Происхождение - Леки Энн (бесплатные версии книг .txt) 📗
Медленно и размеренно они шли навстречу друг другу. Не дойдя нескольких шагов до Нетано, Ингрей, будучи не в силах сдержаться, воскликнула:
— Мама!
Она не заплачет. Ни за что!
— Ингрей, милая, — сказала Нетано, подходя к ней. — Я этого не забуду.
«Я этого не забуду». По спине побежал холодок. То ли от неопределенности слов, то ли потому, что до Ингрей наконец–то дошло, что она делает.
Нетано проследовала дальше. Дети, идущие мимо Ингрей, все как один смотрели на нее, не поворачивая головы и не замедляя шага.
Позади двери лария стоял массивный темно–серый мех с широким квадратным телом, четырьмя суставчатыми ногами и огромной пушкой в одной из трех рук. Ингрей тоже умела скрывать свои чувства. Почти как Нетано. Но она не научилась контролировать мыщцы лица так же уверенно, как ее мать. Теперь неважно: ей не придется занимать место матери, она никогда в жизни не станет следующей Нетано. Она всего лишь Ингрей Аскольд, но у нее есть информация, необходимая омкемцам. Ей удалось освободить детей. А еще Нетано, чтобы та смогла назначить себе наследника и передать 148
свое имя. Ингрей поступила так не ради Данака, но надеялась, что с сегодняшнего дня он всю жизнь будет помнить, что обязан сестре очень многим.
Чуть дальше стояли еще два меха. Она прошла мимо раритетов бывшего главного хранителя лария, мимо широченного полотнища, на котором рукой пролокутора Первой ассамблеи был написан устав лария, мимо киоска, в котором за небольшую плату распечатывались входные билеты с номером и датой. Ингрей даже подумала: а не позволит ли ей огромный мех остановиться тут на минутку? Несомненно, сувенир по такому поводу будет дорого стоить. Данак за него хорошо заплатил бы. Хотя, конечно, личный раритет дороже. Она может сама расписаться на билете и попросить омкемцев. Ингрей представила, как громоздкий боевой мех в одной руке держит маленький билет, в другой — кисточку, а в третьей — пушку, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Или чтобы не заплакать, она и сама точно не знала. Она посмотрела по сторонам в поисках паука–меха, но не увидела его. Интересно, Тик где–то поблизости? Вряд ли. Он сказал, что ему придется пробираться другим путем.
Сбоку от киоска лежала куча сине–фиолетовых палочек и коробок. О нет! Это же раздавленные мехи- экскурсоводы. Скорее всего, они были автоматическими, но омкемцы предпочли не рисковать.
— Ингрей Аскольд, идите сюда, — сказал один из ожидающих ее мехов на плохом бантийском.
Она пошла за ним, не оглядываясь и не зная, идет ли следом тот самый мех, что стоял у дверей. Мех привел ее прямо в центральный зал лария, где выставлялись раритеты времен основания Хвай. Раритеты из бумаги и холста и даже глиняные таблички располагались на темнозеленых стенах отдельными группами. Другие экспонаты, которые невозможно было повесить, стояли в стеклянных витринах вдоль стен: чашки, графины для шербета, бусы, даже пара сандалий.
На противоположной стене висел «Отказ от дальнейших обязательств», расположенный вертикально в индивидуальном стеклянном коробе на высокой дюритовой подставке.
Подходя к нему с этой стороны, Ингрей видела лишь его край, но она могла бы, не задумываясь, процитировать слова, начертанные кистью. «Этот документ удостоверяет, что Ассамблея представителей народа Хвай…» Даже если Гарал право и этот конкретный документ — подделка, важны ведь сами слова.
Без дополнительных слоев текста и изображений, которые Ингрей привыкла видеть, когда была подключена к средствам хвайской связи, длинный зал, с экспозицией раритетов, надписей и указателей для детей, казался на удивление пустым. Она вдруг поняла, что усиленно моргает, пытаясь подключиться, но у нее, конечно же, ничего не получилось. Прежде чем прийти сюда, она отрезала себя от связи, но даже до этого в новостях передавали, что с заложниками, захваченными в ларии, связи нет. Наверняка омкемцы каким–то образом заблокировали ее.
В зале находилось несколько мехов. Двое, которых Ингрей уже видела, один остался у входа, и еще один стоял в центре зала, охраняя двух людей, сидевших на полу в ожидании ее. Ингрей сразу же узнала коренастое, седовласое неино — пролокутора Первой ассамблеи по имени Дикат. Рядом с ним устроилась молодая женщина, немного старше Ингрей, но стройнее и выше, это было заметно даже несмотря на то, что заложница сидела на полу. Это была наследница старшего хранителя в зале раритетов послетирской эпохи.
Рядом с выставочной витриной, в которой висел «Отказ», стояли два меха поменьше, которые больше напоминали людей, чем машины. Когда Ингрей подошла, они тут же обернулись.
— Мисс Аскольд, — сказал один из них по–бантийски. — Пожалуйста, не подходите ближе.
Она остановилась. Меньший из двух человекообразных мехов шагнул к ней. Он двигался легко и плавно, и только тут она поняла, что это не машины, а люди в темно–серых доспехах. Как и большинство омкемцев, они были высокими, а доспехи придавали им весьма устрашающий вид.
Первый человек в доспехах что–то сказал, но Ингрей его не поняла.
— Мисс Аскольд, — обратился к ней второй по–бантийски. — Вы не могли бы вытащить шпильки из волос?
— Конечно, — ответила Ингрей.
Голос ее совсем не дрожал, и она обрадовалась. Она вытащила шпильки и протянула их человеку в доспехах.
— Что мне с ними делать?
Первый снова заговорил на непонятном языке.
— Пожалуйста, положите их на пол, — сказал другой. — И отойдите назад.
Она нагнулась, положила шпильки на пол и выпрямилась. У нее имелось устройство–переводчик для путешествий, которое работало без подключения к хвайской системе связи. Ингрей пару раз использовала его на Тир Сииласе. Она не нашла времени, чтобы разобраться с настройками и загрузить дополнительные словари, поэтому работало оно кое–как, но сейчас могло вполне пригодиться. Может, хотя бы язык опознает? Все лучше, чем ничего.
Первый посмотрел на шпильки и заговорил.
— Взять их с пола, — сказал монотонный голос у Ингрей в ухе.
Второй нагнулся и попытался поднять их, но три шпильки все равно выпали из руки, закованной в тяжелую рукавицу.
— Ерш твою меть! — выругался омкемец, согласно переводчику, разумеется.
Доспехи на руках начали складываться, исчезая где–то в районе плеч. Затем человек взялся за виски и снял с себя голову, вернее, шлем. Под ним оказалось бледное, но весьма добродушное лицо и густая темная шевелюра.
— Не знаю, как солдаты это делают, — сказал он, а потом в ответ на недовольный возглас первого добавил что–то на своем языке.
— Фуй, командор! Непристойности из ваших уст. Я — непристойный солдат! — перевело устройство.
Он наконец поднял шпильки, встал и улыбнулся Ингрей.
— Простите меня, мисс Аскольд. Пожалуйста, подождите меня здесь.
Он подошел к меху, стоявшему у ближайшего выхода, нажал что–то, открыл панель на боку, высыпал туда шпильки и снова закрыл ее.
— Пожалуйста, не бойтесь, — сказал он, вернувшись к Ингрей. — Нет причин для неприятного общения.
— Я и не боялась, пока вы это не сказали, — ответила Ингрей.
Он хмыкнул, но не засмеялся.
— Мы с командором хотели бы с вами кое–что обсудить. Но могу ли я прежде задать вам один вопрос? Как вы думаете, все это, — он показал на «Отказ от обязательств», — настоящее?
— Я… я всегда так считала.
Наверное, нужно радоваться, что ее догадка оказалась верной, что отряды Федерации, не сумев получить контроль над Первой ассамблеей, решили захватить ключевые раритеты Хвай. Даже после заявления Гарал «Отказ от обязательств» все еще является самым важным раритетом системы.
Человек повернулся к командору.
— Воспринимай. Как из моих уст.
— В обычных остаются, — сказал командор. — Обычное нет. Внимание есть, спор есть пролокутор. Требуется сомнение, и уровень понижен. Я теоретизирую, искать в другом месте.
— Оставайся, — сказал омкемец, который знал бантийский. — Недостаточность в другие дни, недостаточность в этот момент.
