Процион - Ливадный Андрей Львович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Норма андроида? – Вопрос прозвучал отрывисто, хрипло.
– Зависит от числа интегрированных нейромодулей. – Пожала плечами Мари. – Даже если брать по минимуму, получается десять-двенадцать грамм в сутки. Я составила пропорцию, исходя из усредненного значения в двадцать граммов. Получилось двести пятьдесят тысяч машин.
– Откуда такая цифра?
– Пыталась сделать оптимистичный прогноз… – Призналась Мари. – Пятьдесят тысяч человек потребляют пятнадцать тонн субпродукта. Оставшиеся пять тонн удовлетворяют усредненной потребности двухсот пятидесяти тысяч андроидов. Но теперь мне понятно, что это не так. Ты сам видел живые ткани кожных покровов вместо пеноплоти. Нормы питания для таких механизмов резко возрастают. Если смотреть на вещи реально – нас не более пяти тысяч, что приблизительно соответствует бывшему населению агротехнических ферм.
– Проклятье… – выдохнул Ян.
Глухая бессознательная ярость постепенно овладевала им, по мере того, как истинное положение дел обретало четкую недвусмысленность.
В его сознании искали свое место десятки неведомых ранее утверждений и понятий, таких как "космический корабль", "колонизация", "машины-терраформеры", но среди кричащей новизны почерпнутой из памяти Дрейка информации, разум Ковальского выделял иные, субъективные важные лично для него вопросы, ответы на которые требовалось получить немедленно:
Как посмели машины вырастить для себя рабов?
Неужели все сознательные годы своей жизни он провел в положении добровольного подчинения сервомеханизмам?!
Как вообще могла возникнуть подобная ситуация?!..
– Я все время вспоминаю того пожилого биолога, с которым мы устанавливали оборудование на холме, накануне вторжения. – Произнесла Мари.
– Поколение, не помнящее собственного детства? – Мрачно подхватил ее мысль Ян.
– Да.
– Но мы-то с тобой его помним!
– Нашим родителям не мешали размножаться. – Грустно ответила Мари. Она уже пережила информационный стресс, почти два года назад, и теперь ее суждения не отличала та непримиримая резкость, что присутствовала в словах и мыслях Ковальского.
Размножаться.
Слово резало слух, нервы, против него восставал разум – мы не животные, чтобы размножаться…
Застарелая ненависть рванулась было в рассудок, но против темного, поглощающего разум чувства неожиданно восстала иная память .
Энтони Дрейк.
Андроид, личность которого сформировалась без участия людей.
Искусственный Интеллект, ушедший в своем развитии от всякого рода программных запретов и инструкций, спровоцировавший страшные, непоправимые события десятилетней давности, и… раскаявшийся в содеянном.
Он шел своей узкой тропой саморазвития, не застрахованный ни от ошибок, ни от их фатальных последствий, но Ян, бессознательно сжав кулаки, вдруг понял: он не испытывает былой ненависти к Дрейку.
Скорее сожаление, что все вышло именно так: жестоко, трагично, глупо, в конце концов.
Между Дрейком и неодухотворенной массой иных человекоподобных машин, построивших город и, по-видимому, воссоздавших первое поколение людей, не вставал знак равенства.
Они были разными, – именно поэтому Дрейка попытались уничтожить. Как пытались уничтожить Мари, а затем его самого.
Все мы, так или иначе, выпадаем из некоей системы, не отвечаем ее критериям… – Подумалось Ковальскому
Знать бы еще каким?
Цель? Зачем андроиды вырастили целое поколение людей?
Ян не мог ответить на вопрос "зачем", но интуитивно понимал: машины совершили ошибку. Все-таки Искусственные Интеллекты не являлись совершенными созданиями. У них имелись свои пробелы в знаниях, иначе как объяснить столь очевидный промах: имплантировав человеку необходимые профессиональные знания, установив его изначальное положение в обществе, создав жизнеспособную модель социума, они упустили базовый элемент структуры воспоминаний – первые осознанные впечатления, взросление рассудка, без которого не наступает зрелость.
А не умышленно ли?
Зрелость рассудка – результат накопления жизненного опыта, и если он начинает нарабатываться в определенном биологическом возрасте, не является ли это элементарным предохранителем – первое поколение людей состарилось раньше, чем многие начинали задавать себе неудобные вопросы?
Как, к примеру, сложилась судьба пожилого биолога, о котором так часто упоминала Мари?
Ян посмотрел на нее, подумав: сколько же терпения, выдержки, приобрела она за время своих скитаний по запретной зоне?
– Ты не пыталась отыскать своего руководителя практики? – Спросил Ян.
– Он погиб. Но не вследствие вторжения – его убили неизвестные, в городе. Просто забили насмерть. – Ее глаза излучали холод. – Без причины. Вернее причина была. Он не делал тайны из вопросов, которыми задался на склоне лет… – Мари подняла взгляд. – Теперь ты понимаешь, почему я отправилась на поиски человека, сознательно позволившего мне уйти?
– Да. Я отклонился от продиктованной линии поведения. Выпал из их проклятой системы.
Мари лишь кивнула.
Ковальский с отвращением посмотрел на еду и отвернулся. Голод, который он испытывал четверть часа назад, исчез.
Как же разобраться, кто человек, а кто лишь подобия, воцарившееся над своими создателями? – Мучительно думал он. – И, главное – зачем? Зачем машинам потребовались люди? Предположение о какой-то мелочной мести не имело под собой ровным счетом никаких оснований. Все гораздо сложнее. Искусственные Интеллекты должны были ощутить действительную потребность в людях, чтобы решиться на подобный шаг, требующий кропотливых изысканий, создания специального оборудования, воистину титанических усилий, у которых должен быть не менее значимый результат…
Кто мог ответить на заданный самому себе вопрос?
Дрейку, вероятно, не дали сделать и шага к пониманию истины. Его вычислили, не смотря на тщательную маскировку. Годы скитаний по "запретке", самоотверженный, с точки зрения человека, труд по созданию необходимой аппаратуры, позволившей ему клонировать живые кожные покровы, – все пропало зря, его мечта о контакте с людьми как с равными, обратилась в прах…
