Сияние - Валенте Кэтрин М. (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Так или иначе, всё происходит из-за девушек, [неразборчиво]
Ладно, ладно, я тебе наскучил. Я бормочу всякую ерунду. Я с этой историей ещё ничего не решил. Я даже не знаю, что именно надо решать. Я бы предпочёл, чтобы смерти в ней не было. Да, мне бы это очень понравилось. Время, кстати говоря, ужасно безвкусная штука. И давай-ка поразмыслим, что нам делать с этим коэффициентом эффективности.
Давай начнём как положено. Вот что я думаю: она пришла из ниоткуда. Она пришла из моря. Она пришла из тьмы. Земля поимела Небеса, и было у них сто детей — или, может, всего девять. Меркурий, Венера, Марс, вся эта разношёрстная семейка. А у девяти были собственные дети: Фобос, Тритон, Ио, Харон и прочие шалопаи. Может быть, мы всё сделаем как когда-то, давным-давно. Ты знаешь, я так и не расстался с водевилем. Нарядить бы главных героев планетами и лунами: Сатурн с кольцами на голове; Венера в одеянии, с которого стекает вода; Марс в ковбойском наряде; Нептун… я не знаю — парящий над сценой, как левитатор? И все такие поглупевшие от эф-юна [11], с героиновыми глазами и потёкшим макияжем. Пусть изобразят живописную сцену на фоне занавеса, усеянного крупными блёстками. Потом пусть начинают друг друга убивать. Пусть всё идёт как у Шекспира. Сумасшедшие здоровенные ножи. Вёдра крови. Крови и мальцового молока.
И вот маленькие негодяи закалывают Небо насмерть и бросают блёстки в море, и они превращаются в надпись на экране, и оттуда появляется она. Из слов и из воды. Она может всплыть на двустворчатой раковине моллюска, покрытая кровью и молоком. В конце концов, так и выглядит рождение. Пусть она будет обнажённая, с миртовой ветвью в одной руке и камерой — в другой.
Понятия не имею, кого брать на эту роль. Кого-то нового. Я не хочу кого-то, чьё лицо уже принадлежало кому-то другому. Придётся позвонить Ричарду. Он найдёт какую-нибудь девушку только что с ракеты, похожую на неё. Он всегда знает, что мне нужно. И вот, кем бы она ни была, она посмотрит сквозь камеру в своей руке на камеру в моей руке. Волны ударятся о неё и обмоют дочиста. Почти дочиста. На лице останется отметина. Как будто рана. Вуаля: Венера родилась.
[неразборчиво]
Да. И Северин тоже. Никакой разницы.
Но это последний раз, когда мы используем её имя, Винче. Каково наше правило? Нельзя давать имя субъекту. Нельзя произносить слово «смерть» в детективной истории после того, как обнаружено тело; и нельзя произносить слово «любовь» в романтической мелодраме до самого конца, пока она не выстрелит как пуля, та самая пуля, которая лежала на столе с того момента, как в первом дубле первой сцены хлопушка чмокнула губами. Нужно кружить! Нужно выслеживать! Но не называть вслух.
МАКО: Но все поймут, о ком речь. В чём смысл притворства?
АНК: Притворство — суть искусства, дорогая. Иначе… иначе это всего лишь похороны.
[долгая пауза] Мы дадим ей другое имя. Чёрт побери, я назвал её один раз, могу назвать снова. Что-то напыщенное, что-то мифическое, что-то венерианское. Все имена в конечном итоге должны восходить к Венере. Помню, что ты сказала, когда мы сочиняли сценарий «Баньши с космического корабля» — мы отправились в ту хижину в Море Изобилия и завели старую песенку, писали киношки вместо того, чтобы трахаться. Две комнаты, две печатные машинки, лес из синих кассий и лунные маргаритки у дверей. Мы купались голыми в горьком серебристом море, и ты плыла на спине, озарённая светом Земли, вода стекала с твоих грудей цвета коллоидного серебра, и вот ты сказала: «Имена — не одиночки, они соединены, даже в реальной жизни. Ты называешь своих детей в честь усопших или в честь того, кем, как ты надеешься, они станут, или в честь того, кем ты когда-то надеялся стать сам, и родители твои поступили так же с тобой, и эта большая, сверкающая сеть имён рассказывает историю целого мира. Имена — опоры, которые держат на себе груз. Имена — это судьба». Ты не позволяла мне просто взять и назвать нашего героя Джоном, а его демоническую невесту — Молли.
МАКО: Это другое дело.
АНК: Назовём её Аресом. Я уже дал ей мужское имя в первый раз, так почему бы и сейчас не поступить так же [12]? Оно безупречно. Арес пошёл и трахнул Венеру, когда должен был заниматься тем, что у него получалось лучше всего — то есть драться с любым, кто только покажет кулак. Здорово, правда? Ну да. Ну да.
МАКО: Пусть она сохранит своё имя, Перси. Пусть все сохранят свои имена. Она бы возненавидела тебя, узнав о таких изменениях. Ты и сам знаешь.
АНК: [Несколько раз прочищает горло. Его голос дрожит.] Я не хочу. Я не хочу писать его в верхней части каждой страницы. Я не хочу быть вынужденным произносить его. Каждый день. Целый день. Я не хочу звать какую-нибудь начинающую актриску именем моей дочери.
МАКО: Очень плохо. Это и мой сценарий тоже. Я тебе не секретарша. Её зовут Северин. Не выйдет у тебя превратить её в одну из наших демонических невест.
[Слышны звуки печатной машинки. Кто-то тушит сигареты, потом зажигает новые, выдыхает дым.]
АНК: Ладно. Ладно. Ты победила. Северин чёрт её побери Анк отныне и во веки веков, аминь.
Вернёмся к делу. Как только мы создадим мир — Небо, Землю, раковину моллюска [13],— перейдём к более важным вопросам. Текущий сценарий. Все сцены полностью изменим. Я хочу сделать настоящий нуар: пускай испорченные неоновые вывески отражаются на дождливых улицах Луны. Хотя вообще-то не обязательно, чтобы это была Луна. Есть места и поинтереснее. На Уране случаются ужасные бури. Прям самый натуральный гнев Господень. Мы что-то однажды снимали в Те-Деуме, верно? Что именно? «Вора света»? «Убийцу Оберона»? Иисусе, совсем забыл. Мы с тобой сделали слишком много кинолент. Или слишком мало. Их вечно не хватает. Слишком много, чтобы иметь какой-то смысл, слишком мало, чтобы сказать то, что мы хотели сказать. Но Тэ-Дэ — в самом деле потрясающий город. Все эти светящиеся башни — биолюминесцентные, чтоб ты знала, — розовые, пурпурные и ярко-зелёные, утыкаются в звёздное небо, точно пальцы жирдяя. А ещё там всё адски дешёвое. Пабы повсюду, точно грибы поутру. Гравитация хорошая, по крайней мере, зимой.
МАКО: Если ты настаиваешь на натурных съёмках, понадобятся как минимум разрешения для Нептуна, Сатурна и Юпитера. Главные съёмки будут на Луне, ясное дело. А что с Венерой?
АНК: Ох, Винче, я не знаю. Не знаю, смогу ли я. Нет ли на Луне такого места, которое можно выдать за Венеру? Морей у нас достаточно. Я из шланга залью половину Луны, если это позволит мне не лететь на Венеру. Или можем попробовать Землю. Угрюмую старушку Землю. Может, Москву. Или Чикаго. Пригодилась бы Австралия, но канцелярщина будет чудовищная. Возможно, Мельбурн. Сидней я не выношу. Мы чуть не сняли там «Нет владыки над надеждой», помнишь? Вид весьма смахивает на старые части Марса. Но потом на Марсе нам предложили лучшие условия, и ты высчитала для нас налоговые льготы. Гуань-Юй — изумительный город. С любого балкона видно гору Олимп.
МАКО: Но в конечном итоге, нам нужен город. Самое сердце города. Нуару обязательно нужен город. И детектив. Полагаю, мы говорим про Анхиса.
АНК: Знаю, знаю. Кто же ещё это мог быть? Если мы не представим его достаточно быстро, все просто будут ждать, пока он появится. Мы рассказываем историю, которую все уже знают. Нам надо обогнать их воспоминания.
МАКО: Кажется, он сейчас опять живёт на Венере. Будет нетрудно его найти, если он нам нужен собственной персоной.
АНК: Господи Иисусе, нет, он не будет играть самого себя! Я не мазохист. Пусть гниёт в тех вонючих болотах. Я сделаю его лучше, чем он когда-нибудь был. Наш великий детектив… с амнезией. Он ищет свою память. Собирает свою жизнь по частям — и не может этого сделать, не найдя Её! История пишет сама себя. Он охотится за историей, и он сам — история. Достань ему тренчкот и шляпу с такими острыми полями, чтобы рассекали ночь. Револьвер в кобуре на бедре, что-то большое и грозное с виду. Грёбаный дождь всё льёт и льёт ему на голову. Если я увижу хоть одно сухое пятнышко на этом лице со впалыми щеками, ей-богу… Мы можем даже позволить себе озвучку, если захотим.
