Центурион - Долгова Елена (читаем книги .TXT) 📗
– Успеть…
Затаись Хиллориан в любом из многочисленных тупичков – он имел бы великолепные шансы против безоружного иллирианца. Впрочем, ниши пустовали, торжествующий наблюдатель не ждал погони, его противник в одиночестве миновал ряд гулких, пустых комнат, перешагнул через стрелу монорельса, обогнул груду сломанных вагонеток, аппендикс коридора оказался пуст.
– Поимей тебя чума, наблюдатель. Я опоздал.
Стриж остановился. Помеченная коррозией, но еще крепкая вагонетка, подпертая отрезком трубы, перегораживала тупиковый проход. Толстый конец, упертый в пол, пропахал в мусоре короткую дорожку – кто-то с той стороны безуспешно попытался выбраться. Дезет вздохнул с облегчением.
– Они живы. Нет смысла запирать покойников.
“Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций.” Иллирианца передернуло, когда он вспомнил, кто и при каких обстоятельствах произнес эту фразу. Разобрать завал оказалось делом одной минуты.
– А вот и я…
Глаза Джу в пол-лица – прямо перед ним. Тень, мелькнувшая слева…
– О, черт!
Удар, нанесенный, к счастью, не обрезком рельса, а всего лишь палкой, пришелся вскользь, задел ухо и закончился на уже ударенном Септимусом плече. Стриж едва ушел от второго удара.
– Погодите!
Иеремия изменил тактику и нанес тычок, метя в солнечное сплетение. Сардар снова уклонился.
– Это ошибка! Нам надо поговорить.
“Ничего ты им сейчас не объяснишь…”
Предпочитая без нужды не повторяться, он на этот раз ударил проповедника не под основание уха, а в болевую точку на бедре. Фалиан, отправленный спасителем на пол, явно выпал из обращения на несколько минут. Стриж развернулся как раз вовремя – девушка целилась в него из пистолета Дирка:
– Стой на месте, мерзавец.
– Спокойно. Я и так стою на месте. Мы можем поговорить?
– Мне не о чем с тобой говорить.
– Что случилось? Здесь побывал полковник?
Белочка угрюмо молчала, но невольный жест показался кивком – полунамеком на утвердительный ответ.
– Я не с ним заодно. Вы мне не верите?
Каленусийка отрицательно качнула головой, палец на курке напрягся и побелел. “Она сейчас выстрелит.”
– Пожалуйста, леди, уберите пистолет. Я пришел, чтобы помочь вам. Я все, абсолютно все сейчас объясню.
Курок медленно подался под пальцем.
“Она не будет стрелять. Сенс-сострадалист не может убить человека,” – подумал Стриж. “Это истина – аксиома. Не может даже в аффекте, пока видит, что его цель – человек. А она не в аффекте – просто испугана и обозлена.” Иллирианец сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать оружие…
Белочка и не подумала отступать. Зажмурившись покрепче, она представила вместо ненавистного лица Дезета ровный круг мишени – размалеванный щит, красно-белые кольца, черная крестовина, яблочко прямо по центру. И спустила курок.
Грохот выстрела ударил в уши, отдача бросила руку вверх и назад. На головы людей с потолка обрушился потревоженный водопад ржавых хлопьев. Буркнул что-то неразборчивое пребывающий на полу Иеремия Фалиан. Джу открыла глаза.
Стриж не умер. Он стоял на прежнем месте, потеряв три четверти самоуверенности, и с видом человека, разочаровавшегося в аксиомах, рассматривал дырку в рукаве куртки. Пуля чиркнула наискосок, прорвав плотную ткань. Из рваной дырочки высунулось белое пушистое перышко.
– Вот это сюрприз…
Перышко легко вспорхнуло, из прорехи немедленно проклюнулось еще одно.
– Это нечто…
Перышек становилось все больше. Пуховое облако резво поднялось в лет и наподобие снега облепило все: грязный пол, каштановые волосы Белочки, заворочавшегося на полу Иеремию, самого Стрижа.
– Посмотрите, что вы наделали, леди.
Стриж укоризненно покачал головой и отлепил от щеки перо. На его место немедленно приклеились два новых.
– А я думал – такие шутки давным-давно набивают синтетикой.
– Откуда взялся этот музейный экспонат?
– А я – псионик? Я – знаю? Мне всю экипировку выдали в Департаменте…
Куртка линяла как пудель. Белочка чихнула, отмахиваясь от пуха:
– Это невозможно терпеть. Заклейте дырку чем-нибудь.
– Сначала отдайте мне пистолет.
– Это еще зачем?
– Любое дело лучше доверять специалисту. А вам, леди, на будущее совет – никогда не вынимайте оружие, если не решили твердо стрелять на поражение – себе дороже. У меня только что был повод убить вас. И повод, и куча возможностей.
Белочка скептически сморщила нос, и иллирианец поспешно добавил:
– Я не собирался пользоваться моментом. Давайте будем считать случившееся недоразумением.
– Где Септимус?
– Не знаю. Был со мной, потом мы поссорились. Вы его видели?
– В каком-то смысле. Он примчался как сумасшедший, прежде, чем мы успели что-то понять, завалил проход снаружи и исчез.
– Вы уверены – это был он?
Джу смерила Стрижа презрительным взглядом.
– Я сенс. Что касается эмоций людей – завал мне не помеха. Я видела его ментальный отпечаток.
– Джу, можно мне спросить кое-что?
– ?
– Что вы видите в таких случаях?
Сострадалистка свела прямые стрелы бровей.
– Это трудный вопрос… Свет, цвет, иногда – силуэты. Реже – слышу звуки. Все это зыбкое, текучее и одновременно, в каждую крошечную долю времени – четкое. Многим образам просто нет аналогии.
– Как вы видите меня?
Фигурально выражаясь, Стриж навострил уши, в ожидании ответа. Белочка ответила сразу, уверенно:
– Никак.
– А как именно – никак? Черное пятно что ли?
– Нет. Просто стена. Такая плотная, высокая, холодная стена. Непроницаемая. На самом деле я даже не вижу стены по-настоящему – просто знаю, что она есть. Это классика. Вы идеальный “нулевик”, между прочим, большая редкость.
Дезет постарался ничем не выдать удовлетворения.
– Скажите, Джу, а… наблюдая полковника вы не заметили кое-что… странное?
На этот раз сострадалистка всерьез задумалась.
– Его образ – плотный, стальной, черный и одновременно плохо виден – его как бы скрывает подсвеченный дым или туман. Он не такой, как вы, его можно рассмотреть, но толку от этого почти нет. Все заливает какая-то черная вода.
– Вам не приходило в голову, что его могут… прикрывать от “просмотра”?
Стриж едва не пожалел о собственной откровенности – сострадалистка вскинулась разъяренным зверьком.
– Что?!
– Нет-нет! Я не имел в виду никого из компании. Это может быть, например, компактное устройство, которое носят на теле, или что-то в подобном роде.
Джулия перебрала в памяти жемчужины, выловленные некогда из информационной пучины Парадуанской библиотеки.
– Нет, я в это не верю.
Стриж с сомнением покачал головой.
– А у меня нет вашего оптимизма… Но не будем спорить. Отдайте мне пистолет, Джу. А то чего доброго – вернется наш дорогой друг Септимус. Как вы думаете, он на этот раз ограничится устройством завалов?
– Вы сами ничем не лучше.
Стриж развел руками:
– Вы правы, леди, я только другое, иллирианское, издание того же самого. Но для вас я выгодно отличаюсь от Хиллориана – я никогда не пытался вас убить.
– Вы – подлец.
– Был бы совсем подлец – отобрал бы у вас ствол сейчас же, другим способом – без дебатов. А теперь выбирайте: или вы мне верите хотя бы на йоту, и тогда попробуем вместе найти выход, или – стреляйте. Давайте, убейте меня. Закройте глаза поплотнее, представьте себе воздушный шарик – и вперед.
Белочка попятилась, сжимая твердую ребристую рукоять. Пристрелить иллирианца – не самый плохой выход. Если он лжет. А если говорит правду? “Я не могу убить человека. Я не хочу видеть, как он упадет, перестанет двигаться, дышать. Это мое проклятье, мой дар мешает мне стрелять. И он знает про это. Он знает все, у него все просчитано наперед. И на каждую тонкую полуправду – полновесная ложь.” Джу почувствовала, как слезы досады наворачиваются на глаза. В носу защипало, горячие шустрые капли часто потекли на щеки. “Разум и Пространство – мне не от кого ждать ни помощи, ни совета. Дирк ушел. Проповедник чаще безумен, чем наоборот. Мюф, бедный мой, маленький, мертвый мой друг…”
