Главный ресурс Империи - Самородов Денис (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Уморыш же был планетарником от природы. При всех своих недостатках в воздухе он вытворял такое, что ведомые им пилоты после тренировочных полетов вываливались из боевых кораблей взмыленные и потные, причем подтянутый, даже не покрасневший флай-лейтенант тут же настигал их пятиминутным разносом о необходимости держать построение и о том, как это важно для поддержания боеспособности имперских войск. Пилоты скучнели, вяло соглашались со всем «Да, сэр!», и лишь Мартин ни разу не был удостоен такой отповеди и неоднократно ловил на себе одобрительно-уважительный взгляд Уморыша. Впрочем, на этом положительные стороны флай-лейтенанта успешно заканчивались.
Заняв место в своем катере, Мартин в очередной раз ощутил, как куда-то без следа девается терзающая его с самого утра головная боль, как проясняется сознание, отбрасывая все ненужные мысли, как руки чуть ли не с любовью поглаживают штурвал. Наверное, отчасти как раз это чувство практически физического единения с боевой машиной, мощной и на удивление послушной, примиряло его с действительностью. Может быть, именно поэтому Мартин сумел не сломаться после Ларги, хотя мысль о самоубийстве часто посещала его в те дни, и разжалованный флай-капитан нередко просыпался после пьяного угарного сна, судорожно сжимая оставленный лазерник. Хотя кто знает, может, военный следователь, сделавший эту поблажку и оставивший Мартину табельное оружие, как раз и рассчитывал на это решение свалившегося ему на голову мятежного офицера, что, несомненно, устроило бы всех, в том числе и овер-канцелярию. Как бы то ни было, Мартин, мчась над поверхностью планеты и не обращая внимания на бортовой компьютер, бубнящий о недопустимости совершаемых маневров, был обычно близок к состоянию эйфории.
– Построение – три пятерки, ведущие – старшие пилоты, я веду всю группу. – Несколько искаженный связью голос Уморыша был как обычно сух и деловит. Мартина всегда поражала перемена, происходящая с флай-лейтенантом в воздухе: нудный и придирчивый до невозможности на земле, за штурвалом он преображался в компетентного офицера-планетарника, отчего Мартин всегда с некоторой грустью вспоминал себя в молодости. «Мы все немного сдвинутые на полетах, – вдруг почему-то пришла ему в голову неожиданная мысль, – а там, на поверхности, живут, разговаривают, ссорятся и мирятся всего лишь наши тени, отражения нас летающих, настоящих». Мысль мелькнула и погасла, уступив место сосредоточенности управления катером – три боевые группы москитов красиво и на удивление слаженно поднимались в воздух.
– Цель – квадрат Б12, расчетное время прибытия – ноль-семь. – Мартин не поверил ушам. Уморыш явно собрался в этот раз переплюнуть сам себя и выжать из их старых машин невозможное.
– Есть Б12, ноль-семь, – подтвердил он полученную информацию. По какой-то негласной традиции пилоты никогда не пользовались во время переговоров ни званиями, ни привычным «сэр».
– Вводная – уничтожение единственного корабля противника. Группы сопровождения нет. Класс корабля... – Тут Уморыш помедлил, а потом повторил: – Класс корабля – корвет.
Мартин мысленно застонал. Даже если они прибудут в целости в квадрат Б12 (хотя до Б12 за ноль-семь – бред! полный бред!), то корвет без группы сопровождения на поверхности планеты мог означать лишь одно из двух – либо это потрепанная в боях техника, отставшая от основных сил, либо штурмовик, специально подготовленный для таких вот планетарных боев. И на основании того, что Империя успела узнать об энергах за время войны, второй вариант смотрелся намного правдоподобнее.
А узнать имперские научники смогли немногое. Объединившись перед общей угрозой с половиной своих бывших врагов (хотя оставшаяся половина в это время все так же фанатично вела междоусобные войны), Империя, даже несмотря на непрерывный приток техники и ресурсов от неожиданно обретенных союзников, смогла лишь добиться неустойчивого паритета. Технологии энергов явно превосходили человеческие, и любая победа давалась имперской армии с огромным трудом, хотя и превозносилась до небес в целях пропаганды. Классифицировать корабли чужаков даже не всегда представлялось возможным – создавалось впечатление, что энерги собирали свои боевые единицы из цельных узлов, причем варьируя их в немыслимых комбинациях, что тем не менее не мешало результатам такого дизайна быть смертоносно эффективными.
В квадрат Б12, как ни странно, они прибыли точно в расчетное время и даже в целости и сохранности. И никого там не обнаружили.
Для миллиардов людей подчеркнуто невзрачное кресло Императора с двойной звездой в молниях над ним являлось символом верховной власти. Все официальные обращения начинались одинаково: строгая комната, пустое кресло, и вот он, Император, входит и стремительно занимает свое место, чтобы несколькими словами кардинально решить судьбу целых государств и с ног на голову перевернуть сложившийся политический порядок. Или просто поздравить простых граждан Империи с очередным праздником. Или и то, и другое вместе.
Ходили слухи, что это кресло принадлежало еще первому Императору и было привезено с домашнего мира. И что в его реставрацию вложена не одна тысяча кредов. И что есть целый отдел научников, следящих за его сохранностью. Одним словом, это кресло для миллиардов человек было почти что легендой.
А для актера Тадеуша Лапека оно было проклятием. И одновременно рабочим местом, потому как Тадеуш Лапек вот уже тридцать два года играл единственную свою роль – роль Императора. Впрочем, к чести сказать, играл недурно.
Когда-то давно молодого Тадеуша сразу по окончании выпускного экзамена в театральном училище пригласили к директору. Предвкушающий бурное застолье после учебных мук Лапек как на крыльях влетел в кабинет, находясь в весьма приподнятом настроении. Где и был арестован двумя невыразительными людьми из особого отдела без предъявления каких-либо обвинений. Тадеуш хорошо запомнил лицо их директора в тот момент – белое и какое-то непроницаемое. Складывалось впечатление, что нет никакого выпускника Лапека и никогда не было, а человек, стоящий между особистами, и не человек вовсе, а так, пустое место, досадное недоразумение, которое директор училища вынужден созерцать.
Потом были три ужасных дня в одиночной камере. Тадеуш тщетно пытался понять, чем же таким он разгневал овер-канцелярию, тасуя в голове колоду знакомых и все те невинные мероприятия, которые он посещал в свою студенческую бытность. И с каждый разом на дружеских лицах появлялись все более зловещие выражения, а разные пьяные сборища с дурацкими шутками казались уже чуть ли не антиправительственными сходками заговорщиков.
К четвертому дню Тадеуш был готов признаться в чем угодно и кому угодно. К сожалению, из собеседников у него был лишь автоматический дозатор еды, исправно выдающий безвкусную пайку и сообщающий об этом невыразительным металлическим голосом. Хотя скорее всего Тадеуш просто тогда был не способен почувствовать вкус.
И на четвертые сутки его заключения состоялся разговор, который в одночасье стал точкой в короткой жизни неизвестного молодого актера. Тадеуш Лапек скоропостижно скончался, о чем ему недвусмысленно сообщало официальное уведомление о смерти, показанное тут же. А сам Тадеуш становился Сайрусом фон Бейли, молодым потомственным аристократом, владельцем целой планеты и по совместительству наследником Императора.
Он так и не понял, кто тогда сидел перед ним и тихим вкрадчивым голосом объяснял сложившуюся ситуацию. Лицо собеседника было в тени, и только голос обволакивал со всех сторон, почему-то доводя Лапека до дрожи в коленях.
– Вы только что получили контракт на всю жизнь, Тадеуш. Вы сыграете такую роль в мировой истории, по сравнению с которой все остальные роли не более чем жалкое фиглярство. Не дайте же нам усомниться в правильности нашего выбора.
Что случилось с настоящим фон Бейли, Тадеуш тоже пытался не думать, находясь в странном состоянии какого-то восхищенного ужаса перед разворачиваемыми перед ним подробностями аферы вселенского масштаба. Подумать только, покуситься на саму суть Империи, на символ ее незыблемости и стабильности!
