Глубина в небе - Виндж Вернор (Вернон) Стефан (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
А может быть, если они с папой сделают хорошую работу, его можно будет вернуть раньше. Потому что это не смерть, которая уже навсегда.
Чиви скользнула на сиденье рядом с папой и вернулась к изучению новых изменений. Процессоры дали ей начало результатов, пока она обменивалась оскорблениями с Ритцером Брюгелем.
Папе бы понравилось.
Нау продолжал примерно раз в мегасекунду собирать комитет управления флотом. Конечно, состав участников заметно менялся от Вахты к Вахте. Сегодня Эзр Винж присутствовал. Интересно, как мальчик отреагирует на этот сюрприз. И Ритцер Брюгель тоже здесь; потому Нау и попросил Чиви не приходить. Он улыбнулся про себя.
Черт, я даже не представлял себе, что она сможет так размазать его по стене.
Нау объединил заседания с собраниями собственного штаба эмергентов и назвал их «Собранием менеджеров Вахты». Главным пунктом всегда было то, что каковы бы ни были прежние различия, сейчас они все в одной лодке и выжить могут, только помогая друг другу. Заседания не имели того значения, что консультации Нау с Анне Рейнольт или работа с Ритцером и службой безопасности. То всегда делалось между регулярными Вахтами. И все же было бы ложью сказать, что на этих ежемегасекундных заседаниях не делалось полезной работы. Нау пробежал рукой по повестке дня.
– Итак, последний пункт. Экспедиция Анне Рейнольт к солнцу. Анне?
Анне не улыбнулась, поправляя его:
– Доклад астрофизиков, предводитель. Но сначала я хочу предъявить претензию. Нам нужен в этой области хотя бы один не-фокусированный специалист. Вы знаете, насколько трудно судить по техническим результатам…
Нау вздохнул. Наедине она тоже к нему с этим приставала.
– Анне, у нас нет людей. В этой области у нас только три специалиста.
И все трое – зипхеды.
– И все равно мне нужен обозреватель со здравым смыслом. – Она пожала плечами. – Хорошо. Согласно вашим указаниям, мы поставили двух астрофизиков на постоянное наблюдение за солнцем за некоторое время до Вспышки. Прошу иметь в виду, что на обдумывание этого доклада у них было пять лет.
Рейнольт повела рукой в воздухе, и перед ними появился модифицированный катер Кенг Хо. С каждой стороны были закреплены дополнительные топливные баки, а спереди торчал лес датчиков. С одной стороны судно было закрыто серебряным щитом паруса на тонких креплениях.
– Перед самой Вспышкой доктор Ли и доктор Вен запустили этот корабль на низкую орбиту вокруг Мигающей.
Показалось второе окно, указывающее путь спуска и финальную орбиту на высоте едва ли пятьсот километров над поверхностью Мигающей.
– За счет тщательной ориентации паруса им удалось безопасно продержаться на этой орбите более одного дня.
На самом деле полет выполняли пилоты-зипхеды Дзау Циня. Нау кивнул ему:
– Хорошая работа, старший пилот.
– Спасибо, сэр! – ухмыльнулся Цинь. – Будет о чем детям рассказать.
Рейнольт не обратила внимания на эти замечания. Она вызвала еще серию окон, показывающие вид с низкой орбиты в различных спектральных режимах.
– У аналитиков возникли трудности с самого начала.
Стали слышны записанные голоса двух зипхедов. Ли был воспитан эмергентами, второй голос говорил на диалекте Кенг Хо. Наверное, Вен.
– Мы всегда знали, что масса и плотность Мигающей соответствуют обычной звезде класса G. Сейчас мы можем с высоким разрешением построить карты внутренней температуры и плот…
Доктор Ли перебил с типичной навязчивостью зипхеда:
– …но нам нужны еще микроспутники… Черт побери, опять ресурсы! Нам нужно не менее двухсот на время Вспышки.
Рейнольт остановила запись.
– Мы дали им еще сто спутников.
Появились еще окна. Ли и Вен сидели в Хаммерфесте после Вспышки и вели бесконечный спор. Доклады Рейнольт часто имели такой вид – стена картин и таблиц и байты звуков.
Снова говорил Вен, и голос у него был усталый.
– Даже в состоянии Отключения центральные плотности соответствуют звезде класса G, но коллапса нет. Поверхностные турбуленции уходят не глубже десяти тысяч километров. Как? Как? Как?
Ли:
– После Вспышки глубокие внутренние структуры выглядят точно так же.
– Мы не знаем наверное, мы не можем подойти ближе.
– Нет, вид абсолютно обычный. У нас есть модели…
И снова голос Вена изменился. Он заговорил быстро, раздраженно, почти с болью.
– Столько данных, а у нас остаются все те же загадки. Я уже пять лет изучаю пути реакций, и понимаю не больше, чем астрономы Темных Веков. Что-то должно происходить в этом расширенном ядре, иначе был бы коллапс.
Второй зипхед отвечал так же нетерпеливо.
– Очевидно, что даже в состоянии Выключения звезда излучает, но излучает что-то, что превращается в слабое взаимодействие.
– Но что? Что? И если такое может быть, почему не коллапсируют внешние слои?
– Потому что конверсия происходит внизу фотосферы, и она коллапсирует! Я это сделал на твоих моделирующих программах!
– Чушь. Подгонка объяснения к факту, не лучше, чем делалось века назад.
– Но у меня данные!
– И что? Вот адиабаты…
Рейнольт отключила звук.
– Так продолжалось много дней. Почти все на своем жаргоне – который часто вырабатывается у пары фокусированных, занятых одной работой.
Нау выпрямился в кресле.
– Если они могут разговаривать только друг с другом, у нас нет подхода. Вы их потеряли?
– Нет. По крайней мере, не в обычном смысле. Доктор Вен от досады стал рассматривать случайные внешние факторы. У нормальной личности такое может повести к творчеству, но…
Брюгель захохотал, искренне забавляясь.
– Так ваши астрономчики упустили мяч, Рейнольт?
Рейнольт даже не посмотрела в его сторону.
– Помолчите, – бросила она.
Нау заметил, как удивили ее слова коробейников. Ритцер – второй человек в иерархии, явно садист среди правителей – и она его срезала одним словом.
Интересно, когда до коробейников дойдет?
Ритцер на миг помрачнел, потом ухмыльнулся еще шире, откинулся в кресле и метнул веселый хитрый взгляд в сторону Томаса Нау. Анне продолжала говорить, ни на миг не сбившись.
– Вен отошел от проблемы, уходя во все более широкий контекст. Сначала его рассуждения имели некоторую с ней связь.
Снова возник голос Вена, все та же монотонная скороговорка.
– Галактическая орбита Мигающей. Зацепка.
В окне замигал график предположительной орбиты Мигающей – без учета встреч звезд. Анне черпала данные из блокнотов Вена. График протянулся на полмиллиарда лет назад. Примерно каждые два миллиона лет Мигающая уходила в скрытое сердце галактики. Оттуда она выныривала снова и снова, пока звезды не растягивались в тонкую нить и начиналась межгалактическая тьма. Томас Нау не был астрономом, но знал, что у таких звезд не бывает пригодных планетных систем, и потому их посещают редко. Но это явно была еще самая малая из странностей Мигающей.
Каким-то образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на галактической орбите Мигающей.
– Эта штука – звездой она быть не может – видела Сердце Всего. Снова, и снова, и снова…
Рейнольт пропустила длинный кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу рассуждения бедняги, из которых он никак не мог вырваться. Теперь голос зипхеда звучал спокойнее:
– Зацепка! Зацепок здесь много. Забудь ты физику, просто рассмотри кривую светимости. Двести пятнадцать лет из каждых двухсот пятидесяти она излучает энергии меньше бурого карлика.
Окна, сопровождающие рассуждения Вена, перепрыгивали с мысли на мысль, изображения бурых карликов, куда более быстрые колебания, чем физики проэкстраполировали по дальнему прошлому Мигающей.
– Происходит то, чего мы не видим. Вспышка – и кривая светимости похожа на периодическую Новую класса Q, и через несколько мегасекунд устанавливается спектр, который почти объясняется термоядерной реакцией в ядре звезды. Потом свет медленно спадает обратно до нуля… или переходит во что-то другое, чего мы не видим. Это вообще не звезда! Это магия. Магическая машина, которая сейчас поломалась. Ручаюсь, когда-то это был генератор прямоугольных импульсов. Вот это что! Магия из сердца галактики, только она сломалась, и мы не можем ее понять.
