На границе двух миров (СИ) - "Свифт" (читать книги онлайн txt) 📗
— Это, по-твоему, "с равными"?! Заявились в чужой дом и принялись громить все, чтобы выгнать тараканов!
— Да я, в общем-то, и не оправдываю Конклав. Просто рассказываю тебе ход их мыслей.
И тогда я все решил.
— Отпусти меня к людям, отец… Я не член Золотой Армады, я курсант Академии в научной экспедиции и я хочу продолжить свое исследование.
Он молчал. Молчал так долго, что я заговорил снова, находя в себе все новые причины вернуться к людям — и озвучивая их вслух.
— Я расскажу людям о том, зачем вы это делаете. Я расскажу им, что вы не хотите ими править или уничтожать — только защитить, в своей дурацкой манере "я сильнее и это дает мне право". Черт, отец, я Тамплиер! Я должен защищать — а вы предлагаете мне уничтожать! Спасать, а вы приказываете — убивать!
Я замолчал, ошеломленный своими последними словами, последним доводом, потому что внезапно осознал, что он — настоящий. Я не выдумал его, потому что вопросы чести — язык, который хорошо понятен моему отцу, я и в самом деле так думаю.
— Я — Тамплиер, — тихо повторил я. — И ты знаешь, что я — прав.
И вот я здесь. Покинул свой народ, во второй раз, но уже не потому, что чувствовал себя чужим. На сей раз все по-другому.
К добру ли, к худу, но Кхала изменила меня. Или, быть может, просто усилила то, что и так было внутри — кто знает? Наверное, только Она…
— Да, Антига Прайм… — тихо согласился Джим, кажется, понявший все и без слов. — Мы пришли.
Если я не могу переубедить протоссов, то, может, у меня получиться остановить людей от занесения моего народа в список "опасных ксеносов"?
— Да. Дай мне пару секунд.
Ведь протоссы, сами того не подозревая, вручили мне в руки рычаг, с помощью которого я могу попытаться "перевернуть Землю".
Все в Золотой Армаде, включая Наблюдателя Алдариса, были воинами, или вращались в близких им кругах. Они, бесспорно, читали отчеты о том, кто такие терране и с чем их едят, были среди них даже те, кто лично принимал участие в ментальном сканировании триста лет назад, но их в первую очередь интересовало то, что и должно интересовать воинов — военные технологии, тактика и стратегия, военная структура, уровень агрессии… И, изучая вопрос в пределах своей компетенции, они неизбежно упускали остальные.
Времена, когда существовало такое понятие, как "дипломатия протоссов" закончились тысячу лет назад, с восстановлением псионной связи и Кхалы — она просто стала не нужна. Да и тогда она была не очень развита — Эпоха Раздора была периодом войн всех против всех, без правил и законов. Сомневаюсь, что и на Аиуре найдутся те, кто знает человеческую культуру достаточно хорошо, чтобы понимать, что значит термин "посол".
Для протоссов я — просто упрямый мальчишка, выбивший себе автономную научную экспедицию для изучения другого биологического вида в условиях "полного погружения" и привязавшийся к объектам исследования сильнее, чем следовало бы. Моя миссия — передать сообщение, рассказать о Первенцах богов и подтвердить сведения о связи Конфедерации и зергов. Вероятность моего предательства даже не рассматривалась — моя связь с Кхалой и добровольное согласие ее сохранить сводили вероятность такого развития событий к нулю. И они были во всем правы — я не собирался предавать протоссов и делать что либо, что может нанести вред Кхале.
Для людей же я — посол, неприкосновенная фигура, облеченная властью говорить от лица всего народа.
Если мне удастся, пользуясь этой властью, удержать ситуацию под контролем и заложить основу будущего союза…
Мою руку сжала узкая ладошка, а в следующее мгновение короткий импульс "Ты справишься" обдал меня горячей волной теплоты и поддержки. Как она умудрилась сохранить веру в меня после всех тех глупостей, что я наворотил?
Я глубоко вдохнул, усилием воли усмиряя бешено колотящееся сердце, и резко выдохнул, отбрасывая в сторону сомнения, улыбнулся через плечо Салли и кивнул Джиму:
— Я готов.
Арктур Менгск, лидер революции Сынов Корхала, самый кровавый террорист тысячелетия, потерявший семью и Родину по вине Правящих Семей. Он почти не изменился с того памятного дня четыре года назад, когда мы виделись в последний раз. Разве что седины в волосах стало больше, в уголках глаз собрались усталые морщинки, а ранее прямой и твердый взгляд карих глаз приобрел интенсивность промышленного лазера, плавящего гранит, будто он шоколадка.
Да помогут мне Зел Нага…
— Эн Таро Адун, человек. Кхала приветствует тебя.
_________________________________________
*- ПВЛ — пространственно-временной люфт. Первая цифра — погрешность координат в метрах, вторая — в секундах.
Интерлюдия 5.0. Убить дракона
Старинные антикварные часы, массивные и чудовищно тяжелые, по уверениям продавца привезенные со старушки-Земли первыми колонистами, равнодушно отмеряли время, тяжеловесно роняя в вязкую тишину каюты свое извечное: "Тик-так". Совершенный метроном, считающий секунды от начала времен и до тепловой смерти Вселенной, дробящий Вечность на идеальные, ускользающие от восприятия отрезки.
"Тик-так" звучало одинаково сухо и невозмутимо всегда: когда вокруг ломались судьбы и люди; когда глупые, суетливые смертные признавались друг другу в любви или ненависти, убивали и зачинали жизнь, кричали от боли или наслаждения.
"Тик-так" звучало веками и будет звучать всегда. Даже если все часы во Вселенной будут разбиты, этот временами тихий, временами грохочущий, разрывающий барабанные перепонки звук никуда не исчезнет, он лишь спрячется в несуществующем интервале между двумя "сейчас". "Тик-так", беспощадное, равнодушное — будет последним, что ты услышишь, пытаясь голыми руками остановить кровь из перерезанной артерии или отбить пулю ладонью. "Тик-так" будет звучать во время короткой и сумбурной молитвы в окопах под обстрелом, Богу, в которого ты никогда не верил, Судьбе, которой не подчинялся. "Тик-так" — скажет тебе Смерть, когда придет твой час.
"Тик-так" звучит в каюте, отражаясь от деревянных стенных панелей, хрустальной люстры под потолком, отражаясь — и утопая в густой тишине… чтобы через мгновение попробовать разогнать ее снова. По корабельному времени наступает ночь — и с каждым новым "тик-так" яркий свет с потолка гаснет, выманивая из углов и теней липкую и густую, как смола, ночную темноту.
"Тик-так" — стучит в ушах крепкого мужчины в массивном дубовом кресле-троне в центре каюты, ладонь рассеяно поглаживает ухоженную полуседую бороду, а потускневший свет с потолка превращает лицо в гротескную маску с черными провалами глазниц и рельефно очерченными морщинами.
"Тик-так" задает мыслям рваный темп, заставляя их хаотично скакать: с того что было — к тому, что есть и чем оно должно закончиться; от теплых объятий матери и ее ласкового голоса — к огромному ядерному грибу, поднимающемуся посреди огромного города, застроенного небоскребами; от черного отчаяния и обжигающего гнева — к холодному расчету и тяжелой, подсердечной ненависти.
Как бы он отреагировал, если бы лет двадцать назад кто-нибудь сказал ему, что однажды он возглавит Революцию — именно так, с большой буквы? Наверное, рассмеялся бы хорошей шутке.
Не такое уж и необычное у него было детство — любящая мать и холодный, сдержанный отец, как он понял куда позже, чем следовало бы, тоже его по-своему любивший, — просто не умевший это показать. Две сестры*: старшая, веселая и беззаботная прожигательница жизни с, казалось, термоядерным реактором вместо сердца — столько у нее было энергии; и младшая — спокойная и рассудительная, любимица родителей, к началу восстания лишь начинавшая свою политическую карьеру — с должности секретаря чиновника средней руки, боявшегося свою подчиненную, дочь всемогущего Ангуса Менгска, больше, чем налогового инспектора. Они обе были похожи на мать, Арктуру же всегда говорили, что сам он похож на отца — сдержанный и расчетливый, прагматик с пунктиком на контроле.
