2312 - Робинсон Ким Стэнли (читаемые книги читать .txt) 📗
Варам дома
Варам вернулся домой, преследуемый призраками. Несмотря на все свои теории, он по-прежнему оставался в туннеле. Он пытался вернуться в псевдоитератив своей жизни на Япете, и в некоторых отношениях это далось легко: свою прошлую жизнь здесь он никогда не забудет. День или два было странно, что очутившись в городе, куда не приезжал много лет, он все равно, проснувшись, волшебным образом знал, куда пойти, знал, что в маленьком магазинчике за углом можно купить свежий хлеб, молоко и прочее: тогда все эти промежуточные годы уходят, и ты опять дома. Утром на работу, вниз по длинной эспланаде под северной стеной-окном, выходящим на огромный спуск вдоль бугра. Белое с черным на краю района Кассини, обширный китайский пейзаж — черная тушь на белой бумаге. Возле небольшой площади в квадратной башне с белыми стенами размещались несколько департаментов Совета, здесь много знакомых; он как будто возвращался к своей ранней реинкарнации. Он может все проделать точно, сыграть, как актер в пьесе, написанной в прошлом столетии, может жить повседневной благонадежной обычной жизнью, взяв за основу дежавю, которое он воскресил в себе, — но нет.
Нет. Ведь гораздо более сильный псевдоитератив туннеля по-прежнему заполняет его сознание и накладывается на сиюминутные ощущения. И поскольку Япет в настоящем был по большей части Япетом воспроизведенным, для Варама гораздо более ярким оказалось прошлое, то, что он пережил вместе с подругой с Меркурия. Он постоянно думал о ней. Не так уж велики меркурианские особенности Свон, но там, внизу, она пережила очень многое. И он с ней. Свон защитила его у входа в лифт и сделала это так обыденно, словно это само собой разумелось, когда размышлять было некогда: мгновенный животный рефлекс. А у него было гораздо больше времени для раздумий, когда он помогал ей бороться с лучевой болезнью.
И вот, когда ему казалось, будто он ни о чем не думает, он обнаружил, что насвистывает Бетховена и при этом слышит нечеловечески виртуозные трели жаворонка. Он задумался о том, как это звучало на самом деле, и все ли время вела запись Полина, и можно ли вновь проиграть созданную ими музыку — в виде просто записи… И эти бедные музыканты… Возможно, запись всегда искажает воспоминания, и не стоит ее искать. Лучше слышать, переживая все заново. По-настоящему он снова это услышит лишь если они повторят свой «концерт».
Нет. Нужно думать о чем-нибудь другом, вернуться в настоящее. Возможно, он снова где-нибудь встретится со Свон, и они опять будут свистеть… или нет. Скорее нет — они ведь в реальном мире. Итак… недавнее или нет, прошлое есть прошлое; единственная реальность — настоящее. Нужно создать новый псевдоитератив, который не будет зависеть от привычек, выработанных за три или четыре жизни. Нужен новый Япет; тогда, возможно, воспоминания о Свон займут должное место.
И вот он отправился в парк, откуда был прекрасно виден Сатурн, — на вечернюю прогулку, посовещаться с великим окольцованным божеством, возможно, увидеть, как над гигантом, словно драгоценный камень, висит его настоящий дом, Титан, а то и рассчитывая, что прогулка в парке вернет ощущение дома. В парке он встретит небольшую группу музыкантов, которые заиграют новую мелодию, все ее подхватят, а он сможет либо слушать, либо насвистывать — даже начать новую партию, в свой черед, финал Шестой или финал Седьмой, и музыканты подхватят, и исполнят на своих инструментах всю партитуру. Сатурн над головой, истинно талантливые музыканты… эти мгновения очистят его, полностью поглотят, и Свон будет с ним в его сознании. Какой у нее характер!
В дни, когда нет заседаний Совета и различных рабочих комиссий, можно проехаться по городу, выйти у ворот для небесных лодок, взять одну такую лодку и спуститься по гигантскому склону бугра Япета в район белых волн с черными гребнями: там одна часть напоминает смятую снежную простыню, а другая подобна замерзшим волнам на водной поверхности. Отдельные бугры там величиной с большие холмы. Лодка будет скользить по откосу гигантского бугра, оставляя след, подпрыгивая, будет съезжать косо — под углом сорок пять градусов — или строго вертикально, и спуск даже на самой большой скорости займет весь день. Поездка такая долгая, что люди, спускаясь в больших кораблях, устраивали пирушки; иногда Варам тоже это пробовал. Внизу садились в фуникулеры и начинали подъем; все были в отличном настроении и иногда начинали петь; пили шнапс и пели Шуберта. Все это Варам когда-то тоже делал, в свой первый год жизни на Япете, но оно почему-то не вошло в привычку и забылось. А теперь воспоминания о Свон вызвали к жизни и это.
Даже работа заставляла вспомнить Свон: Совет обсуждал договор с Лигой Вулкана о получении света — ведь Терминатор разрушен. Варам указал коллегам, что Терминатор вскоре будет восстановлен и снова заселен, он останется участником договора, и у них уже есть с ним соглашение. Смерть Алекс его не отменяет. Он видел, что, хотя его слова справедливы, коллеги считают его пристрастным, и потому в дальнейшем молчал и только слушал, что говорят остальные; ничего удивительного в их словах не было: большинству не нравилось, главным образом, соглашение с Меркурием, и поэтому сейчас они говорили о заключении нового договора с Лигой Вулкана или даже с отдельными ее представителями. Ведь это не космические корабли, а маленькие астероиды на гравитационно стабильных орбитах, удаленные от Солнца на расстояния от 0,06 до 0,21 астрономической единицы, — тридцатикилометровые камни, у которых обращенная к солнцу поверхность раскалена добела; они достаточно велики, чтобы закрепить огромные зеркала и создать внутренние помещения, чтобы заселить их операторами и приверженцами такой жизни. Некоторые коллеги Варама настаивали на том, что это самостоятельные города-государства, такие же, как в других местах, и внешние силы вроде Терминатора не должны быть их посредниками, что бы ни утверждала Алекс. Как бы понравилось городам-государствам из Лиги Сатурна, если бы какая-то группа с Юпитера объявила себя их представителем только потому, что находится между Сатурном и цивилизацией? Какой главный довод приводит Терминатор? Следует ли считать это очередным шагом к тому, что некоторые именуют интеграцией по Александрин — объединением усилий всей Солнечной системы, к чему и стремилась Алекс?
Не совсем, отвечали другие (к облегчению Варама, потому что он работал с Алекс именно над этим проектом), не совсем так, как это формулируют коллеги, но в контексте обвинений объяснить будет трудно. Гораздо лучше наблюдать молча, пусть спор разворачивается долго и неторопливо, что вообще типично для заседаний Совета, пока не перейдут к какому-нибудь Другому вопросу. Главные виновники затянутости заседания — члены Совета с Гипериона и Тетиса; оба очень многословны и маниакально сосредоточены на мельчайших подробностях обсуждаемого вопроса. Совет в Лиге Сатурна — одна из многих организаций из временно назначаемых работников, а постоянный штат, призванный им помогать, часто действует в стиле сэра Хамфри [57], незаметно приводя своих нанимателей ко всем решениям. Но некоторые министры, избранные на год и отвечающие за благополучие системы Сатурна, пытаются самостоятельно принимать решения, а для этого им нужна была полная информация. Восхитительно в теории, но ужасно медленно на практике.
Их обсуждение колебалось между двумя точками зрения. Первая: Меркурий — законный и всеми одобренный партнер и посредник в этих операциях — может ухудшить положение Сатурна, и ему есть что предложить; вторая: жители Меркурия вмешиваются в чужие дела, они сумели навязать свой рэкет новым маленьким поселениям внутри своей орбиты, и нужно воспользоваться их трудным положением и разорвать договор.
В конечном счете Совет пришел к решению, которое Варам предвидел еще несколько часов назад: поскольку Варам сочувствует жителям Меркурия, ему нужно вернуться, изучив обстановку, поговорить с Львятами и узнать, кто будет следующей Львицей; потом навестить вулканоидов и выслушать их соображения касательно предложения, сделанного Меркурием Сатурну. Ему даны полномочия исключить Терминатор из договора, если он решит, что это полезно.
