Новатор - 2 - Кадник Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Олег понаприглашал психологов с разных стран мира, чтобы изучить этот дурацкий феномен тувалуанцев, с которым мы столкнулись — почему они не хотят ни работать, ни учиться, притом, что у них для этого есть все возможности.
Те зарылись с головой в свои исследования — пытали и наших нанятых правителей и самих тувалуанцев, нарисовали уйму диаграмм и графиков и, в конце концов презентовали Олегу десятитомный талмуд, в котором заключались все результаты их работы и рекомендации.
— А что же ты хочешь? — усмехнулся я, глядя на остолбеневшего Олега, увидевшего этот многотомник, — чем больше размер гонорара, тем больше выхлоп в листах. Это как с заказными рефератами и дипломами, только уровнем чуток повыше.
Качество же исследования оказалось довольно сомнительным. Всеми этими многочисленными буквами, исследователи пытались доказать лишь один тезис, который я мог Олегу выдать и без их помощи — о том, что человек, когда у него природой созданы все условия для проживания не будет идти ей наперекор и что-то строить или творить.
Любой процесс созидания является одновременно процессом разрушения и вносит дисбаланс в отношения человек-природа. Именно такие слова, видимо, высечены на подкорке мозга народностей живущих в тёплых краях.
Если средняя температура июля плюс 25, а средняя температура января плюс 28, если на деревьях сами собой растут фрукты, а вдоль берега плавает рыба, большинство людей предпочтут провести всю свою жизнь под той пальмой, под которой они и родились, не заботясь о том, что им нужно приложить какие-то усилия, чтобы построить дом, или посадить дерево. Зачем? И так хорошо.
А тут ещё какие-то глупые белые люди построили дома, дали кучу денег и еды! Хорошо! Теперь вообще не придётся рыбу ловить и на пальмы за кокосами лазать.
В общем, в результате, так и не прочитав толком десятитомник, мы посовещались с Жорой и Олегом и единогласно сочли наш социальный эксперимент с жителями Тувалу неудавшимся и забили на них большой болт — пусть живут как хотят.
Как бы то ни было, спрос на антигравы оказался таким большим, что нам всё же пришлось сделать дополнительных роботов, производящих сами гравицапы и запустить почти все бывшие Тойотовские заводы на полную мощность. Меньше чем через год после начала массового производства свыше половины автомобилей по всему миру было переоборудовано на гравитационные двигатели.
Пудведева к тому времени уже просто бесило то, что я постоянно 'кормлю его завтраками' во всём, что связано с запуском энергетического производства.
Россия, почти обнулившая к этому времени экспорт продукции нефтепереработки и в несколько раз снизившая экспорт нефти, переживала довольно серьёзный кризис. Промышленность пока работала, но бюджет уже трещал по швам и многие считали, что не за горами момент, когда экономика страны рухнет вслед за экономиками многих промышленно-развитых держав.
Пока наше родное государство спасало только то, что машиностроение в нём было и до нашего вмешательства настолько в чахлом состоянии, что почти никто и не заметил, как оно загнулось окончательно. Впрочем, статистика и вечно-оптимистичные доклады правительства говорили об обратном — за год продукции машиностроения произведено в 10 раз больше, чем за предыдущий, экспорт высокотехнологичной продукции увеличен в 20 раз, ну и тому подобное. Только вот, никто не расшифровывал, что всем этим цифрам Россия обязана одному единственному нашему заводу в Питере, всё остальное стояло колом, стояло ещё круче, чем в лихие девяностые.
Но к тому, чтобы выпустить, наконец, наши розетки на мировой рынок меня подвигло даже не это, а Жора, который с загадочным видом в очередной раз сообщил мне, что у него есть замечательная идейка, которая может всё снова перевернуть с ног на голову. Причём что это за идея, и даже из какой она области он пока категорически говорить мне отказался.
К этому времени Жорины новые открытия уже перестали меня восхищать. Я относился к ним как к суровой действительности — раз в полгода-год Жора просто обязан был выдавать что-нибудь эдакое, переворачивающее науку и экономику. Я судорожно думал как эти открытия можно приспособить, чтобы они работали нам на пользу, но задуманное получалось не совсем так как замысливалось и долгие месяцы приходилось приводить в порядок наши корпоративные дела.
В какой-то момент, я вообще начал бояться новых Жориных изобретений, так как не успевал толком разобраться со старыми. И если бы не постоянная поддержка Танюши — моей жены, лежать бы мне уже в мои 16 лет с инфарктом в какой-нибудь из имперских клиник.
Фактически, мы пока сумели полностью внедрить лишь одно Жорино изобретение, а остальные, которые он выдавал одно за другим, использовали пока лишь для себя. Я понимал, что не успеваю за Жорой и что на моё место нужно бы взять какого-нибудь экономического гения, отправив меня на заслуженный отдых, но Жора об этом и слушать не хотел.
Существовал, конечно, вариант попридержать Жорины открытия и внедрять их постепенно, но при таком варианте развития событий была другая опасность. Надо мной незримо висела виденная нами пару лет тому назад американская летающая тарелка, которая своим существованием словно доказывала, что если промедлить с внедрением инноваций хоть немного, 'приз' может достаться другому. Все мы понимали, что если хотим использовать Жорины изобретения себе на благо, то должны монополизировать рынок как можно скорее.
Вброс на рынок первой партии 'электроприёмников', как мы назвали наши розетки, мы сопроводили массовыми акциями по разъяснению населению экологического вреда, наносимого традиционными источниками энергии и многочисленными научными лекциями, объясняющими суть открытия.
Конечно, на всех этих лекциях элементарно доказывалось, что возможен беспроводной транзит энергии с наших электрогенераторов, установленных возле Солнца прямо в розетки потребителей. Для того чтобы окончательно запудрить людям мозги, мы даже пустили болтаться вокруг Солнца несколько огромных железяк и теперь нас не мог разоблачить ни один астроном.
Были и особо догадливые, кричавшие, что электричество вырабатывается в самих розетках, но их публикации растворились во множестве других, которые мы называли антинаучными. В некоторых из них вообще доказывалось, что мы продали душу дьяволу и именно он снабжает нас адовым электричеством. Пришлось подключить основные конфессии, которые за 'небольшое' пожертвование провели теологическое исследование и заявили, что никакого адового электричества розетки не содержат.
Причём более всего меня поразили наши, православные священники, которые не удовлетворились нашим траншем на нужды церкви, а ещё и установили таксу для прихожан на 'освящение' наших розеток.
— Адовой энергии в розетках нет, — поясняли они прихожанам, — СЕЙЧАС нет, а обряд сделает так, что она и не сможет в них возникнуть.
Юридически мы на бизнесменов от церкви воздействовать не могли — всё-таки они выполнили свою часть обещания, но просто выполнили её по своему, максимизировав свою собственную выгоду.
Кроме разъяснительных акций, мы провели ещё и серию так называемых 'концертов в облаках'. Над десятью столицами мира прямо в небе мы создали огромные концертные площадки из силовых полей.
Представление начиналось в лучах заходящего солнца и когда то скрывалось окончательно, людям казалось, что они сидят прямо в воздухе и под ними проплывают подсвеченные прожекторами разноцветные облака. Концерт был поистине незабываем — на прекрасную картинку у всех наложилось фантастическое впечатление от проникающей во всё тело музыки и народ чуть ли не бился в экстазе.
Женя хотела во время концерта опробовать одну из разработок своего института — они выяснили, что звуковые колебания определённой частоты способны вызвать у человека состояние эйфории, но я не разрешил, потому что боялся, что найдутся люди, на которых эти колебания действуют по-другому и все концерты пойдут насмарку.
