Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
4
Мирль заварил чай и принес в салон поднос с чашками и блюдо с ореховым печеньем. Вермира с благодарностью взяла у Тиббет чашку чая и сказала дрожащим голосом: «Они меня так напугали! Никогда в жизни со мной не случалось ничего подобного! Какой-то кошмар!»
Винго попытался ее успокоить: «Теперь все в порядке! Никаких приключений больше не будет, вы можете отдохнуть и собраться с мыслями».
«Вы называете это приключениями? — взорвался Джосс Гарвиг. — Это возмутительный бандитизм, вот что я вам скажу!»
«Как бы то ни было, нам повезло, — заметил Мирль. — Если бы не Тиббет и ее способность быстро соображать, все мы уже были бы на том свете».
«О, Мирль, пожалуйста! — взмолилась Вермира. — Я уже пытаюсь все это забыть!»
«Попытки спрятать голову в песок ничему не помогут, — заявил Гарвиг. — Нужно смотреть в лицо действительности».
«Тиббет — поистине героиня сегодняшнего дня, — прибавил Мирон. — Важно об этом не забывать».
Тиббет торжествующе воздела руки к потолку: «Ура! Наконец-то! Впервые за много лет я сделала что-то полезное! Мне придают какое-то значение! Теперь, может быть, матушка позволит мне гулять без присмотра?»
Вермира похлопала дочь по руке: «Не слишком возбуждайся, дорогуша. Всему свое время. Ты еще молода и неопытна».
Тиббет раздраженно отдернула руку: «Как я могу набраться опыта, если ты с меня глаз не сводишь?»
«Сегодня Тиббет приобрела кое-какой опыт, — поддержал сестру Мирль. — Это не следует сбрасывать со счетов».
Вермире не нравился такой разговор: «Все это не повод для шуток. Тиббет, тебе давно пора спать!»
Тиббет фаталистически пожала плечами: «Точнее было бы сказать, что мне пора вставать».
Вермира хотела было приструнить девушку, но в конце концов решила простить «героине дня» строптивое поведение.
Капитан Малуф, тем не менее, поставил чашку на стол и собирался уходить. «Одну минуту! — остановил его Гарвиг. — Вы о чем-то говорили с ченом перед тем, как они улетели. Если не секрет, чтó он сказал?»
Малуф улыбнулся: «Нет, не секрет. Меня интересовали «гонители призраков». Я спросил чена: живые они или мертвые? «Ни то, ни другое», — ответил он. Может быть, тем самым он имел в виду «и то, и другое». Я попросил пояснить этот вопрос подробнее. Чен сказал, что процесс изготовления каменных пугал известен «верховодам» с незапамятных времен. Подходящего субъекта приводят в бессознательное состояние гипнозом. Его пропитывают особыми растительными смолами и сиропами, стабилизирующими и замедляющими метаболизм. Затем его маринуют в течение двух лет — в растворе, покрывающем тело непроницаемым панцирем из нефрита. Субъект проходит испытания, после чего истукана устанавливают на пьедестале там, где требуются его услуги. Там он и остается — в тумане, под дождем, открытый ветрам и метелям — надо полагать, на веки вечные».
«Почему бы чен разболтался? — недоумевал Гарвиг. — Они не производят впечатление людей, охотно обсуждающих древние тайны».
Малуф снова улыбнулся: «Они хотели, чтобы им вернули лучеметы. Я хотел получить информацию. Таким образом, мы заключили своего рода сделку».
«Хммф! Что еще он успел рассказать?»
«Я спросил про исходящие из глаз «верховодов» лучи голубого огня, заставившие нас потерять сознание. Чен объяснил, что миниатюрные лазеры хирургически вживляются в глазные мышцы таким образом, чтобы их можно было включать напряжением этих мышц и направлять туда, куда смотрит обладатель вживленных устройств. По мере необходимости поляризованный свет модулируется, обеспечивая максимально эффективное гипнотическое воздействие. Когда лазерные лучи контактируют с сетчатой внутренней оболочкой глазных яблок гипнотизируемого, модулированный сигнал вызывает коматозное состояние. Эти синие лазеры — сложные и капризные устройства, для управления ими требуется продолжительная интенсивная подготовка. Еще я спросил его, действительно ли «гонители призраков» отпугивают души умерших рабов. Чен сказал, что ему неизвестны какие-либо свидетельства обратного, и на этом наш разговор закончился. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи — нам пора возвращаться».
Гарвиг проводил четырех астронавтов к выходному шлюзу: «Спокойной ночи — и не сомневайтесь в нашей благодарности за оказанную помощь! Завтра мы прилетим в Медовый Цвет — Вермира и Тиббет смогут немного развлечься и, может быть, забудут обо всей этой отвратительной истории».
«Не сомневаюсь, что мы снова встретимся на фестивале, — отозвался капитан. — Завтра утром нам предстоит заниматься погрузкой-разгрузкой, так что в Медовый Цвет мы прибудем после полудня. До свидания!»
Перед тем, как уходить, Мирон задержался рядом с Тиббет и тихо сказал: «Ты не только храбрая, ты еще и прекрасно выглядишь».
Тиббет улыбнулась: «Хорошо, что ты заметил». Обернувшись, она прибавила: «Матушка за нами следит, сегодня нам не дадут поговорить. Завтра!»
«Завтра — надеюсь!» Мирон спустился по трапу и догнал капитана, шагавшего к своему кораблю.
~
Глава 8
Вскоре после полудня «Гликка» поднялась в стратосферу, пролетела несколько тысяч километров на юг и опустилась на космодроме Медового Цвета в предгорьях Ботанического хребта. «Фонтеной» стоял на том же поле, но в космической яхте не было заметно никаких признаков деятельности — семья Гарвигов уже отправилась знакомиться с городом.
Так же, как в Жирандоле, местные грузчики и складские рабочие ушли в праздничный отпуск: их возвращения можно было ожидать только на следующий день. Паломникам не терпелось побыстрее добраться до Бесовской Высадки; они настаивали на том, чтобы команда занялась разгрузкой трюмов самостоятельно, но астронавты пренебрегли их брюзжанием и сразу покинули корабль, оставив на борту кипящих возмущением пассажиров.
Команда «Гликки» бодро прошагала по взлетному полю в зал ожидания космического вокзала, где висел большой плакат, объявлявший о праздновании фестиваля Великой Лалапалузы на лугу Лилибанка. В объявлении перечислялись самые различные выступления, аттракционы и выставки, в том числе диковинные танцы, акробатические фокусы, балет на ходулях, ошеломительный карнавал-маскарад, гонки, турниры, соревнования и «парад чудовищ», гарантировавший ночные кошмары самым мирным и спокойным детям. По всему залу демонстрировались фрукты и овощи, получившие призы на местных сельскохозяйственных выставках и предлагавшиеся посетителям ближайших ресторанов.
Рядом с большим плакатом висело объявление поменьше, напечатанное бледно-зелеными, алыми и черными буквами:
«Приятный сюрприз на фестивале Лалапалузы!
Чародей Монкриф, его изумительная труппа и чудесные представления!
Станьте свидетелями славных подвигов, примите участие в доблестных играх, приносящих богатство и разорение во мгновение ока!
Играйте для развлечения — играйте, чтобы выиграть!
Не оставайтесь в пыли, пока Караван Мечты проносится мимо!
Смейтесь — вас от души развеселят Фрук, Плук и Снук!
Наслаждайтесь непревзойденным мастерством
ЧАРОДЕЯ МОНКРИФА!»
Шватцендейл воззрился на это объявление, как завороженный. Не могло быть сомнений: на фестиваль прибыл Проныра Монкриф собственной персоной — Монкриф, предложивший Шватцендейлу сыграть в «калиостро» и безжалостно опустошивший кошелек механика, содержавший сорок семь сольдо и шестьдесят грошей!
Шватцендейл молча отвернулся от плаката. Винго задумчиво заметил: «Вообще-то мне нравятся ярмарки и фестивали. Не знаю, кто такая Лалапалуза, но почему бы нам не отпраздновать ее годовщину?»
«Действительно, почему нет?» — отозвался капитан Малуф. Ни Мирон, ни Шватцендейл не возражали, и вопрос был решен.
Городское маршрутное такси отвезло астронавтов на луг Лилибанка. Они заплатили за вход у турникета, прошли через него и оказались на пространстве метров двести в длину и в ширину, заполненном разноцветными шатрами и полотнищами, шумом и праздничным возбуждением. Некоторое время они бродили по выставке победителей конкурса фермеров, разглядывая знакомые и экзотические фрукты, груды больших и маленьких орехов, пирамидки шарообразных перечных стручков и трюфелей, зеленые и синие корнеплоды, копченую рыбу, выложенные артистическими орнаментами вяленые потроха, лотки со съедобными пиявками, клюквой, пастилой и паштетами, лоханки с так называемым «чертовым маслом», круги сыра и прочее, не сразу поддающееся опознанию съестное. Многие из тех же продуктов предлагались желающим закусить на ходу торговцами, орудовавшими поварешками и ухватами у кипящих котлов, дымящихся жаровен и вертелов. Работая, они нараспев расхваливали преимущества своих закусок и в то же время поносили кухню конкурентов.
