионы за марсианские булыжники, я же использую их в качестве балласта.

Сегодня вечером проведу еще один небольшой эксперимент. Я убедился, что батареи полностью заряжены, а потом отключил марсоход и прицеп от сети жилого модуля. Буду спать в модуле, но оставлю включенным жизнеобеспечение в марсоходе. Пусть работает всю ночь, а утром посмотрю, сколько энергии оно съело. Я проверил энергопотребление, когда оно было присоединено к жилому модулю, и все оказалось в норме. Но это будет настоящим испытанием. Я назвал его «бессетевым». [35]

Блин, снова облажался с названием.

Экипаж «Гермеса» собрался в «Рекреации».

— Давайте быстро отчитаемся, — сказала Льюис. — Мы все отстаем от научного задания. Фогель, ты первый.

— Я заменил плохой кабель на ЭУИУИ-четыре, [36] — сообщил Фогель. — Это был наш последний крупнокалиберный кабель. Если возникнет еще одна подобная проблема, придется пустить ток по линиям меньшего сечения. Кроме того, падает выходная мощность реактора.

— Йоханссен, что случилось с реактором? — спросила Льюис.

— Мне пришлось снизить мощность, — ответила Йоханссен. — Дело в охлаждающих лопастях. Они стали хуже рассеивать тепло. Из-за окисления.

— Как такое возможно? — удивилась Льюис. — Они же вне корабля, им не с чем реагировать!

— Полагаю, это пыль или небольшие утечки воздуха из «Гермеса». Так или иначе, они определенно окисляются. Налет забивает микросетку, и площадь поверхности уменьшается. Меньшая площадь — меньшее теплорассеяние. Поэтому я снизила мощность реактора, чтобы мы не перегрелись.

— Есть шанс восстановить охлаждающие лопасти?

— Проблема на микроскопическом уровне, — ответила Йоханссен. — Нам потребуется целая лаборатория. Обычно их заменяют после каждой миссии.

— Мы сможем поддерживать мощность двигателя до конца полета?

— Да, если скорость окисления не вырастет.

— Хорошо, следи за ней. Бек, что с жизнеобеспечением?

— Хромает, — ответил Бек. — Мы провели в космосе намного дольше, чем планировалось. Многие фильтры должны быть заменены, в нормальных условиях так и происходит — после каждой миссии. Я нашел способ чистить их в химической ванне, которую соорудил в лаборатории, но она разъедает сами фильтры. Пока все в порядке, но кто знает, что сломается следующим?

— Мы были к этому готовы, — сказала Льюис. — Согласно конструкции, «Гермес» нуждается в тщательном осмотре после каждой миссии, а мы продлили «Арес-три» с трехсот девяноста шести дней до восьмисот девяноста восьми. Поломки неизбежны. В нашем распоряжении помощь всего НАСА. Мы должны лишь сохранять контроль над ситуацией. Мартинез, что стряслось с твоей каютой?

Мартинез наморщил лоб.

— Все еще пытается поджарить меня. Кондиционер не справляется. Думаю, дело в стенных трубах, по которым течет хладагент. Я не могу до них добраться, потому что они вмонтированы в корпус. Можно использовать каюту для хранения нечувствительного к температуре груза — и, пожалуй, все.

— Значит, ты переселился в каюту Марка?

— Она по соседству с моей, — ответил он. — В ней та же проблема.

— И где же ты спишь?

— Во втором шлюзе. Единственное место, где об меня никто не спотыкается.

— Не годится, — покачала головой Льюис. — Если герметичность нарушится, ты погибнешь.

— Другого места не найти, — возразил Мартинез. — Корабль и так забит, а в коридоре я буду всем мешать.

— Ладно, с этого момента будешь спать в каюте Бека. А Бек пусть спит с Йоханссен.

Йоханссен покраснела и опустила глаза.

— Значит… вы в курсе? — спросил Бек.

— А ты как думал? — ответила Льюис. — Это маленький корабль.

— Вы не в сердитесь?

— Будь это нормальная миссия, я бы взбесилась, — сказала Льюис. — Но мы давно отклонились от всех сценариев. Выполняйте свои обязанности, а остальное меня не волнует.

— Итак у нас образовался свой клуб любителей делать это на высоте, — заметил Мартинез. — Мило!

Йоханссен покраснела еще гуще и закрыла лицо руками.

У меня отлично получается. Может, когда все закончится, я стану испытателем марсоходов.

Все прошло хорошо. Я пять дней ездил кругами, накатывая в среднем по 93 километра в день. Чуть лучше, чем ожидал. Поверхность здесь плоская и гладкая, так что это оптимистичный прогноз. Когда придется взбираться на холмы и объезжать булыжники, дело пойдет хуже.