Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна (библиотека книг txt) 📗
– Я буду жить в «Эдеме»? – спросил Платон, усаживаясь на сиденье глайдера рядом с Дерпфельдом.
– Как же, разогнался! Полицейское управление оплачивает твое пребывание на планете, – сержант почему-то перешел «на ты». – «Эдем» нам не по карману. Так что мне ведено приютить тебя в моей норе. А в «Эдем» мы летим потому, что именно там был убит Корман.
Выходит, погибшему по карману было проживание в «Эдеме». А ведь еще два года назад Фред не мог выложить на шахтерской планетке Адонис за комнатушку несколько кредитов. Но этими сведениями Платон не стал делиться с полицейским.
– Давно знаешь Кормана? – Тот уже начал допрос.
– Около трех лет. Он спас мне жизнь. – Теперь, когда Корман мертв, можно в этом и признаться без ущерба для самолюбия.
– У него были враги?
– Куча. Но обычно этим людям нечем было заплатить за выпивку в дешевой забегаловке, так что приобрести пропуск в здешний рай…
– Пропуска на нашу планету не продаются, – прервал профессора Вил Дерпфельд. – Сюда можно попасть только по приглашению, вступив в клуб друзей Рая. Теперь ты это знаешь.
– Тем более, глупо спрашивать о врагах, – пожал плечами Атлантида. И пожалел, что не остался на Кроне-3. Симбиоз с паутиной уже не казался таким ужасным. Паутина хотя бы не выказывает каждую секунду свое превосходство.
– Они могли попасть сюда по приглашению, – настаивал полицейский. – Я… – он сделал заметное ударение на этом «я», –допускаю, что такое приглашение можно подделать.
Выходило, что начальство Дерпфельда таких допущений не делало.
– Хочешь сказать, что Корман был членом клуба? – удар по самолюбию был весьма ощутим. А профессор Рассольников никогда не скрывал ни от себя, ни от других, что он человек честолюбивый.
– Разумеется, и он, и его жена.
– Фред женился? – Платон был удивлен. В который раз.
– Ну да. Забронировал номер в «Эдеме» на весь период медового месяца. Бедняга потрахал женушку две недели, и его кокнули.
Может, Альфред женился на какой-нибудь очень богатой пожилой дамочке, которой лет двести. Биокоррекция ныне творит чудеса. Столетние красотки выглядят как сорокалетние. А ради того, чтобы числиться в первой сотне галактических миллиардеров, можно забыть про год рождения своей жены. Впрочем, строить теории – это по части полиции, хотя вряд ли этот тип мог придумать какую-то версию, если судить по высоте его лба. Платон с сомнением окинул взглядом голову полицейского. Лоб, впрочем, был не таким уж и низким. Если не сравнивать его размеры с размерами челюсти.
Глайдер опустился прямо на огромный пруд. Внизу скользили рыбки, колебались седые водоросли. Сама поверхность была, как стекло, – антигравитационная пленка накрывала пруд невидимой крышкой.
– И где номер Кормана? – спросил археолог, оглядывая белоснежную колоннаду, окружавшую пруд.
– Все ЭТО его номер. – Вил сделал широкий жест. – Там бассейн. Вон там прогулочный парк. В конце галереи столовая…
– Мы будем обедать?
– Нет. – Казалось, Дерпфельд не понимал шуток. Интересно, как он общался с Корманом? Вероятно, они не были знакомы. К взаимному удовольствию. – Конгресс «АнтиФоменко» хотел снять этот номер для своей конференции, но устроителям он оказался не по карману. Им пришлось довольствоваться более скромными помещениями. А вот «фоменковцы» проживали здесь целых две недели. Как раз незадолго до прибытия вашего друга.
– Они тоже члены планетарного клуба?
– Устроитель конференции. Остальные получают песни.
– Песни? Ах, да! Временные пропуска.
– Кстати, мне понравилась их последняя теория: никакой цивилизации на Старой Земле никогда не было. Ее выдумали отшельники с Тау Кита. По-моему, в этом что-то есть.
– А цивилизацию Тау Кита выдумали на Старой Земле. Круг замкнулся, получился парадокс первичности, и теперь никто не знает, какая цивилизация ложная, а какая истинная. Может быть, вернемся к делу Фреда?
– Я знаю, что за день до смерти Корман отправил тебе посылку. Что в ней было?
– Обломок неизвестно чего. И никаких разъяснений. – Профессор Рассольников решил не сообщать о странной записке, а то придется рассказывать этому типу, кто такая Елена Прекрасная, Парис, Менелай и другие. Еще заставит читать «Илиаду» наизусть.
– Это «неизвестно что» при вас?
– В моем багаже.
– Нужен анализ. Не волнуйся, сперму и кровь не требую – только твой багаж.
– Сделать анализ можно. Если обещаешь сообщить мне результаты.
Дерпфельд стал думать. Причем думал довольно долго.
– Хорошо, если в данных не будет ничего секретного, так и быть, я наплюю на инструкции и намекну…
– В каком смысле – секретного?
– В секретном. А теперь глянь по сторонам и скажи, нет ли здесь чего-нибудь странного. Какой-нибудь заковыристой вещицы.
Они медленно шли по аллее, уставленной статуями из золотистого мрамора. Да, статуи золотистые, как лучи солнца на Старой Земле, а базы статуй из полированного черно-красного гранита. Поначалу Платон решил, что это голограммы. Но, коснувшись одной из мраморных красоток, убедился, что камень настоящий.
Аллея вела к одноэтажной вилле. Стеклянные двери раскрылись, и галерея вывела в просторный холл с мелким бассейном посередине. Пол был оригинален – прозрачное покрытие, а под ним – будто вмерзшие в лед человеческие тела – юноши и девушки, причем, совершенно обнаженные. Разумеется, голограммы. Но производило впечатление. Все двери холла находились в режиме невидимости. Платон открыл ближайшую. Оказалось – столовая. Круглая беседка с круглым столом посередине, и вкруг стола двенадцать стульев с золочеными подлокотниками. Вьюнки, усыпанные голубыми и белыми цветками, обвивали ажурные колонки.
– Можно узнать, что здесь, собственно, принадлежит Корману и что – гостинице?
– Он купил мебель для этого номера.
Платон опустился на стул. Просто потому, что почувствовал настоятельную потребность в поддержке. Дорогущий стул оказался не особенно удобным. Платон предпочитал сенсорные кресла, что приспосабливаются к своим седокам. Эти статуи и золоченая мебель так потрясли воображение профессора, что признание прозвучало как бы само собою:
– Я знаю, что два года назад господин Корман имел на счету двенадцать кредитов. Ровно столько, чтобы можно было не закрывать счет. А теперь… вот… эта мебель. Сколько же денег у него сейчас на счету? Разумеется, это тайна…
– Не тайна. Все те же двенадцать кредитов. Но продавцы мебели, как и прочего барахла – драгоценностей, одежды, антигравитационного оборудования и косметики, – считали твоего приятеля платежеспособным.
– Я хочу его видеть… То есть его тело.
– Не советую.
– Может быть, убит вовсе не он.
– Господина Кормана опознали, – веско заявил сержант.
– Не можешь предъявить его тело?
– Могу. Идем, раз тебе охота. Морг здесь. И хорошо, что с утра не ел.
– Где здесь?
– В номере. Этот номер «Эдема» предусматривает все, что может понадобиться современному человеку. Включая многоконфессиональную церковь, родильную палату, искусственную матку для взращивания зародыша и морг.
Блестящий ящик выкатился из холодильника и раскрылся сам собою, ибо он был создан лишь для того, чтобы хранить и чтобы раскрываться, равнодушно демонстрируя содержимое. Голова Кормана в ореоле густых черных волос казалась почти живой. Запрокинутое лицо. Острый подбородок. Нос с горбинкой – горбинка у мертвеца сделалась чуть заметнее. Шея с острым кадыком. Широкие плечи, опять же худые, и руки очень длинные, покрытые густыми темными волосами. Но от ключиц до самого лобка тело имело вид освежеванной туши из мясной лавки начала двадцатого века – тонкие пленки красного на белых ребрах, ямина, прежде вмещавшая внутренности, и сероватая белизна позвонков под слоем запекшейся крови.
Платон отвернулся, пытаясь справиться с конвульсивными спазмами желудка. И кинулся вон из морга. Да, хорошо, что он не ел – желудочный бунт прекратился после нескольких глубоких вдохов.
