Имперский Грааль - Ипатова Наталия Борисовна (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Одевались молча и торопливо, избегая друг на дружку смотреть. День не принадлежал им, и сами они себе не принадлежали. Ответственные посты, так сказать. Куча вопросов теснилась в голове у Брюса: в основном, все они крутились вокруг «почему я?» и еще «придешь ли ты нынче ночью?». Ну, наверное, было бы жалко, если на этом – все. С другой стороны, а если ей не понравилось? Может, ей аккумулятор в спальнике испортить: замерзнет – сама прибежит?
Мнэээ… Брюс потряс головой, в ней загремели недостойные мысли. Не придет – высплюсь, тоже хорошо.
Морган тем временем исчезла как тень, оставив по себе ощущение невыносимой терпкой сладости бытия и бурю воспоминаний в юношеском организме. Никто ничего не узнает, иначе засмеют.
За ночь насыпало сухой снежной крупы, в двух точках лагеря уже развели крохотные костерки, и женщины в бесформенных камуфляжных робах, надетых не для маскировки, а для тепла, стояли к ним в очередь – греть воду. Дети оставались в гнездах из одеял, а мужчины бродили одинокие и неприкаянные. От них ничего не зависело.
Долго не протянем. Это было настолько пугающе очевидно, что Брюс, сунув за щеку какой-то минимальный завтрак, вкуса которого он не разобрал, поспешил найти себе дело.
Таковое дело нашлось для него у медиков и состояло в хождении за водой к ближайшему ручью. Принести два бурдюка – и снова. И еще. В воду бросали обеззараживающие таблетки, создавая таким образом запас питья.
И еще – они не знали самых элементарных вещей. Например, если ноги вспотели, то после они непременно замерзнут, и если ты вынужден целый день носить непромокаемые ботинки, то нужны специальные носки, обычно одноразовые, да и саму непромокаемую обувь надобно сушить – изнутри. Норм назначил спецов – читать лекцию о принципах выживания в условиях дикой природы, в основном, чтобы занять людей и создать иллюзию, будто они спасутся, если сделают все правильно. На лекцию колонисты собрались притихшие, словно напуганные дети, бойцы ССО смотрели на них покровительственно и свысока. И эти люди думали, будто сделают с планетой все, что им угодно?
Люди вообще довольно смешны, особенно когда строят планы.
Возле ручья обнаружилась Морган, стоящая на коленях над самой водой. Манипуляции, которые она производила, низко нагнувшись и вглядываясь в свое отражение, заинтересовали Брюса, и он подошел ближе как можно более неслышно.
– Какова водичка?
– Замечательная – на точке замерзания. Прикинь, я мылась тут с утра.
– Мылась? Ты с ума?…
– А что, стоило по дороге забежать к медикам за резинкой?
Брюс сию минуту почувствовал себя идиотом, и не простым, а во всем виноватым.
– Эй, это что такое с твоими волосами?
– А? Черт… принесло тебя!
– Ты… крашеная!
Морган фыркнула, перекатилась с колен на задницу и обняла колени.
– Не знаю, что и делать, – призналась она. – Двадцать дней не подновляла пигмент, пролиняю как… как…
К изумлению Брюса, из глаз у нее брызнули слезы.
– Представь, как я буду выглядеть – крутая белобрысая Морган! Кожа тоже светлеет: веснушки остались, а загар выцвел. Куда это годится?
– Эээ… точно! Сколько я тебя помню, ты всегда была черненькая. Ты что, всю жизнь?
– Ага. Понимаешь, выглядеть крутой – это все равно, что быть крутой. Это так же важно. Причем если ты не выглядишь крутой, никакого толку в крутизне нет и каждому идиоту снова все доказывай.
– А это так уж важно? В смысле – крутизна, и доказывать ее?
– Это моя суть. У тебя есть суть?
– Не знаю.
– Есть, – вздохнула Морган. – Когда-то, мне было тогда лет десять, я решила, что быть белобрысой беспонтово, и с тех пор закрашиваю корни. Сначала это был вопрос характера, а после… в общем, прикинь, как будут ржать.
– Есть сто тысяч вещей, которые тут не сделать… кстати о «не сделать». Ты вечером как? Ну, в смысле…
Морган неопределенно пожала плечами.
– Я бы не хотела, чтобы ты себе что-нибудь вообразил. У меня планы на жизнь. Я в профессиональную армию пойду после Авалона. А ты не пойдешь. Тебе не надо. У тебя все другое…
Она прыснула в рукав.
– Клин Мамонтов над рощицей – ты не представляешь, как это выглядело с земли, ох-хо!
– Потому ты и… ну?
– Тебя это очень интересует? Ты правда так уж хочешь все превратить в слова? Хорошо. Из всех здешних пацанов, я имею в виду тех, на кого можно смотреть без слез и смеха, на своего отчима ты похож больше всех и имеешь больше всех шансов со временем стать, как он. И мне насрать, льстит ли это тебе. Слова ничего не значат. Чувства по большому счету тоже ничего не значат. Только то имеет смысл, куда ты приходишь и что делаешь.
Финальный аккорд сработал как удар кулаком на полшестого. Мужчина встает, мужчина гордо уходит. Мужчина молча переживает в одиночестве.
А женщины после говорят, что у мужчины нет мозгов.
Она сказала – со временем? Значит ли это, что она рассчитывает на какое-то время? Брюс не понял пока, хорошо это или плохо…
– То есть ты хочешь сказать, будь Рассел один в палатке, подарок в спальнике был бы его?
Морган то ли хихикнула, то ли вздохнула.
– Один раз я уже облажалась – вообразила, что принесу ему победу в зубах. Мол, крутая. Мол, вровень встану. Ага. И еще попрыгаю, чтобы заметили. Вылететь из палатки вместе со спальником – мне это нужно? Нет, мальчик, такие вещи лучше держать порознь. Я могла бы быть его винтовкой – это больше всего, что я могу представить. Ты был вчера герой, если бы ты остался не вознагражден, тебе бы, может, не понравилось. А на тебя есть определенные надежды. Тебя я могу потерять. Его – нет.
Она намотала на палец пегую прядь и с силой дернула:
– Знаешь, я склоняюсь все это сбрить!
Брюс запомнил снег, хрустевший под ногами. Народ стекался от своих палаток к центру, а сам он просто так, ничего, всего только воду нес, и от усталости ломило плечи. В центре толпы двигались двое: Рубен вернулся! Вот только что значат эти угрюмые настороженные лица вокруг него, каждое как сжатый кулак, как брошенный камень. Даже дети молчат – виданное ли дело?
Брюс протирался вперед плечом: руки-то заняты, а полотняные ведра наземь не поставишь. Ой, а кто это с ним?
Худая девчонка, перемазанная и лохматая, да и сам отец выглядел не лучше: он, похоже, горел. От нагрудной нашивки остался кусочек – «Эстер…».
– Тебя-то я и ищу, – сказал Рубен, когда его увидел. – Миранда, это мой… в общем, это Брюс Эстергази. Брюс, это Миранда Гросс, Военно-космические силы Зиглинды. Отведи девушку к медикам, угу?
– Тебе тоже туда надо.
– Сперва только с Нормом поговорю, потом приду. Отвечаешь за нее.
– Да, я понял, но ты все-таки…
Аа! Мари Люссак уже никто не охраняет, пленный вражеский пилот – вот новое воплощение зла. Мари стояла у входа в палатку, вроде как лишнего шага от драгоценного Рога не делая, и тянулась, тянулась на цыпочках, тянулась нежной шеей из грубого воротника… Рубен увидел ее поверх голов, и – прочее обождет. Нет никакой Миранды, Брюса и того нет, и вокруг одна пустота. Он смотрел в розовое от холода лицо, как в книгу, которую готов перелистывать – неторопливо и долго, долго… Гвиневера, Моргана, Нимуэ…
Я-то и мысли не допускал, что отец не вернется, но о чем думала она? Разве кто-нибудь спросил, успокоил? Он вернется, он бессмертный – разве она знает? Разве сам я уверен в этом на все сто?
И он опять поцеловал ее, и она опять самозабвенно сплела руки на его шее, и Брюсу опять подумалось, что определить Миранду Гросс в палатку к Мари Люссак, пожалуй, не получится. Сегодня у них там занято будет. Может, оно и к лучшему? У нас ведь с отцом одна палатка на двоих. Морган придет… если захочет, конечно. Морган на меня так смотреть не будет, факт. Морган меня щелчком перешибет. «В моей семье все военные!» Но не до такой же степени!
– Ты тот самый Брюс Эстергази?
– В смысле?
– Сын героя, – пояснила Миранда Гросс с таким видом, будто только дураку непонятно, что значит «тот самый». При этом в сторону самого героя и не посмотрела. Брюс про себя хихикнул.
