Стена - Робертс Адам (книги без сокращений txt) 📗
Вверху за Мясниками были и другие деревни. Говорили, что стена в том направлении становилась более изрезанной, изобилуя утесами и выступами, на которых условия жизни лучше. Однако, по мнению Тигхи, самым лучшим участком стены был тот, что простирался прямо над ним. Такой ровный, такой чистый. Стена, синея, уходила вдаль, где приобретала расплывчатые очертания, а затем и вовсе растворялась в дымке, сливаясь с небом.
Если бы только зрение у меня было поострее, а день безоблачным, подумал Тигхи, наверное, я увидел бы всю стену до самого верха.
Всю до самого верха. От этих слов у него мурашки пробежали по спине. Однако утро уже переходило в день, и в воздухе стояла дымка, снижая видимость до нескольких тысяч ярдов. Левее большие кучевые облака ласкались к стене, словно какие-то гигантские животные сосали чью-то огромную грудь. Возможно, именно это и случилось с далекой, невидимой верхушкой стены, подумал про себя Тигхи. Возможно, она превратилась в облака. Облака. Превратилась. Эти слова несли в себе глубокий смысл и огромный заряд энергии. Они были такими же высокими, как и сама стена.
У ног Тигхи послышался какой-то шорох. Опустив взгляд, Тигхи увидел обезьяну. Попытался дать ей пинка, но та, взвизгнув, увернулась. Вскочив на ноги, Тигхи погнался за тварью, но она проворно взобралась вверх по стене на пару десятков ярдов, цепляясь за пучки травы, торчавшие здесь и там.
Засмеявшись, Тигхи опять уселся спиной к стене. Сжевал еще несколько стебельков травы и опять принялся смотреть в небо, цвет которого менялся в зависимости от высоты. От розового цвета языка, около солнца, до более насыщенных и плотных голубых оттенков верхней части. Однако Тигхи никак не мог определить место, где одни цвета сменялись другими. Что придавало небу цвет? Только ли солнце? Но ведь воздух невидим (он помахал рукой перед лицом, чтобы еще раз убедиться в этом), значит, никакого цвета не может быть.
Должно быть, солнце отражается от чего-то, что придает воздуху цвет.
Внезапно эта мысль рассыпалась у него в мозгу тысячью искр, словно обладала сильнейшим электрическим зарядом. А что, если есть другая стена – стена настолько далекая, что он не видит на ней никаких деталей, и все же такая огромная, что заполняет все небо от горизонта до горизонта? Эта мысль поразила Тигхи как молния.
Другая стена?
В голове у Тигхи возникло странное ощущение, будто там что-то сместилось. Все кругом поплыло. Казалось, его мозги молниеносно сжались в бесконечно маленький комок, который тут же резко увеличился в размерах. Что-то вдруг хлынуло неудержимым потоком из точки в центре его черепа. Другая стена. Эта идея полностью овладела его умом.
А вдруг на ней живут люди? Люди, похожие на него, или, может быть, совсем не похожие. Тигхи закрыл глаза и попытался представить, как могла бы выглядеть его стена. Какой у нее цвет? Светлый и зеленый от трав; коричневый и черный от обнаженных пород. Возможно, пятна серого цвета от скал и бетона. Тигхи изо всех сил напрягал мозги, пытаясь взлететь на крыльях своей мечты и приблизиться к этой мировой стене. Какова же будет окончательная смесь цветов? Однако в его воображении неизбежно возникал грязный фон с беспорядочно разбросанными на нем пятнами различной формы и размера и все того же цвета грязи, но иных оттенков. Нет, небо выглядит совсем не так. Тигхи снова открыл глаза и попытался мысленно изобразить главные черты того, на что смотрел.
Возможно, это стена совершенно иного типа, возможно, она сделана не из скал, земли и растительности, как стена, на которой он жил. Вместо этого Бог мог создать ее целиком из серого пластика (а почему бы и нет? Бог мог сотворить все, что угодно). Или даже металла. А ведь это мысль! Стена, такая же огромная, как и сама мировая стена, однако гладкая, чистая и безупречная. Вся ее поверхность – блестящий металл, отражающий солнечный свет и придающий ему голубой оттенок. Металл, на котором живут люди; такие же блестящие и гладкие, как хром, они тают и сливаются вместе, когда занимаются любовью. Гладкая, глянцевая кожа, соприкасающаяся с такой же кожей; одно сплошное, глянцевое пятно из секса. Вик мальчика зашевелился, но Тигхи уже клонило в сон, и он не стал с ним забавляться. Вместо этого он задремал.
Тигхи проснулся внезапно потому, что ему стало страшно. Он почувствовал своим нутром, что начинает падать. Тигхи ненавидел это ощущение. В последнее время такое случалось с ним все чаще и чаще. Мир опрокидывался, и конвульсии в животе служили безошибочным признаком того, что он скатился с мира и падает. При этом мальчик всегда просыпался и обнаруживал, что судорожно цепляется за землю. Требовалось немало времени, чтобы прийти в себя.
Тигхи сел и прижался спиной к стене. Ощущение ее незыблемой прочности всегда успокаивало. Когда он опять посмотрел на небо, оказалось, что в сочетании оттенков произошли изменения. Если другая стена существует, то почему не предположить, что за ней существует еще одна? А за ней следующая? Стена за стеной, как страницы в книге, и пространство между ними, достаточное лишь для того, чтобы в него могло проникнуть солнце, освещая сначала одну сторону, а затем другую.
Картина получилась довольно нескладная, но было в ней нечто привлекательное.
Как страницы в книге. У его па есть две книги. У некоторых людей в деревне их более дюжины. Люди считают книги богатством, однако ма Тигхи всегда презирала их. Она обычно говорила:
– Книги есть не будешь.
Тигхи потер затылок, в котором опять начало покалывать. Теперь все носило на себе отпечаток его сна, этого кошмарного ощущения падения в ничто. Мысль о том, что он прожил восемь полных лет, что его детство уже заканчивается и начинается переход к взрослой жизни и все это время, каждую минуту он находился в нескольких ярдах от края мира, пугала мальчика.
Все так зыбко и ненадежно. Жизнь таит в себе постоянный риск. Да, в том-то и дело. Вечная опасность – горькая правда об основе существования на стене. Наверное, даже козе, даже такому тупому существу, как коза, в тот момент, когда она перекувырнулась через край бытия, было дано озарение, проблеск понимания хрупкого равновесия вещей. Жизнь – вечное балансирование, а смерть – нечто вроде падения.
