Джек Бестелесный - Мэй Джулиан (читать книги TXT) 📗

Малыш теперь тыкался в психический экран матери и скребся в него, точно котенок в закрытую дверь. Но пробиться за материнский барьер было не так-то легко: природа, милостивая к метапсихически оперантным родителям, надежно оградила их от наскоков любопытных отпрысков.

— Но почему Вика надо сделать мертвым? Открой себя, мамочка, чтобы я лучше понял! Я хочу понять. Быть мертвым плохо, правда? Так почему для Вика это было бы хорошо?

— Милый, перестань тыкать меня. Сколько раз мне повторять, что надо уважать неприкосновенность других сознаний? И ты должен называть его «двоюродный дедушка Виктор», а не Вик. Вежливым надо быть всегда, дорогой!.. Когда человек очень болен и выздороветь не может, для него лучше умереть и вознестись на Небеса, чем жить и мучиться.

Роги взорвался смехом.

— Господи, это надо же!

— Дядюшка Роги прибегнул к иронии, — спокойно сказала Тереза мальчику. — Ты помнишь, что такое ирония?

— Да, мамочка. Но мне хочется сейчас поговорить с тобой о смерти, ну пожалуйста!

— Времени почти не остается, милый, но я попробую.

Роги снизил скорость: теперь они ехали по центру Берлина. С тех пор как он в последний раз был тут, город очень изменился и приукрасился, обновился так, что стал почти неузнаваем. Старые здания, которые имело смысл сохранить, были умело реставрированы и окружены садами, а новые выглядели так, словно стояли тут всегда, одетые мягким ореолом столетий. Каждые два квартала завершались небольшим парком, старомодные, кованого железа уличные фонари уже светились в ранних сумерках, хотя до заката оставалось еще два часа. И нигде ни малейших признаков убогости или запустения. Даже под проливным дождем старые коттеджи и бревенчатые особняки жилых кварталов радовали глаз свежей краской, по большей части белой, и темными ставнями в классическом стиле Новой Англии. Другие щеголяли веселыми оттенками пломбира, обычными для южного Квебека.

Тереза продолжала свои попытки объяснить сыну смысл смерти. Черная кудрявая головка наклонилась, словно послушно сосредоточиваясь на ее словах. Но Роги ощутил, что Марк возобновил поиски более интересных фактов, вгрызаясь в его слишком уязвимый мозг. Роги напряг всю силу своего взрослого принуждения, чтобы отражать зондирование, которому его подвергал малыш, обращался к мальчику на его персональной волне, чтобы Тереза ничего не уловила.

Прекрати сейчас же, ах ты любопытный foutriquet note 9! Черт подери, я тебе скажу, только отвяжись! Вик — плохой человек, то есть худший из всех, кого я знал, и чем скорее он умрет, тем лучше для нас всех, теперь понял?

Да, дядюшка Роги.

Ты очень скоро узнаешь, что в Страстную Пятницу семья делает с Виком и зачем они это делают. Только помалкивай, смотри и слушай, и все сам поймешь. А если не поймешь, спросишь Grandpere Дени.

Я… я не хочу. Я не люблю Grandpere. Я спрошу тебя. Хорошо?

Ладно, а пока отвяжись, не то собьюсь с дороги. Я здесь не был двадцать четыре года. Черт! Все выглядит по-другому. Придется включить компьютер.

—  … И элементы наших тел, возникшие очень-очень давно, в глубинах взрывавшихся гигантских звезд, — элементы, которые мы взяли взаймы на коротенький срок, должны вернуться в Галактику для нового использования, — объясняла Тереза. — Но хотя наши тела и умирают, сознание каждого остается жить в Сознании Вселенной и будет счастливо с Богом, со всеми нашими друзьями, со всеми, кого мы любим, в озарении вечного света. Вот что такое Небеса.

— А я умру? — спросил Марк.

Она взяла его ручонки, поцеловала кудрявую макушку и ответила:

— Только через очень долгое время. Потому что у тебя… у тебя особое не только сознание, но и тело.

— А ты умрешь? И дядюшка Роги?

— У дядюшки Роги тело такое же особенное, как и у тебя. Он тоже не умрет еще очень долго. И папа. У меня тело иное, чем у вас всех, но, состарившись или заболев, я пройду регенерацию, чтобы не расставаться с вами. Ты помнишь, что такое регенерация?

— Ну, как Grandmere note 10 в регенванне.

— Верно. Когда я состарюсь, то отправлюсь туда, где меня обновят. Вот как Grandmere Люсиль. Она скоро вернется к нам, и ты ее не узнаешь. Она будет выглядеть совсем молодой, как тетя Кэт.

Система-путеводитель автомобиля, получив от Роги кодированный адрес дома Виктора Ремиларда на Аппер-Хиллсайд-драйв, включила автопилот. Роги со вздохом откинулся на спинку сиденья, а машина вела себя сама, ориентируясь по спутниковым сигналам. В реакционнейшей глубине своего сердца Роги считал такие услуги омерзительными — даже хуже уже устаревших компьютеризованных скоростных полос шоссе. Ну, какое теперь удовольствие водить машину? С тем же успехом можно раскатывать на автобусе. Или забраться в чертово летающее яйцо! Вон сколько их болтается по воздушным коридорам, установленным Управлением воздушного движения! До сих пор дядюшка Роги и слышать не хотел о том, чтобы научиться летать. Но решимость его шла на убыль. Следует все-таки двигаться в ногу со временем.

Приборная доска переливчато зазвенела, и голос робота произнес:

— Вы прибудете к месту своего назначения примерно через три минуты. Приготовьтесь снова управлять машиной вручную.

Роги буркнул что-то невнятное.

Марк спросил у матери: «А мы увидим в доме двоюродного дедушки Виктора папу, дядю Филипа и других?»

—  Да, они все прилетят.

Машина свернула с Хиллсайд-драйв на узкую дорогу между могучими соснами и тсугами. Эта отманикюренная имитация первозданных лесов Новой Англии уступила затем место широкой, по-зимнему побуревшей лужайке, откуда открывался великолепный вид на реку Андроскоггин. Рядом с домом были припаркованы пять яйцеобразных ролетов — три «вулф-мерседеса», «мицубиси» и зеленый спортивный «де хавилленд кестрел» — собственность Северена Ремиларда. Алого «мазерати» Поля нигде видно не было.

Дом, из которого Виктор управлял своей коммерческой империей до Вторжения, был именно таким безобразным, каким его запомнил Роги: массивный псевдозамок из кирпича, оштукатуренный, с вкраплениями из поддельных бревен, построенный в тридцатых годах XX века каким-то нуворишем, владельцем испустивших дух бумажных фабрик. Окна были с частыми переплетами, крышу украшали башенки; крытая шифером, она масляно поблескивала под дождем. Обветшалые постройки, увенчанные причудливыми куполами, некогда служили конюшнями, гаражами и помещениями для прислуги. Дом вмещал десять огромных спален, обшитую дубовыми панелями библиотеку, претенциозную гостиную с примыкавшей к ней оранжереей (без единого растения), обширный бальный зал, где шаги отдавались эхом в пустоте, полные сквозняков коридоры с мраморными полами, вполне современную кухню и обеденный зал, который мог бы украсить отель средней руки, а также пустой бассейн и великолепнейшую охранную систему, истинное произведение искусства.

Виктор Ремилард поселился в этом доме в 2009 году, когда «Ремко индастриз» достигла своего процветания. С ним жили его младшие братья-близнецы Луи и Леон и его овдовевшая сестра Ивонна Фортье — их всех он сделал в детстве неоперантными, превратив в свои послушные орудия. В 2013 году, когда преступные замыслы Виктора потерпели фиаско, а он был доведен до состояния полного идиотизма, дом стал местом его заключения. Дени со своими влиятельными друзьями обещал Луи, Леону и Ивонне свободу от судебного преследования при условии, что они будут тихо жить в старом доме, заботиться о Викторе, управлять небольшим штатом прислуги и медиков и прятаться от людских глаз.

Начиная с 2016 года, когда его младшему сыну Полю не было и трех лет, Дени Ремилард и его жена Люсиль Картье начали приезжать в Страстную Пятницу вместе со своими семью высокооперантными детьми навещать Виктора. Дени объяснил Ивонне, Луи и Леону, что он и его семья молятся за духовное выздоровление Виктора.