Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— …, — вздыхает Пауль. К этому моменту он уже забрел в парк и нашел скамейку, на которую можно присесть, одновременно наблюдая за рыбами в пруду. — Не сразу. Это произошло позже.
— Куда вы их отправили? — спрашивает Мёрфи, покидая терминал аэропорта и выбирая подходящую пешую тропинку.
— Шкатулка действует, как проводник в бамперной машинке на автодроме. Он соединяет наш мир с другим. Но это произошло уже позже.
— Куда вы заслали их души, Пауль?
— НЕТ! — вскрикивает Пауль. — НЕТ! Это НЕПРАВИЛЬНОЕ слово! Я им никогда не пользовался. Мне его приписали другие люди. Они насели на меня и попытались превратить крайне сложную и совершенно недоступную для них математику в нечто, что казалось им понятным! А когда они расстроились и обозлились, я стал получать письма с угрозой расправы — и все из-за какой-то глупой газеты, которая хотела не разобраться в сути вещей, а просто продать побольше экземпляров. Душа — это выдумка.
— Клаудия всегда говорила, что душа реальна. А когда я направил устройство на свою голову, и оно засветилось, а потом — на ее голову, и оно снова засветилось, а потом — на ее живот, и оно опять зажглось, хотя и самую малость, она сказала, что это и есть доказательство. Но я все время говорил ей, что это всего лишь особая структура. Каждый раз, когда мы заводили разговор… о том, что «будет потом»…, она всегда точно знала, что случится дальше, всегда говорила, что рано или поздно мы непременно встретимся снова. А я всегда отвечал, что просто не знаю. Я не мог быть уверенным ни в том, ни в другом. Но на тот момент это не вызывало особого беспокойство, так как казалось делом далекой перспективы… А потом я неожиданно столкнулся с этой перспективой лицом к лицу…
Эту часть истории Мёрфи уже знает. Пауль провел шесть месяцев в больничной палате Клаудии, выплескивая накопившиеся эмоции на клавиатуру своего ноутбука; чем более безнадежным становилось состояние Клаудии, тем тяжелее было впечатление от последующих записей в его блоге. В конечном счете они превратились в бессвязный набор слов, и Мёрфи, к своему сожалению, просто перестал их читать. Это было в июле. Сейчас уже август.
— Почему вы не хотите назвать это душой? — Мёрфи пытается удержать Пауля в сосредоточенном состоянии. Сейчас он следует за очередью из застрявших в пробке машин, направляясь к выходу из аэропорта. — Я читал ваши записи. Вы искали ее у самых разных подопытных. Целая масса животных оказались слишком глупыми. Или слишком простыми. Либо обладали лишь примитивной «гиперсистемой». Все сходится, разве нет? То, что есть только у людей, и чего лишен весь остальной мир?
— Душа не предмет научного поиска. Это вопрос мировоззрения. Вы сами решаете, верить вам в нее или нет. Не знаю, верил ли я в Бога раньше, но теперь я точно знаю, что его не существует.
— К тому же души бессмертны. А инфолектрическая гиперсистема — это самая обычная материя. Она формируется в материнской утробе вместе со всем остальным телом. Она растет вместе с человеком. И погибает, когда его оболочка больше не может поддерживать ее существование. Потому что мы живем в трехмерном мире. Где разуму все еще требуется оболочка.
К этому моменту Пауль уже забрел в парк, который, как и улица, буквально усеян опустевшими оболочками.
Майк Мёрфи оборачивается и видит в небе военный самолет, несущийся к центру города с юго-востока. Это единственный движущийся объект во всем небе.
— Пауль?
— Вот тогда я и понял, что именно мне нужно сделать…
— Пауль, вы должны отключить вашу шкатулку, — говорит Мёрфи.
— Там нечего отключать, — отвечает Пауль Клик.
Майк Мёрфи просто наблюдает. Многие из путешествующих, руководствуясь теми же соображениями, начали вместе с ним продвигаться к съезду с дороги, а около дюжины из них заметили, куда он смотрит, и тоже стали наблюдать.
— Пауль. Они отправили кого-то в город. — Затем Мёрфи осеняет, что он, вполне возможно, единственный во всем городе человек, который знает, что поле — это не плоский круг, а трехмерный шар. Немного погодя раздаются чьи-то вопли, и человек рядом с Мёрфи кричит что-то на непонятном ему языке; самолет, который к этому моменту уже превратился в темную точку на фоне колонн желтого света, пробивающихся сквозь редеющие дождевые облака, совершает невозмутимый кувырок и как будто проваливается. Он просто падает вниз и исчезает из поля зрения. Куум — раздается из миниатюрного низкокачественного динамика в телефоне Мёрфи. Несколько секунд спустя, когда звук удара преодолевает разделяющее их расстояние, КУУУУУМ отдается эхом над аэропортом. В небо поднимается столб дыма.
— Вы это видели? — умоляет Мёрфи, который отчасти еще надеется, что сумеет положить этому конец, и старается оградить свои мысли от разыгрывающихся вокруг него сцен ужаса и шока.
— Слышал, — отвечает Пауль.
— Пауль, вы и понятия не имеете, к чему привели ваши действия. Здесь полнейший хаос. Вы в полутора милях от какой бы то ни было человеческой реакции на ваш поступок. Вы изолированы от реального мира. Вы должны узнать о том, что здесь происходит. Вы погубили целый город.
— Я… как, говорите, вас зовут?
— Майкл Мёрфи. Доктор. Не в том смысле.
— Майкл. Вы не понимаете, потому что не дали мне довести свой рассказ до конца. Я никого не убивал. Ваша реакция, как и реакция всех остальных, вызвана страхом. Я тоже боялся, когда увидел, что происходит с моей женой. Я изучал ее заболевание. Прилагал все усилия, пусть я и не доктор — ни тот, ни другой. Но человеческое тело не предназначено для ремонта. Предполагается, что оно просто должно работать! В нем есть куча бредовых зависимостей, умещающихся в таком малом пространстве, настолько эффективных и трудных для понимания, что у меня голова идет кругом от одной мысли об этом. Никто не смог бы вылечить Клаудию, потому что человеческое тело — это полный абсурд. Но разумы устроены проще.
— Предполагаемый порядок вещей в Структуре таков, что разум обычно умирает там же, где и рождается. Нет ни движения вверх, ни движения вниз. Никаких душ. Только математика. Нет никакого Бога. Но сама Структура существует. Мир за пределами трех измерений реален. И я нашел лазейку. Белоснежную тропу, ведущую вверх, в нечто большее, чем известная нам реальность. И можете не говорить, о чем вы сейчас думаете. Ваши мысли мне известны. Это всего лишь выход, очередной пункт назначения.
— Пауль, вы погибнете, — говорит Майк Мёрфи. — Они разберутся в происходящем, найдут вас, а потом запустят в вас крылатую ракету, и вы погибнете. Выключите шкатулку.
— Я не стану — разве вы не понимаете? Теперь людям необязательно умирать. Там целый новый мир! Мы можем просто уйти! Расправить крылья, чтобы увернуться от надвигающейся кирпичной стены!
— Это не вам решать! Вы говорите, как какой-то сектант! Просто послушайте себя!
— Завтра вас может сбить грузовик, Майкл, — возражает Пауль Клик, — и если ваш мозг погибнет, на этом все закончится. Моя жена потеряла половину своей жизни. Мой сын умер еще до своего рождения. Я не мог их спасти. Я действовал слишком медленно. Но больше такого не повторится. Теперь у нас есть уверенность. Они все живы, обещаю вам. Приходите ко мне. Я вам все покажу.
Майк Мёрфи уже вышел за пределы аэропорта. Выбрав направление, которое ведет к центру города, и место на карте, где, по его мнению, находится Пауль Клик, он отправляется в путь. Он не знает, зачем туда идет, но вдали от истерии аэропорта у него хотя бы появляется возможность поразмыслить. — Это не вам решать. Вы не имели права. Тем более, вы даже не знаете, что ваше устройство сработало.
— Вы ошибаетесь, — говорит Пауль.
В этот момент звонок Мёрфи, наконец, обрывается.
Мёрфи пробует снова дозвониться до Пауля — повторяя попытку каждые пять минут в течение часа и даже после этого, хотя и реже, но его усилия ни к чему не приводят. Спустя какое-то время он оказывается в многолюдном пабе, где на большом проекторном экране ведется прямая телетрансляция; Мёрфи смотрит передачу, пытаясь в меру своих возможностей переводить бегущую строку на английский. На экране показывают улицы, усеянные трупами и разбитыми машинами, и остатки сил полиции, наспех возводящие бесполезный кордон вокруг мертвой зоны. Какая-то женщина в истерике прорывается через ограждение и мчится внутрь, чтобы быть со своим сыном… она падает, не успев сделать и десяти шагов.
