Статус миротворца - Бессонов Алексей Игоревич (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Продравшись через еще горячий металл, Лоссберг рванулся наверх, к ходовой рубке.
А там происходило легкое светопреставление.
Стрелять в Мьюза было нельзя, так как существовал риск повредить пульт управления. Бить его тоже не хотелось – “Газель” уже шла на взлет, а падать с высоты в километр не хочется никому, даже если ты находишься в бронированной скорлупе боевого звездолета… а справа от ублюдка лежал длинноствольный корварский “дарт”, и было понятно, что он схватит его сразу же, как только сообразит, что происходит.
Хикки и Этерлен действовали, не сговариваясь. Хикки, проскочив за спинкой кресла первого пилота, в котором судорожно тянул штурвал террорист, запрыгнул на место второго – и в эту же секунду на голову Мьюза обрушился удар кулака легион-генерала Пола М.Этерлена, весьма раздраженного сложившейся ситуацией. Он ударил очень славно. Икнув, Мьюз обвис в кресле, а Хикки успел перехватить управление.
На пульте творилось полное черт знает что: истошно звенящие индикаторы докладывали о разгерметизации корабля и невозможности восстановить целостность бронепокрытия обшивки. “Мозг” вопил о том, что попытка выхода за пределы атмосферы приведет к аварийной ситуации номер один и просил разрешения на вмешательство. А Хикки чувствовал, что не справляется с управлением – изуродованные ими панели ускорителей посеяли панику в исполнительных звеньях управления двигателями, и у субрейдера не отключалась опорная тяга. Как заблокировать проклятую электронику, он не знал. А Этерлен со своим гуманитарным образованием – тем более…
Появление Лоссберга немного разрядило ситуацию. Несколько секунд Хикки смотрел на него, как на выходца с того света, а потом шустро освободил ему свое место. Пальцы генерала затанцевали по сенсорам.
“Газель” шла уже над океаном, с каждой секундой набирая высоту. Лоссберг уверенно прекратил подъем, неторопливо развернул корабль и повел его к порту. Только теперь Хикки вспомнил, что следовало бы связаться с Леа и остальными.
– У нас все в порядке, – сообщил он. – Заложники живы, – Хикки бросил взгляд на молодую женщину в углу рубки, все еще судорожно прижимающую к себе девочек, – корабль ведет генерал Лоссберг, так что скоро мы сядем. Террорист не ранен, но без сознания. Этерлен его приласкал по черепу, вот так вот…
– Здесь префект, – задыхалась от восторга Леа, – он хочет с вами говорить!..
– А вот никаких префектов, – прорычал Этерлен, плотоядно разглядывая свою добычу. – И учтите – террорист принадлежит нам. Никаких вопросов! Дело идет под грифом “номер один”, разве вы забыли?
Лоссберг посадил “Газель” академически чисто, с первого захода попав на взлетную пятку. Когда смолкли двигатели, Хикки сдернул с головы шлем. Волосы, собранные на макушке в узел, рассыпались по наплечнику. Если бы не автоматика вентиляции, они были бы мокрыми от пота – уже давно ему не приходилось действовать с такой скоростью.
– Вам очень повезло, – негромко сказал он приходящей в себя женщине. – Если бы задело взялись местные полицейские, вы не смогли бы уцелеть. Ну, ребята, отпираем шлюзы, берем этого психа, и пошли отсюда. У нас еще прорва дел.
Расталкивая орущих копов – в порту собралась едва ли не вся верхушка местной полиции, – они загрузили бесчувственное тело Кеннета Мьюза в катер. Хикки посмотрел в глаза Леа.
– Через час, а может быть, и раньше, мы уже будем кое-что знать, – сказал он. – Если хотите, вы можете полететь с нами. Может быть, вы услышите то, что слышать вам не следует, но… вы заслужили наше доверие.
– Но я не влезу в вашу машину.
– Мы с вами отправимся на вашем коптере. Только без пилота. Предупредите свое начальство… У нас мало времени.
Желто-синий коптер взмыл в воздух сразу же за катером Лоссберга, но тот, естественно, не стал дожидаться своего тихоходного товарища – ударив двигателями, “сто сорок пятый” мгновенно растаял в голубом сиянии неба.
– Вдоль побережья, – распорядился Хикки. – Обойдем все коридоры порта, а потом свернем. Знаете, я порядком психанул там, в рубке. Вроде бы я пилот первого класса, но “Газель” имеет довольно специфичное управление – был момент, когда я совершенно растерялся. Если бы не Лоссберг, мне пришлось бы долго кружить, приноравливаясь к характеру этой птички. А через разодранный борт уходил бы воздух нижних палуб.
– Вы пилот? – удивилась Леа.
– Я офицер СБ. Почти семь лет назад я уволился в резерв, а теперь мне опять пришлось надеть погоны.
– Простите, – перебила его комиссар, – я все время хотела спросить: зачем вы убили Жирного Ника? Ведь риск был огромен…
– Это Этерлен, – поморщился Хикки. – Он настаивал – после Йохансона и той истории с Шанцевым. К тому же у нас не было никакой уверенности, что “королей” валят не из-за него… теперь-то все понятно. Хотя нет, какое там, к черту, понятно! Кто такой этот мальчишка Батицкий? По чьему приказу он, кадет Академии СБ, стал изощренным киллером?.. Вы ощущаете, насколько бредово это звучит: кадет-киллер? Да какой киллер! Теперь, конечно, ясно, почему убийцы не оставляли никаких следов. Кадет-старшекурсник умеет гораздо больше, чем лучший из полицейских “волков”.
– Это как-то связано с вашей миссией?
– И да и нет, мэм комиссар. Моя миссия – вовсе не расследование причин гибели конвойных и транспортных боссов. Все намного сложнее… вопрос, которым я занимаюсь, может показаться не слишком значительным, но для нас он чрезвычайно важен. Всех нас ждет война, в которой, наверное, не будет победителей. Мы с вами, несомненно, погибнем, но человечество как раса может уцелеть. Поэтому тут нет и не может быть мелочей. Каждая такая “мелочь” – это песчинка на чаше весов.
Леа Малич покачала головой и тихонько вздохнула.
“Они еще не понимают, вдруг подумал Хикки, они, цивильные, все еще думают, что ее величество Война обойдет их дома стороной, прогремит, как это уже было, где-то там, среди далеких звезд. Но на этот раз все будет не так. Или мы, или они, и никак иначе. Она думает, что впереди еще целая жизнь, – но ее, увы, уже нет. Когда вокруг вскипят океаны, жить будет поздно…..
Время жить и время умирать. Первое уже позади, и теперь мне ли бояться смерти? Я умру, как умрете и вы все… но, может быть, прежде чем умереть, я смогу сохранить для будущего другие жизни? Так дерево, погибая от жары в засушливый год, продолжает разбрасывать вокруг себя летучие семена в надежде, что хоть некоторые из них смогут дожить до оживляющего ливня и посеять новую жизнь. И возможно, она будет не такой, как прежде”.
– Я верю в человека, – сказал вдруг Хикки, глядя, как тают под крылом далекие дюны побережья, – я верю в то, что мы еще молоды и впереди у нас огромный запас пассионарных сил. Я не знаю, что нас ждет: может быть, как предрекают некоторые, упадок и новые Темные Века, но я уверен в том, что все вернется – новая слава ляжет поверх старой, вознося имя человеческое. Ради этого не страшно умирать…
Леа посмотрела на него с удивлением, к которому примешивалось восхищение.
Не видя ее глаз, Хикки все так же продолжал смотреть в боковое окошко кабины.
– Возьмите правее, – сказал он. – Кажется, мы уже вышли из зоны безопасности порта.
Выйдя из коптера, женщина долго рассматривала старый “замок”, не двигаясь с места. Хикки терпеливо ждал, когда она насытится впечатлениями; из глубины дома раздавались отрывистые команды Этерлена, который с помощью Лоссберга готовился к допросу захваченного террориста. По его речи Хикки сразу понял, что он собирается использовать “химию”. Такой допрос, основанный на гипнотических способностях дознавателя, требовал немалой энергии. Хикки знал, что Этерлен в этом отношении гораздо сильнее его самого, но беспокоился за сохранность нервной системы генерала.
“В случае чего, – решил он, – придется подключаться самому”.
– Кто это построил? – спросила Леа, подходя к фиолетовой лестнице “замка”.
